Сомерсет Моэм - Миссис Креддок

• Название: Миссис Креддок
• Автор: Сомерсет Моэм
• Издательство: Астрель
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40525-9

Роман «Миссис Крэддок», известный англоязычному миру с 1902 года, для российского читателя — как затерянный остров, куда еще не ступала нога отечественного книгочея.

Жизнь миссис Крэддок — история незаурядной женщины с богатым воображением, пережившей и восторженную любовь, и глубокое разочарование, и радость освобождения от изживших себя отношений. Ее избранники — добрый, но грубоватый мистер Крэддок и порочный и избалованный юноша Джеральд не смогли оценить силу и глубину личности Берты. Внутренний бунт героини заранее обречен на поражение. Но проигрывать она собирается достойно.

---

Берта нахмурилась, с трудом сдерживая язвительные замечания, готовые сорваться с губ; терпение ее было на исходе. Мисс Гловер замялась.

— Мы должны быть благодарны Господу не только за ниспосланную благодать, но и за испытания, — после паузы произнесла она.

— Я не червь, чтобы ползать по земле и благодарить ногу, которая меня давит!

— Берта, не богохульствуйте, — сказала мисс Гловер.

— Фанни, вы просто несносны! — вспыхнула Берта. — Неужели вы не понимаете, через что мне пришлось пройти? Мне даже теперь хочется кричать от страха, когда я вспоминаю ту боль. Знаете, каково это? Твое тело словно разрывают на куски острыми крючьями! Ты стараешься держаться, стискиваешь зубы, но боль невыносима, и ты кричишь, кричишь!..

— Берта, Берта! — Мисс Гловер попыталась остановить этот поток слов, испугавшись, что столь интимные подробности могут оскорбить целомудренный слух линхэмского викария.

— …и это длится целую вечность! Все стоят вокруг тебя, как привидения, и ничего не делают. Говорят, что надо потерпеть, что скоро все закончится, а оно не кончается и не кончается! Боль накатывает волнами снова и снова, и кажется, что уже не выдержишь, и мечтаешь только о смерти…

— Страданиями душа совершенствуется, — сурово произнесла мисс Гловер. — Страдание — это Божье пламя, выжигающее все низменное из материальной природы человека.

— Что за чушь вы несете! — возмутилась Берта. — Вы утверждаете так, потому что сами не страдали. Говорят, что страдание возвышает, но это ложь! Страдание лишь огрубляет. Я готова была вытерпеть что угодно ради счастья быть матерью, но все оказалось зря, абсолютно зря. Доктор Рамзи сказал мне, что ребенок умер еще в утробе. Если Бог нарочно послал мне эти муки, с его стороны это бесчестно! Удивляюсь, как вам не стыдно прославлять вашего Бога! Как можно быть таким глупым, таким жестоким? Даже самый отъявленный мерзавец на свете не стал бы так издеваться над женщиной ради собственной потехи. Ваш Господь — подлый негодяй на петушиных боях, упивающийся видом крови; он грубо хохочет, глядя, как несчастные создания бьются из последних сил!

Мисс Гловер вскочила на ноги.

— Берта, болезнь не оправдывает вашего поведения! Либо вы сошли с ума, либо совершенно развращены и порочны!

— Нет, Фанни, я более терпима и милосердна, чем вы. Я знаю, что Бога нет.

— В таком случае мне с вами не о чем говорить!

Щеки мисс Гловер пылали, внезапный приступ негодования затмил ее всегдашнюю робость.

— Фанни, Фанни, — воскликнул ее брат, — держи себя в руках!

— Нет, Чарльз, сейчас не время отмалчиваться. Иногда нужно открыто высказывать свое мнение. Вот что, Берта, если вы записались в атеистки, я не желаю иметь с вами ничего общего!

— Она говорила в пылу гнева, — вступился за Берту викарий. — Мы не вправе судить ее.

— Наш долг — не допускать богохульства. Если ты считаешь, что положение Берты оправдывает ее гадкие речи, то тебе следует стыдиться, Чарльз. Лично я не боюсь говорить вслух то, что думаю. Берта, я давно знала, что вы гордячка и упрямица, но надеялась, что время вас исправит. Я всегда верила в вас, поскольку думала, что в глубине души вы добрая женщина. Но если вы дошли до того, что отрицаете своего Создателя, моя дорогая, то вы безнадежны!

— Фанни, Фанни, — попытался урезонить сестру викарий.

— Не затыкай мне рот, Чарльз! Берта, вы гадкая, испорченная особа, и я уже не испытываю к вам сочувствия, потому что вы заслужили все, что выпало на вашу долю! У вас нет сердца, а бессердечная женщина — это худшее, что только может быть на свете.

— Милая Фанни, — с улыбкой промолвила Берта, — мы обе ведем себя глупо, будто играем в дешевой пьесе.

— Речь идет об очень серьезных вещах, и я не вижу в них ничего смешного. Идем, Чарльз, оставим Берту наедине с ее ужасными идеями.

Мисс Гловер решительно направилась к двери, но в этот момент ручка повернулась снаружи и на пороге показалась миссис Брандертон. Ситуация вышла неловкая, однако викарий счел появление гостьи почти что знаком провидения, поскольку он в отличие от сестры не мог молча покинуть комнату и в то же время не отважился бы на прощание пожать Берте руку, будто ничего не произошло.

Миссис Брандертон вошла в спальню, по обыкновению, жеманно улыбаясь и стреляя глазами по сторонам; при каждом шаге на ее новой шляпке тряслись побрякушки.

— Я сказала прислуге, что сама найду дорогу, — промолвила она. — Берта, дорогая, я так хотела вас повидать!

— Мистер и мисс Гловер уже уходят, — сказала Берта. — Как мило, что вы решили меня навестить!

Мисс Гловер вылетела из комнаты, изобразив на лице жуткую улыбку. Священник, как всегда, робкий, учтивый и насквозь пропахший антисептиками, обменялся рукопожатием с миссис Брандертон и последовал за сестрой.

— Ну и странные же люди! — заметила миссис Брандертон, наблюдая из окна, как викарий и мисс Гловер выходят через парадную дверь. — Как будто не от мира сего. Глядите, она идет впереди, да еще такими огромными шагами. Хм, могла бы и подождать брата. А он-то, он! Торопится за ней. Наперегонки они бегут, что ли? Чудная парочка! Жалко, что сестрица не носит коротких юбок, правда? Боже, ее огромные щиколотки просто уродливы. Верно, они с братцем то и дело путают, где чьи ботинки. А как ваши дела, дорогая? Вы выглядите гораздо лучше.

Миссис Брандертон села таким образом, чтобы полностью видеть себя в зеркале.

— Милочка, у вас в спальне прекрасные зеркала. Без хорошего зеркала женщине как следует не одеться. Стоит только посмотреть на бедную Фанни Гловер, и сразу ясно: бедняжка так скромна, что даже не смеет взглянуть на себя в зеркало, когда надевает шляпку.

Миссис Брандертон оживленно болтала, полагая, что развлекает Берту.

— Женщине не хочется думать о скучных вещах, когда она больна. Вот если мне нездоровится, я люблю поговорить с кем-нибудь о модах. Помню, в молодости, чуть прихворну, так сразу зову мистера Кроухерста, тогдашнего викария. Он приходил и читал мне дамские журналы. Уж такой славный был старичок, совсем не похож на священника, и всегда повторял, что я — единственная прихожанка, которую ему приятно посещать. Я не утомила вас, милочка?

— Нет, что вы, — отозвалась Берта.

— Гловеры, наверное, наговорили вам всякой душеспасительной ерунды. Конечно, приходится с этим мириться, дабы подавать положительный пример низшим классам, однако, должна сказать, духовенство в наши дни забывает о своем месте. По-моему, весьма оскорбительно, когда священник ведет с тобой религиозные беседы, точно с простолюдином. Нет, сейчас священники не те, что раньше. В мою юность все духовные чины обязательно происходили из хороших семей и при этом не обязаны были возиться с беднотой. Вполне понятно, что джентльмен в наше время уже не хочет посвящать себя Богу, ведь это означает, что ему придется якшаться с низшими классами, а те с каждым днем все больше наглеют!

Неожиданно Берта громко разрыдалась. Миссис Брандертон была совершенно ошарашена.

— Дорогая, что случилось? — закудахтала она. — Где у вас нюхательные соли? Позвать прислугу?

Сотрясаясь в рыданиях, Берта умоляла миссис Брандертон не обращать на нее внимания. Законодательница местных мод обладала чувствительной натурой и охотно поплакала бы за компанию с Бертой, но в тот день ей предстояло нанести еще несколько визитов, и потому она не могла рисковать своим безупречным внешним видом. Кроме того, ее разбирало жгучее любопытство, она многое бы отдала, чтобы выяснить причину внезапного приступа Берты. Миссис Брандертон утешилась тем, что подробно пересказала случившееся семейству Хэнкоков, у которых как раз был званый вечер, а те, в свою очередь, всячески приукрасив историю, передали ее миссис Мэйстон Райл.

Миссис Мэйстон Райл, как всегда, невероятно импозантная, всхрапнула, точно боевой конь перед сражением.

— Миссис Брандертон частенько нагоняет сон даже на меня, — сказала она. — Вполне понятно, что, если бедная Берта нездорова, старуха довела ее до слез. Лично я общаюсь с миссис Брандертон исключительно в те дни, когда чувствую себя абсолютно здоровой, а иначе я прямо-таки взвыла бы от нее.

— И все же интересно, что стряслось с несчастной миссис Крэддок, — высказалась мисс Хэнкок.

— Понятия не имею, — в своей важной манере ответила миссис Мэйстон Райл, — но обязательно выясню. Смею предполагать, ей просто не хватает хорошего общества. Я сама пойду и поговорю с Бертой.

И пошла.

Глава XIX

Силы возвращались к Берте. Апатия, с которой молодая женщина в течение долгих недель взирала на мирскую суету, отступала. Эта апатия, вызванная лишь крайней физической слабостью, была того же порядка, что и блаженное освобождение от всех земных привязанностей, которое облегчает последние минуты жизни и переход к неизведанному. Ожидание смерти стало бы для человека невыносимым, не знай он, что бессилие тела влечет за собой расслабление духа, истирает земные узы. Когда страннику приходит время покинуть обитель с широкими вратами, любимое вино утрачивает вкус, а хлеб приобретает горечь. Берта отринула жизненные интересы, точно ненужные безделушки, и ее душа медленно умирала. Дух ее, словно свеча в колпаке, дрожал на ветру, так что пламя порой едва виднелось, и колпак не спасал от порывов шторма, но затем ветер Смерти стих, огонь свечи разгорелся и разогнал тьму.