Gedzerath - Стальные крылья

• Название: Стальные крылья
• Автор: Gedzerath
• Жанр: Фэнтези

“Сталлионград – для земнопони!”. Город воинственной и промышленно-развитой нации земнопони. Они были единственными, кто противостоял Селестии и выстоял, став союзниками, а не вассалами принцессы. Но время идет, и старый, но по-прежнему гордый город утратил былое значение. Эквестрия богатеет, магия развивается, дипломатия поддерживает мир. Сталлионграду нужен новый путь. Нужна молодая кровь, путь которой лежит в небеса.

---

Клетка не успела погрузиться глубоко. Уходящий в темную воду трос танцевал и дергался, когда пони, запертые внутри, изо всех сил пытались открыть свою железную, лежащую на боку, могилу. Страшнее всего было то, что дно колодца было очень мелким, и находящаяся на его дне темная, маслянистая жидкость не могла закрыть обращенный вверх бок лежащей клетки всего на несколько сантиметров, и я слышал доносящиеся из гулкой глубины колодца булькающие, задыхающиеся хрипы и крики, когда кому-то из пони удавалось на секунду выставить свою морду над поверхностью воды, чтобы спустя мгновение вновь быть утянутым в глубину клубком из тонущих тел.

«Отрешиться. Отрешиться от всего. У тебя еще есть минута, может быть две. Булькают – значит, живы» – повторял я про себя присказку, сочиненную еще в первые дни работы, и позволявшую все эти годы банально не сойти с ума, каждую смену встречаясь со ставшими привычными ужасами работы – «Нужно освободить их, но как?».

Сделав круг, я опустился на ржавые, железные прутья клети. К сожалению, они были слишком прочны для моих истощенных сил, а наполненная паникующими, бьющимися телами клетка была слишком тяжела для того, чтобы я смог ее перевернуть. Не помогли ни раскачивание, ни заполошное биение крыльев – все больше и больше пони прекращало свое сопротивление, опускаясь на дно и заваливая своими телами выход из железного гроба, навалившимся своим боком на единственный выход.

Оставалось только одно.

Ощущение было такое, словно я медленно переламываю себе кости. Намотанный на передние ноги стальной трос, скрученный из какого-то грубого, ломкого металла, жадно впился в мою шкурку, сотнями острых заусенцев раздирая мою плоть. Заваленная на бок клеть подалась медленно и неуверенно, с трудом переворачиваясь на дно и неохотно вылезая из черной, маслянистой воды.

Вверх-вниз, вверх-вниз – это напоминало перетягивание каната, на другом конце которого находилось огромное, пружинистое нечто, сотнями гибких щупалец державшееся за каждый прут на решетке и не желавшее отпускать свою добычу.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Ослабшие крылья уже не справлялись с чудовищной нагрузкой, и каждый взмах, каждый мой вздох давались мне все труднее – и каждый раз, поднимали меня чуть-чуть ниже, чем предыдущий.

Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох… Почему так темнеет в глазах?

«Давай же, тварь! Они же там умирают!».

Грохот. Грохот и рев, оглушивший меня самого. Подушка огненного ветра опалила мой круп, словно ядро в стволе пушки, швыряя меня наверх. Я дико заорал, чувствуя, как зажужжавший, заскользивший по моим ногам трос буквально перепиливал мне правую ногу, но клетка пошла, пошла – я чувствовал, как что-то тяжелое раскачивается далеко внизу, в устье проклятого колодца. Шипя, бурлящая ловушка отступала под напором ветра и огня, возносящих нас все выше по древнему стволу. Задыхаясь и плача, я делал судорожные взмахи крыльями, поднимая качавшуюся, скрежещущую клеть вверх – к воздуху и свободе.

Все закончилось довольно быстро – еще секунду назад я судорожно боролся с кружащим меня раскаленным ветром – а уже через секунду, кто-то резко спланировал мимо меня, подхватывая за угол раскачивающуюся и стукающую о стены колодца клетку. С трудом скосив глаза, я рассмотрел судорожно машущие крылья летучей мыши и серую шерсть – ночной страж клещом впился в угол клети, не давая ей кружиться и лупить по стенам, словно извращенному подобию маятника, и потянул куда-то наверх и вбок – навстречу спускавшимся к нам серым теням. С их помощью, на последнем издыхании, я и одолел оставшиеся метры воздуха. Задыхаясь, я сделал последний судорожный рывок, вытягивая клетку на деревянную платформу – и без сил рухнул на находящийся на противоположной стене балкон, ярко освещенный желтоватым мерцанием магических ламп. Прямо в копыта какому-то пони.

– «Скраппи! Скраппи, это ты!» – кричал налетевший на меня черный пегас, сжимая и тиская меня в своих объятьях. Распластав по всему балкону онемевшие крылья, я с трудом приоткрыл глаза, сквозь дымку застарелой крови в носу ощущая такой знакомый, слабый аромат старого табака, исходивший от моего друга. Покачивая меня в своих объятьях, пегас говорил и говорил, обвиняя, ругая и поминутно целуя меня то в щеки, то в нос, то в растрепавшуюся макушку. Я лишь тихо вздрагивал, чувствуя его прикосновения к своему телу, уже отвыкнув от того, что они могут нести не только боль и страдания от тюремных палачей и молча жалел и ненавидел себя. Ненавидел за все, чего не сумел совершить.

Мне не было нужды оборачиваться на клетку – царившая в колодце тишина прерывалась лишь отрывистыми командами ночных стражей, выпрыгивавших из расположенного где-то над нами прохода, через который я попал в это место. Почему-то никто из них не пытался воспользоваться широким зевом колодца, ярким глазом освещавшим возню, царившую в глубине древних стен, предпочитая пользоваться этим узким лазом или широкими, приплюснутыми воротами за спиной моего друга, открывавшимися в хорошо освещенный коридор, изогнутой кишкой поднимавшийся куда-то наверх.

«Уже потребовали носилки… Много носилок» – думал я, медленно бредя по утоптанному полу, прислонившись к теплому боку уводящего меня прочь друга. Тянущийся за мной моток стальной веревки волочился вслед, как кандалы – подлетевший к нам страж с яркими, черно-желтыми шашечками на броне, лишь покачал головой, глядя на мою изуродованную ногу, в которую, словно вплавленный, все еще впивался стальной трос, и лишь велел укоротить тянувшийся за мной отрезок. От предложенных носилок я отказался, так глянув на старавшуюся уложить меня на них кобылку-гвардейца, что еще долго за моей спиной раздавался приглушенный, сочувствующий шепоток.

«Рехнулась, бедняга, не иначе. Еще бы – вон что тут творилось».

Не спеша, мы поднимались все выше и выше. Мимо нас то и дело скакали ночные стражи и гвардейцы, что-то несущие, кого-то тащащие, что-то ломающие… Гвардейцев было очень мало, и золото их лат почему-то совсем не соответствовало ошарашенному и иногда – даже растерянному выражению на их мордах. Выстраиваясь вдоль стен, по уже заведенной издревле привычке, они принимали суровый и сосредоточенный вид, но лишь до тех пор, пока наткнувшийся на них очередной страж, спешащий куда-то по своим, очень срочным делам, не рявкал что-то невразумительное на «втором командном». И они терялись, бросаясь исполнять порученное им задание, с растерянными мордами, потерявшиеся в командной цепи, столь резко и бурно перевернутой с ног на голову.

– «Погоди, это совсем не тот проход» – остановил меня Графит, внимательно оглядывая один из боковых проходов, в который мы свернули, чтобы не мешать транспортировке «груза 200»[112] – «Кажется, мы сбились с пути, и если продолжим идти вперед – то спустимся на самый низ этого колодца». Едва увидев вереницу из поднимающихся пони с бегущими рядом гвардейцами, тащащих на себе множество носилок, я опустил голову и подался к стене. Увидев мою реакцию, Графит мгновенно увел меня в какой-то боковой, неосвещенный проход, медленно ведя по покрытому инеем коридору. Пройдя несколько поворотов по ведущему вниз проходу, мы, наконец, остановились возле большой каменной арки, перегораживающей проход.

– «Да. Колодца Звезд, в котором когда-то сияли тысячи тысяч душ. Их изгоняли из тел, когда они становились более не нужны» – безучастно откликнулся я, повторяя слова, слышанные этой ночью. Мне не хотелось ничего говорить, но просто молчать – значило обидеть своего друга, примчавшегося к тебе на помощь.

«При подведении итогов жизни – не самый хороший путь».

– «Хо-орошо, как скажешь» – чересчур покладисто согласился черный пегас, заботливо поглядывая на меня своими желтыми глазами – «Давай просто постоим здесь, пока ты отдышишься, придешь в себя – а потом продолжим подъем. Как раз суматоха и спадет».

– «Конечно. Спасибо тебе» – я ласково провел носом по его плечу, чуть сморщившись от резкой вспышки боли в столь часто страдавшей части тела и, словно от усталости, оперся боком об одну из ее опор, разглядывая вычурный орнамент камней. Как я и предполагал, глупо было бы ставить столь сложный архитектурный элемент в пустом техническом проходе. А вот если снабдить его тяжелой, железной решеткой, как вот этот вот экземпляр – то выйдет очень неплохой элемент сдерживания выходящих из колодца… Или рвущихся к нему.

«Как удобно, тут даже рычаг имеется… Графит отвлекся – сейчас, или никогда!».

– «Скраппи, что ты делаешь?» – напряженным, как натянутая струна, голосом, спросил меня Графит, резко обернувшись на грохот обрушившихся с потолка стальных полос и с беспокойством глядя, как я, дрожавшими копытами, заклиниваю механизм решетки, блокируя первым попавшимся камешком щель для рычага – «Пожалуйста, открой эту решетку и отойди от рычага».