Генри Олди - Право первородства

• Название: Право первородства
• Автор: Генри Олди
• Издательство: ООО "Издательский дом "Техномир"
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2013

«Был человек в земле Уц, имя его Иов…» — гласит Ветхий Завет. Здесь земля Уц, на соседней улице. Вот человек Иов — Артур Чисоев без видимой причины лишен семьи, имущества, здоровья. Он же Иаков, готовый бороться всю ночь с тем, чье имя запретно. И глядит на Железного Артура новый пророк — Александр Петрович, старый учитель географии, не зная, обвинять или сочувствовать. Ибо наточен каменный нож, а древний кумир, вырезанный из бревна, жаждет крови…

Повесть «Право первородства» — часть новой книги Генри Лайона Олди и Андрея Валентинова «Крепость души моей», которая готовится к выходу в издательстве «Азбука» (ИГ «Азбука-Аттикус») в сентябре 2013-го. Книгу составили три повести — истории, где сталкиваются две реальности: нынешняя и ветхозаветная. Мистика? Нет, конфликт двух систем ценностей, двух взглядов на человеческую жизнь.

---

— Вот…

С деловитостью сестры, явившейся на продлёнку к младшему брату, Татьяна Андреевна опустошала пакет. Бульон, ещё тёплый, в литровом термосе. Судочек с куриными тефтелями. Ломтики свежайшей, воздушной булки. Из домашней хлебопечки, понял Артур. Два бокастых апельсина. Пластиковые стаканчики. Одноразовые ложка с вилкой. Достань Татьяна Андреевна серебряный столовый сервиз на двенадцать персон — Чисоев не удивился бы. Сейчас он был ребёнком, который следил за фокусником и волшебным цилиндром.

Кушайте, — велела девушка.

— А вы?

— Я завтракала. Мне нельзя много есть…

— Кофе? — вспомнил Артур.

Девушка покраснела от смущения. Так краснеют только рыжие — лицом, шеей, грудью. Она поднесла пальцы к губам, молитвенно сложив ладони. Глаза Татьяны Андреевны наполнились слезами.

— Нет, — прошептала она. — Кофе у меня нет…

— Толик!

Толик возник, как джинн из лампы.

Организуй нам кофейка.

— По-быстрому? — Толик размышлял вслух. — На кругу в киоске наливают. Из аппарата. Или сгонять в «Шинок»? Как у нас со временем? В «Шинок» — минут за двадцать обернусь.

— Бери в киоске, — принял решение Чисоев. — Если не очень бурда… И тащи сюда. А потом дуй в «Шинок». Татьяна Андреевна, вам с молоком?

— Мне чаю, — тихо попросила девушка. — Зелёного. По-Пожалуйста.

Толик испарился.

Артур взял тефтельку. Такие готовила мама. Когда сыновья в детстве болели, мама места себе не находила. Это никак не отражалось на её строгом, красивом лице. Мамино беспокойство находило выход на кухне, откуда неслись вкуснейшие запахи. И ещё: когда Чисоевых-младших дразнили «тефтелями», отец, смеясь, объяснил, что «тефтель» — наше, родное слово, от тюркского «тюфте»…

— Куриная грудка, — сказал Артур с полным ртом. — Мама добавляла в фарш сырой белок. Лук она перетирала в кашицу…

Девушка кивнула:

— И размоченный батон. Без корки.

— Батон?

— Обязательно. Я варю тефтели с морковью, петрушкой и сельдереем. Меня научила бабушка, она хорошо готовит. Вам нравится?

— Очень!

— Запивайте бульоном. С вашим телосложением надо хорошо питаться…

— Что вы рекламируете? — спросил Артур.

Она снова покраснела, как если бы он добавил: «Нижнее бельё?»

— Бриллианты, — сказала Татьяна Андреевна.

Девочка, игравшая в «классики», перестала прыгать. Привлечённая видом еды, она подошла ближе. Здоровой рукой взялась за чалму из бинтов, скребя повязки ногтями. Наверное, голова у девочки сильно чесалась.

— А я маму жду, — сказала девочка. — Она скоро придёт.

Татьяна Андреевна улыбнулась:

— Тебе можно апельсин? Или ты хочешь тефтельку?

— Можно апельсин, — с уверенностью сказала девочка. — Если вам не жалко.

— Нам не жалко. Нам ведь не жалко. Артур Рустамович?

— Ни в косм случае, — согласился Артур.

Налив себе второй стаканчик бульона, он следил, как Татьяна Андреевна чистит апельсин. Ну конечно, бриллианты. Движения её рук были удивительно пластичны. За ними хотелось следить, не отрываясь. И шея — наклон головы, осанка. Лебединая шея.

— Как ваша фамилия? — спросил он.

— Бойко. А что?

— Ничего. Просто так…

— Славникова, — девочка взяла дольку апельсина. Остальные дольки лежали на салфетке, дожидаясь своей очереди. — Моя фамилия Славникова. А зовут меня Светой…

Ничего, мысленно повторил Артур. Ничего себе. Значит, Бойко. Значит, бриллианты. Он даже не стал интересоваться, кем приходится Татьяне Андреевне директор ювелирной фа-фабрики Андрей Николаевич Бойко.

— Я вас где-то видел? — Чисоев сделал глоток бульона. — Раньше?

— Да, — с вызовом ответила Татьяна Андреевна.

— В агентстве?

— Нет, раньше. В девяносто третьем, во Дворце спорта. Мне тогда было шесть лет…

— Вы были на мемориальном турнире?

— Я вручала вам цветы…

Не помню, понял Артур. Да, вручали какой-то букет. Кажется, гладиолусы. Я стоял на пьедестале с кубком в руках, играла музыка… На моём месте должен был стоять Шамиль. Если бы не коньяк, будь он проклят, если бы я остановил Шамиля, а не подливал рюмку за рюмкой… Там, на пьедестале, я был уверен, что получил удачу из рук отца — задним числом. Второй стал первым. Как же я ошибался…

— Забыли? — девушка улыбнулась. — Ну да, конечно… Протяни руку, думал Артур. Спроси телефон; назначь свидание. Пригласи в ресторан, за город, за границу, в Париж или на Канары. Не ради быстрой постели, а с дальним прицелом. Давай! Всё удастся легче легкого. Модель, она умеет готовить, как мама. Дочь ювелира Бойко, а значит, твои деньги для неё — обычное дело. Влюблённая в тебя, дурака, с детства. Протяни руку и возьми. Откуда-то он знал: можно. Это проще, чем очистить апельсин. А ещё он знал, что Вика мертва. Даже если смерть Виктории Чисоевой не подтвердит при встрече профессор Кличевский. Даже если не сегодня — завтра, через неделю. Вопрос времени. Дело прошлого. И вот — подарок. Кубок в честь победы.

Новая жена вместо старой. Надо радоваться, благодарить; брать, пока дают, не спрашивая, над кем победа и победа ли это… Вернулся Толик с кофе и чаем.

10:00 …первый транш в пятьдесят миллионов…

Охранники при виде хозяина взлетели орлами:

— Добрый день. Артур Рустамович!

— Привет, Костя. Привет, Стас. Как обстановка?

Он заставил себя улыбнуться.

— Всё нормально, Артур Рустамович. Происшествий нет.

— Ну и ладушки…

Шамиль удивлялся: кто ж с охраной здоровается? Быки, живая мебель. Да только ли Шамиль? В глаза подтрунивать не решались, но за спиной чесали языки. Артур помалкивал и гнул своё. Переброситься парой слов язык не отвалится. Зато отношение другое. И помнят: шеф всё видит, всех по именам знает. Лучше не нарываться.

Коридоры головного офиса, обычно торжественно-тихие, сегодня напоминали растревоженное осиное гнездо. Трели рингтонов, писк факсов; гул голосов, шарканье ног по ковровым дорожкам, шелест бумаг… Отмахиваясь — потом, всё потом! — Чисоев ледоколом проломился в свою приёмную.

Не сдержав раздражения, вскипающего в груди, с треском захлопнул за собой дверь.

— Здравствуйте, Артур Рустамович.

Нелли Петровна, мисс Невозмутимость. Женщина без возраста, без семьи, без малейшего намёка на сексуальность. Последнее качество Артур оценил сразу, и не потому, что опасался ревности Вики. В офисе решают проблемы, а не валят на диван юную куколку, которая знает не понаслышке все позы «Камасутры», но при словосочетании «Microsoft Outlook» обалдело хлопает длиннющими ресницами.

— Добрый день. — Чисоев сделал глубокий вдох и с шумом выдохнул, стараясь успокоиться. — Что у нас за дурдом?

— Будет лучше, если об этом вам сообщит Евгений Григорьевич. Он уже три раза заходил, спрашивал, когда вас ждать.

— Зовите. Я у себя.

— Хорошо, Артур Рустамович.

— Кроме Стрельникова, больше никого не пускать. И сделайте два кофе.

Дверь внутреннего кабинета он прикрыл без грохота. Присутствие Нелли Петровны отрезвило. Чисоев прошёлся вдоль массивных столов красного дерева, выстроенных буквой «Т», мимо ряда кресел, обитых скрипучей кожей, и остановился возле аквариума. Два крапчатых ангела шевелили усами, скользя над самым дном, — сапёры, прощупывающие минное поле. Выше, меж розовых и палевых веточек кораллов, стайкой вились чёрно-желтые брахигобиусы, похожие на шмелей. Колеблемые потоком пузырьков из аэратора, колыхались листья криптокорины, длинные и плотные. В них шныряла радужно-перламутровая мелочь.

— Кофе, Артур Рустамович?

Чисоев невольно потянул носом. Аромат был восхитителен. Да, израильский аппарат «Эден Таль»; да, жиды умеют, это вам не «Шинок» и не киоск на кругу… Сегодня Нелли Петровна превзошла саму себя. Выходя, секретарша столкнулась в дверях с председателем правления. Увалень Стрельников с неуклюжей поспешностью отступил, давая женщине дорогу.

— Разрешите?

Говорят, в старину дурным вестникам рубили головы. Чисоев этой традиции не одобрял: звери мы, что ли? Да и вестников не напасёшься, по нынешним-то временам. Что ты принёс нам, чёрный ворон? Стрельников вечно одевался, как на похороны. Стройкомпанию хлопнула налоговая? В полтавском филиале УБЭП устроило выемку документов? Рейдерский захват консервного завода под Балаклеей? Акции наших пакетов упали в ноль, теперь ими сортиры обклеивают?

— Заходи. И сразу — к делу.

Соболезнования, подумал Артур. Соболезнования от Стрельникова. Долгие, нудные, как дожди в ноябре. А главное, искренние. Вот уж в этом я точно не нуждаюсь.

— Понял, Артур Рустамович.

Быстрым шагом Стрельников прошёл через весь кабинет и остановился перед шефом. В руках он держал «эппловский» планшет и тёмно-коричневую папку из тиснёной кожи. Судя по зловещему виду, папка не могла содержать ничего хорошего.