Паула Вин Смит - Муза художника

• Название: Муза художника
• Автор: Паула Вин Смит
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56128-5

Питер Финч, специалист по живописи и сотрудник известной художественной галереи, занят поиском сведений о жизни датского художника Виктора Рииса, творческую манеру которого специалисты сравнивают с работами знаменитого Вермеера Дельфтского. Жизнь художника полна неразрешимых загадок. Что значит, например, то, что на всех полотнах Рииса присутствует в интерьерах некая женская фигура, а начиная с 1905 года интерьеры на картинах пусты? И почему в поздних работах мастера настойчиво повторяется одна и та же деталь — изображение орхидеи? Питеру в его трудных поисках помогает Фрейя, подруга и бывшая коллега по работе, ей-то и попадает в руки неожиданный подарок судьбы — дневник натурщицы датского живописца…

---

Он даже связался с цыганкой — во всяком случае, так называла себя эта девушка, вплетавшая ленты с монетами в свои длинные волосы. Она позирует для Свена — или позировала. Как же ее зовут? Грасиела или что-то в этом духе. Одно время я думала, они поженятся, но, по-видимому, в богемных кругах это не принято. Свен, правда, написал несколько ее залитых солнцем портретов на фоне природы. Легкими штрихами, передающими непоседливость натурщицы, брат запечатлел ее гордо вскинутую голову, широкий лоб, узкий нос. Свен не упоминает о Грасиеле в своем последнем письме с побережья. Он пишет о штормовых днях, когда лодки не могут выйти в море; о местных женщинах, которые, по его впечатлению, надевают на себя всю имеющуюся одежду, отчего их нижние юбки наслаиваются друг на друга, словно листья капусты; о торговце из Парижа, интересующемся его картинами. Свен кажется счастливым, живым в новой обстановке. Он, может быть, приедет навестить нас на Рождество. Говорит, Париж научил его ценить родину, помог понять, как видеть ее и как передавать в искусстве.

Когда я прочитала письмо Виктору, товарищу и однокурснику Свена, он высказал другую точку зрения. В искусстве не имеет значения, свою ты пишешь родину или чужую, как несущественна и принадлежность изображаемых людей к тому или иному сословию. Мой муж говорит, что искусство — это красота форм: насколько четки линии и контуры, под каким наклоном падает свет из окна, чтобы пересечение стен и потолка выглядело прямым углом. У Виктора нет отдельной студии. Он рисует в квартире в старой части Копенгагена, где мы проживаем. У нас имеется кое-какая мебель, всего несколько хороших предметов, которые мы взяли с собой из отчих домов. В нашем жилище нет зеркал. Ведь даже мимолетный взгляд, брошенный Виктором в зеркало, может отвлечь его от работы.

БУХАРЕСТ, ЛЕТО 1984 ГОДА

К приезду Софии резиденция должна быть полностью готова. В каком бы настроении она ни вернулась из клиники в Норфолке, в приподнятом или подавленном, ничто не должно побеспокоить или огорчить ее. Все в этом большом и уютном доме будет обставлено, отделано и подобрано в соответствии с ее вкусом — от юбок и блузок, отутюженных и аккуратно развешанных в шкафу, до нового флакона «Белой сирени» на ночном столике и вышивки ее бабушки в рамке на стене кухни.

Преисполненный решимости подготовить все наилучшим образом, Йон Алстед, правда, позволяет себе потратить несколько часов, наблюдая за тем, как сотрудники венской компании, специализирующейся на перевозке дипломатических грузов, снимают печати с изготовленных на заказ коробок и распаковывают его картины. Печати, имеющиеся на всех коробках и чемоданах Алстедов, освобождают их имущество от таможенного досмотра. Йон распоряжается развесить шесть картин на трех глухих стенах своего кабинета, расположенного в конце коридора на верхнем этаже. Свет из окна позади стола будет падать на них, и каждый раз, поднимая голову от работы, он сможет видеть свою коллекцию.

На трех картинах Виктора Рииса изображена женская фигура. Одна и та же особа на каждой: дама в черном, спиной к зрителю. На картине «Комната с сидящей женщиной» она расположилась в изящном кресле лицом к стене. На двух других стоит: на полотне «Интерьер с фигурой» — в дальнем конце комнаты, склонив голову над чем-то невидимым зрителю, может быть книгой или шитьем, а вот в «Даме в интерьере» ее длинное черное платье господствует на переднем плане; женщина стоит так, будто готова скрыться за одной из полуоткрытых белых дверей. На оставшихся трех картинах, которые называются «Солнечный свет в гостиной», «Три двери» и «Интерьер вечером», предстают те же комнаты, но пустые. Все внимание уделено свету, падающему на тяжелую мебель, голые полы и обшитые панелями стены.

Эта коллекция у него с детства. Картины стали его собственностью за долгие годы до того, как у него появился дом, в котором он мог их повесить. Йону, родившемуся уже после смерти Виктора Рииса, немного известно о дружбе, связывавшей его дедушку с художником. Но каждый раз, когда он прибывает за границу на очередное место службы и наблюдает за тем, как картины распаковывают и развешивают в новой квартире или доме, ему вспоминается день в Копенгагене, почти сорок лет назад, когда дедушка взял его с собой, чтобы впервые показать их ему.

— Я не хочу, чтобы они перешли к твоему отцу — он всегда был ничтожеством. Картины достанутся тебе, парню с датским духом. Это сокровища, запомни. Они отражают национальный характер и к тому же прекрасны.

Мальчик сглотнул и кивнул, понимая, что в действительности они обсуждают смерть деда. Старик не избегал этой темы, неоднократно заявляя о своем намерении «задержаться» до тех пор, пока не увидит датскую землю очистившейся от немцев.

Картины хранились в подземном ходе, соединявшем дом лютеранского пастора с соседней семинарией. Они с дедом спускались по темной лестнице. Йон чувствовал, что воздух в этом помещении пахнет свежевскопанной землей, как в погребе. В мерцающем свете керосиновой лампы ему удалось рассмотреть на картине лишь элегантную даму, которая казалась очень одинокой.

Эти шесть полотен стали принадлежать ему за годы до того, как он поступил в университет изучать юриспруденцию, продолжая семейную традицию государственной службы. В отличие от отца и деда Йон служит родине за границей. Он представлял свою страну на разных постах, но в Бухаресте впервые выступает в качестве посла Дании. В первый раз у него нет непосредственного начальства, которое ставит перед ним ежедневные задачи. Он отдает себе отчет в том, что теперь в его власти задавать тон и трудовую этику своему немногочисленному персоналу. Единственные должностные лица здесь помимо Йона — это атташе по политическим вопросам, Хенрик Экерс, в настоящее время пошел второй год из трехлетнего срока его службы, и Юльета Ринг, выполняющая обязанности секретаря и ответственная за приемы. Оба холосты. Экерс, зачесывающий свои редеющие светлые волосы на лоб, профессионал в высшей степени. За скептическими замечаниями пессимистки Юльеты, демонстрирующей мрачное удовлетворение всякий раз, когда ее предполагаемое разочарование подтверждается, и напоминающей Йону его старшую сестру, скрывается изрядная доля надежности. Как Йон узнает позже, мироощущение Юльеты незаменимо для выполнения любой работы, связанной с румынской бюрократией.

Ежедневно к восьми тридцати утра Хенрик Экерс, чье владение румынским языком впечатляет, представляет Йону краткое изложение любой интересной информации, появившейся в «Скынтее»,[6] печатном органе коммунистической партии, который служит единственным санкционированным источником новостей для румын. Экерс также готовит сжатые сводки по текущей политической и экономической ситуации. В этом месяце международная арена в Бухаресте охвачена волнением, связанным с предстоящими Олимпийскими играми. За кулисами обсуждается, подталкивают ли американцы Румынию порвать с Москвой, послав спортсменов в Лос-Анджелес, или Румыния чувствует большее давление со стороны Советского Союза, который добивается от нее присоединения к другим странам Варшавского договора в их бойкоте. И какое влияние окажет решение Румынии на перспективы продления режима наибольшего благоприятствования в торговле с Соединенными Штатами.

В течение дня сотрудники почтительно подходят к кабинету Йона. Если им кажется, что начальник не слишком занят, они позволяют себе поднять менее значимые вопросы, касающиеся здания и его безопасности, транспортного средства посольства (одинокого «мерседеса-бенц», который обслуживается помятым и изможденным румынским шофером), прибытия дипломатической почты, дат своих отпусков и личных просьб. Йон вежливо их выслушивает и находит разумным удовлетворить большинство просьб и предложений.

Пока рабочий день не окончен, он нечасто делает паузы, чтобы подумать о доме или о своей отсутствующей жене. За одним исключением. Всякий раз, читая о тех громадных усилиях, которые прикладывает румынское правительство для увеличения численности населения страны, Йон не может удержаться от мыслей об их с Софией стараниях в течение стольких лет зачать ребенка.

Позже появление Маргарет будет ассоциироваться у Йона с определенным днем первой недели июля, как будто до этого дня она и не существовала вовсе.

Во главе группы дипломатов посол Соединенных Штатов, назначенный президентом Рональдом Уилсоном Рейганом, лично приветствует каждого из нескольких сотен гостей, прибывших на празднование Дня независимости. Более шестидесяти стран признаны румынским правительством, а потому примерно раз в неделю иностранных дипломатов приглашают на подобные мероприятия, где демонстрируются национальная кухня и одежда. После того как Йон представляется, американский посол стремится показать, что, несмотря на краткий срок нахождения на этом посту, он не новичок в мире международных отношений, и завершает свое приветствие остротой: