Gedzerath - Стальные крылья

• Название: Стальные крылья
• Автор: Gedzerath
• Жанр: Фэнтези

“Сталлионград – для земнопони!”. Город воинственной и промышленно-развитой нации земнопони. Они были единственными, кто противостоял Селестии и выстоял, став союзниками, а не вассалами принцессы. Но время идет, и старый, но по-прежнему гордый город утратил былое значение. Эквестрия богатеет, магия развивается, дипломатия поддерживает мир. Сталлионграду нужен новый путь. Нужна молодая кровь, путь которой лежит в небеса.

---

***

Доктор Крак был… велик. Даже нет – он был ОГРОМЕН. Когда серая туша единорога, затянутая в явно узкий для нее халат, впервые величаво вплыла в комнату, я чуть не подавился огромным сливочным печеньем, которое накануне вечером успел стянуть с подноса зазевавшейся Грасс и спрятать под подушку, чтобы потихоньку хомячить его втайне ото всех. Кажется, это был один из тех продуктов, которые мне были запрещены грозным постановлением этого эскулапа, поэтому я постарался как можно быстрее скрыть следы преступления, пулей выкатившись из наполненной сладкими крошками кровати.

«Да уж, теперь я понимаю, что сестра имела в виду, говоря о «серьезном отношении» к его словам. Такому достаточно на меня просто присесть – и все, прощай, малышка Скраппи».

Остановившись напротив меня, доктор пристально и как-то по-Кантерлотски надменно рассматривал меня через стекла своего пенсне, скользя взглядом по моей смущенно улыбающейся тушке. Кажется, ему совсем не импонировала моя персона, поэтому я прекратил тупо улыбаться, и уже не скрываясь, довольно настороженно посмотрел на своего «коллегу».

– «Итак, приступим к консультации. Будьте добры, ответьте мне…».

«Кажется, он меня раскусил» – подумал я к концу одной из этих ежедневных занимательных бесед, все больше и больше напоминавших мне дуэль утыканных шипами воздушных шаров. Я старался как мог, строя из себя доверчивую блондинку, но прорывавшиеся временами замечания по поводу рекомендаций медвежистого эскулапа явно наводили его на нехорошие мысли относительно моей персоны. Начисто пресекая любые мои вопросы, Крак все-таки проговорился о том, что весь консилиум их госпиталя так и не смог понять, что же происходит с заклинаниями лечения, которые они добросовестно пытались применить на мою коматозную тушку, однако его, уважаемого врача, мне не получится сбить с толку разными фокусами и бредовыми фантазиями. Подобное заявление сразу перевело наши отношения на новый уровень идиосинкразии[73], и вскоре, я уже всерьез начал подумывать о какой-нибудь милой шутке из разряда «надеть мешок на голову и отхлестать желудочным зондом». Видимо, что-то из моих мыслей, как и раньше, слишком легко обозначилось на моей морде и теле, и через какое-то время доктор перестал нести совсем уж откровенную околомедицинскую ахинею, явно рассчитанную на среднестатистического пациента, и ограничивался общими словами или же осторожными рекомендациями, без объяснения их причин, уже не пытаясь втирать мне про «полное исцеление организма путем восстановления циркуляции естественных жидкостей под влиянием лечебных заклинаний» и необходимость «ежедневного посещения клиники для обследования лучшими врачами-диагностами». Я изо всех сил старался молчать и добросовестно кивал головой, потихоньку зверея от попыток понять, нахрена ко мне вообще приставили этого маньяка, явно и недвусмысленно считавшего посещения этой комнаты эдаким аналогом «штрафных работ». Слава богам, моя персона нравилась врачу не более чем он – мне, поэтому ближе к концу лечения, он просто повелительно рычал, нервно чиркая на висящей перед ним в магическом поле бумаге свои «рекомендации» и стараясь даже не вступать со мной в разговор.

«А ведь я так и не научился писать на языке этих маленьких лошадок» – грустно подумал я, глядя на очередную, заполненную мелким, убористым подчерком бумагу, оставленную на одеяле в очередной раз хлопнувшим дверью врачом. Кажется, наше недолгое знакомство не привело в восторг нас обоих, и мне лишь оставалось грустно пялиться на мешанину из обычных английских слов, периодически прерывающихся целыми абзацами на непонятном мне языке, состоящем из странных и очень забавных значков.

«Наверное, это рецептурная часть» – подумал я, от скуки, забавляясь пересчитыванием звездочек, подковок, лошадиных голов и щитов, явно долженствующих означать что-то простое и понятное для знающего этот «шифр» читателя. Увы, я явно не относился к их числу, и после долгого и вдумчивого разглядывания бумаги (воровато оглянувшись по сторонам, я даже попробовал ее на вкус), я решил перейти к наиболее продуктивному времяпровождению, а именно – к изучению очередного «списка дел»[74].

Дааа, эти стебущиеся кобылы в коронах, если это были действительно они, все яснее и очевиднее обнаруживали для меня свои натуры жирных троллей. Как еще иначе я мог объяснить такую маниакальную страсть к поминутному расписанию все новых и новых дел, большую часть которых я выполнять не умел вообще, а об оставшихся – даже не слышал? И если «умывание и косметические процедуры» я еще как-то мог понять (и, в идеале – вытерпеть), то что такое «прининг»[75], и с чем его едят – было абсолютно непонятно. И у кого, спрашивается, этим интересоваться? Сестра сразу начнет копать, почему это я не знаю таких простых вещей, что в дальнейшем может породить множество непредвиденных проблем с сохранением моей маленькой тайны. Я и так уже напоминал себе паука, все больше и больше запутывающегося в собственной паутине лжи и недомолвок, поэтому лишние проблемы мне были вовсе ни к чему. Может, поспрашивать старика Реджинальда? Так ведь может статься, это что-то связанное с чисто кобыльими проблемами, о которых я понятия не имел еще полгода тому назад, и краснеть перед этим важным пони я вовсе не хотел. Эх, была бы здесь Флаттершай, подходящая для таких вопросов как по полу, так и по виду, но увы – похоже, мне придется выпутываться из этой ситуации самому.

«Ох, и тяжела ты, жизнь маленькой кобылки… Блин, но где же все-таки Графит?».

***

– «Как твои дела? Доктор уже разрешил тебе вставать, и я подумала…» – вошедшая в комнату Грасс остановилась, а затем осторожно и медленно, сделала шаг вперед, не отрывая взгляда от моей морды, сердито пялившейся на нее из большого зеркала, стоявшего у столика возле дальней стены.

– «Скраппи… Что с тобой?» – испуганно спросила она, остановившись неподалеку, и явно не решаясь подойти ближе – «Кто сделал с тобой… ЭТО?».

– «Фто именно?» – искренне, но несколько неразборчиво из-за занятого рта возмутился я, отворачиваясь от зеркала и пристально глядя на вошедшую сестру. За исключением нас двоих, комната была абсолютно пуста, но из благоприобретенного чувства осторожности я все же повел глазами по сторонам, подспудно ожидая увидеть прячущегося за одной из штор злобного маньяка… или пялящуюся на мою задницу Рейнбоу Дэш, уже приснившуюся мне в одном из ночных кошмаров. Но все оставалось по прежнему – никто не выскочил из темного угла, не сверлил пристальным взглядом из-за окна, и я вновь, очень удивленно, воззрился на странно перекошенную физиономию сестры.

– «Скраппи… Это ты что сейчас пыталась сделать?» – очень осторожно, словно у опасной сумасшедшей, поинтересовалась зеленая пони, бочком приближаясь ко мне. Вместо ответа, я возмущенно фыркнул, ткнув копытом в сторону приколотого над зеркалом большого листа бумаги, с красовавшейся на нем большой восковой печатью, не дававшей ему свернуться в аккуратную трубочку официального послания. От моего неосторожного фырканья пудра, до этого спокойно лежавшая себе в небольшой коробочке с удобной откидной крышкой, розовым грибовидным облаком поднялась над моей головой, щедро обсыпав не только меня, но и стол, скамейку и саму Грасс, по неосторожности подошедшую слишком близко к месту моего священнодействия.

«Заметка номер девять: не стоит держать пудреницу в зубах, особенно – если хочешь что-нибудь сказать».

– «Это… Это что – твой утренний МАКИЯЖ?» – изумилась Грасс, наконец пересиливая себя и подходя вплотную к моей «свеженакрашенной» рожице – «О Богиня! Я решила, что ты вновь заболела или с кем-то подралась!».

– «Я бы попр… *тьфу!* … Я бы попросила не наезжать! Я вот уже три часа тут вожусь, и считаю, что достигла определенных успехов!» – обиделся я, выплюнув изо рта ставшую бесполезной пудреницу.

– «Эммм… Ну да, успехов, конечно…».

– «Да-да-да. Конечно, сначала красить губы копытами было не очень удобно, но потом я приноровилась, и дело пошло быстрее. С ресницами все было сложнее, но вон та плоская баночка оказалась очень удобной для того, чтобы просто обмакнуть их в нее и похлопать глазами, близко поднеся к морде. Так что да – я уже почти освоила…».

Не произнося больше ни слова, Грасс прошлась по комнате, откидывая встречающиеся на своем пути шторы, и вскоре лучи солнечного света буквально затопили помещение, заставив меня зажмуриться от их нестерпимого блеска. Проморгавшись, я наконец, смог увидеть себя в ярком дневном свете, и то, что я увидел, мне совсем не понравилось.

– «Y-yebat’…»

Наверное, так выглядели кони готов. Или вестготов. Или остготов. Или просто – готов, если бы эти накрашенные психи поставили перед собой задачу изобразить адского скакуна из глубин ада, попавшего под седло сумасшедшего клоуна-убийцы. Судя по сдавленному хихиканью, доносившемуся из-за моего плеча, сестра отчаянно пыталась не захохотать во весь голос при виде моей обескураженной рожицы, с которой я осматривал свое изменившееся отражение. Наконец, не вынеся позора, я выхватил у нее из копыт влажное полотенце, в которое она пыталась спрятать свою хихикающую морду, и яростно принялся стирать с себя толстые слои черно-бело-розовой «шпатлевки», скопившиеся на нем за сегодняшнее утро, злобно взвизгивая от еле сдерживаемой ярости.