Осип Осипов - Путь ученого

• Название: Путь ученого
• Автор: Осип Осипов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1971

В книге рассказывается о жизни и деятельности великого русского ученого Н. Е. Жуковского, названного В. И. Лениным «отцом русской авиации».

Для детей старшего возраста.

---

— И все они тут под ногами вертелись! Наверное, кто-нибудь из них забежал в дом, — повторял он с отчаянием.

Насилу его успокоили, пообещав отправить в Орехово телеграмму с оплаченным ответом.

На другой день телеграмму послали. Сам Николай Егорович написал: «Отвечайте немедленно все ли дети дома не забежал ли кто из них в запертый дом».

Можно себе вообразить, как удивились в Орехове, получив такую телеграмму. Ответ был короткий: «Честь имею доложить в имении все благополучно».

Такая повышенная мнительность была свойственна Николаю Егоровичу. Как-то раз пришел к нему один студент и попросил денег. Николай Егорович подозревал, что тот их сейчас же прокутит, и хотя раньше частенько давал ему денег, но в этот раз отказал. Студент ушел. Вскоре Николай Егорович забеспокоился, целую ночь не спал, все ходил по кабинету. «И как только я мог отказать! — разговаривал он сам с собой. — А вдруг с ним что-нибудь случится? Ну, как он что-нибудь над собой сделает?» К счастью, утром студент пришел опять. Николай Егорович так обрадовался, что дал ему гораздо больше денег, чем тот просил, чем немало удивил студента.

* * *

В 1909 году Николай Егорович начал читать в Техническом училище новый курс: «Теоретические основы воздухоплавания».

Аудитория на первой лекции была переполнена: сидели на столах, на коленях друг у друга.

Жуковский, как всегда, быстро вошел в аудиторию, опустив голову и помахивая платком в правой руке.

Это была первая лекция по теории авиации, окончательно утвердившая новую отрасль механики — аэродинамику. В следующие дни аудитория постепенно начала редеть. Теория авиации оказалась слишком трудной для многих студентов. Только члены воздухоплавательного кружка систематически посещали лекции и стенографировали их.

В этих своих лекциях Николай Егорович дал самое обстоятельное по тому времени обобщение теоретических и экспериментальных исследований по теории авиации. В предисловии к изданию этого курса сам Жуковский писал: «Я стараюсь связать богатый опытный материал, накопленный аэродинамическими лабораториями, с теоретическим исследованием рассматриваемых задач с помощью основных уравнений гидродинамики и теории вязкости жидкостей».

Лекции Жуковского доказывали возможность точного инженерного расчета летных свойств авиационных конструкций. Многие иностранные ученые сомневались в такой возможности. Но Жуковский в своем курсе впервые в мире систематически изложил аэродинамический расчет самолета, в результате которого определяются его летные свойства (скорость, наибольшая высота, дальность и продолжительность полета и т. д.).

Изданный в 1912 году курс лекций Жуковского явился блестящим доказательством того, насколько опередил этот замечательный русский ученый тогдашний уровень заграничной авиационной науки.

16 января 1911 года был отпразднован сорокалетний юбилей научной деятельности Николая Егоровича.

Огромная аудитория Политехнического музея не могла вместить всех желающих присутствовать на этом торжестве.

Когда Жуковский застенчиво, как-то боком, взошел на эстраду, его встретили грандиозной овацией. Долго не смолкал гул аплодисментов. Николай Егорович улыбался, кланялся, прижимал сложенные руки к груди. От волнения он долго не мог выговорить ни слова. Наконец в аудитории раздался знакомый ясный голос:

— Когда человек приближается к концу своего жизненного пути, тогда перед его умственным взором невольно встает то, что составляло главное содержание его жизни. Для меня главный жизненный интерес сосредоточился на излюбленной мной науке — механике.

С благодарностью вспомнил он своих учителей, рассказал о работах своих учеников. О своих работах он не говорил, но они сами говорили за себя. За сорок лет Николай Егорович издал больше ста трудов в самых разнообразных областях науки и техники.

Долго длились приветственные речи, и для каждого выступавшего Николай Егорович находил ответ, дружеское приветствие.

Поднялся на трибуну и Альберт Христианович Репман, первый учитель Жуковского. Он со слезами обнял своего бывшего ученика.

Московское Высшее техническое училище поднесло Жуковскому нагрудный золотой инженерный знак и диплом инженера. Николай Егорович был очень тронут. Ведь он еще гимназистом мечтал стать инженером. Теперь он мог с гордостью сказать, что после сорока лет упорной работы с честью заслужил это звание.

Аудитория потребовала, чтобы Николаю Егоровичу прикрепили выпуклый золотой инженерный знак рядом с синим, университетским.

На столе скопилась огромная груда адресов в кожаных папках с серебряными досками, украшенных множеством подписей. Все общества, где Николай Егорович состоял членом или председателем — а таких было около пятидесяти, — приветствовали его.

Под конец внесли огромный поднос, на котором лежали приветственные телеграммы со всех концов света.

Окруженный друзьями, утомленный и счастливый, возвращался Николай Егорович домой. За ним в автомобиле везли папки с адресами.

— Придется завтра особый шкаф купить для папок, — весело заметил Николай Егорович.

Вечером состоялся торжественный ужин. Опять лились речи, приветствия.

Был провозглашен тост в честь матери Николая Егоровича, которая по старости не могла сама быть на чествовании сына. На этот тост пришлось отвечать племяннице Николая Егоровича, Кате. Она очень боялась выступать перед столь многолюдным и блестящим обществом, но Николай Егорович, сидевший за столом против нее, сказал:

— Ну, Катя, отвечай на тост! Ты здесь одна из всей семьи присутствуешь.

Катя поднялась и произнесла короткую речь. От лица Анны Николаевны она пожелала всем присутствующим увидеть от своих детей столько же счастья, сколько Анна Николаевна видела от своего сына.

Гром аплодисментов покрыл эти слова.

Вскоре после юбилея Анна Николаевна заболела воспалением легких и скончалась девяноста шести лет от роду.

Хозяйкой в доме стала Леночка.

Профессора и студенты — все, кто бывал в скромной квартире в Мыльниковом переулке, — трогательно любили и ценили Лену. Она была такая ровная, ласковая, умела всех приветить и утешить.

А Николай Егорович последнее время совсем не мог без нее обходиться. Она сопровождала его на доклады, на аэродром — словом, всюду, куда бы он ни шел, кроме обычных университетских лекций.

Лена была очень способная. Окончив гимназию, она поступила на Высшие женские курсы, на математический факультет, и делала большие успехи, чем весьма радовала отца. Только здоровье у нее было слабое, и это постоянно тревожило Николая Егоровича.

Внешне уклад жизни в семье Жуковского после смерти Анны Николаевны остался без перемен.

В спальне над мраморным умывальником с педалью все так же висело расписание лекций. Утром, вытираясь мохнатым полотенцем, Николай Егорович своими дальнозоркими глазами читал, что ему предстоит на сегодня. К чаю выходил всегда бодрый, в крахмальной белой рубашке, с черным, завязанным мягким бантом галстуком, в пиджаке и широких брюках, растянутых на коленях.

Зная необычайную рассеянность Николая Егоровича, его домашние следили, чтобы он, уходя, ничего не забыл. Теперь об этом заботилась Лена.

За воротами Николая Егоровича окружали извозчики.

— Со мной, Николай Егорович, со мной! Сорок, сорок! — наперебой зазывали они его.

— Больше полтинника не дам, — рассеянно говорил Николай Егорович, садясь в первые попавшиеся санки с меховой полостью, и ехал в университет или Техническое училище.

К пяти часам вечера Николай Егорович возвращался домой. К этому времени собиралась вся семья, и кто-нибудь обыкновенно еще «набегал» к обеду. Николай Егорович любил, чтобы за обедом были гости.

Вечером после ухода гостей обычно долго еще сидел он в кабинете за письменным столом, работая до поздней ночи. Он говорил, что ему лучше всего работается ночью в тишине кабинета. Он не любил внезапных резких звуков и сам снял в часах пружину боя, говоря, что бой часов его беспокоит и напоминает ему о прошедшем часе жизни. Он слишком любил жизнь, будто предвидел, что ему уже недолго осталось пользоваться ею, и в то же время испытывал чувство, что он не сделал еще всего, что хотел и мог…

Накануне империалистической войны, когда для Европы роль авиации в военном деле становилась все очевиднее, царское правительство в России все еще мало думало о самолетостроении.

Жуковский предвидел будущее значение авиации. Но царские министры к этому вопросу относились весьма равнодушно. Что же касается исследовательских и опытных работ, то их считали совсем ненужными.

Много сил и здоровья положил Николай Егорович на поездки в Петербург, где он доказывал министрам, как необходимо организовать метеорологическую станцию и аэродром, как нужны конструкторские курсы и опытные работы для постройки своих, русских авиационных двигателей и самолетов.