Евгений Салиас-де-Турнемир - Принцесса Володимирская

• Название: Принцесса Володимирская
• Автор: Евгений Салиас-де-Турнемир
• Жанр: Исторические приключения

Салиас де Турнемир (Евгений Салиас) (1841–1908) – русский писатель, сын французского графа и русской писательницы Евгении Тур, принадлежавшей к старинному дворянскому роду Сухово-Кобылиных. В конце XIX века один из самых читаемых писателей в России, по популярности опережавший не только замечательных исторических романистов: В.С. Соловьева, Г.П. Данилевского, Д.Л. Мордовцева, но и мировых знаменитостей развлекательного жанра Александра Дюма (отца) и Жюля Верна.

«Принцесса Володимирская». История жизни одной из самых загадочных фигур XVIII века – блистательной авантюристки, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и претендовавшей на российский престол. Таинственные предсказания, головокружительные приключения, трагическая любовь и вероломное предательство…

---

Старик замолчал на минуту, как бы собираясь с мыслями, провел рукой по лбу, по лысой голове своей и вздохнул, как бы уже устав немного от нескольких слов, им сказанных.

Алина незаметно приблизилась к старику и стала перед ним, скрестив руки на груди, с серьезным выражением лица.

Видно было, что слух и зрение напряжены в ней.

Чуткое сердце молодой девушки вследствие последних переворотов в жизни, казалось, стало еще более чутким. Теперь она уже знала и твердо верила, что не ошибается, зачем явился этот старик. Его присутствие в ее комнате казалось ей отчасти каким-то сверхъестественным явлением. Невидимая сила послала ей снова избавителя и послала ей на помощь в трудную минуту. Алине поневоле приходилось быть суеверной!..

Давно ли полузнакомый юноша явился перед ее глазами под деревом бульвара в ту минуту, когда она грустно почувствовала, что она одна-одинехонька на свете!.. И этот юноша оказался в состоянии иметь влияние на всю ее жизнь! Он оказался другом Генриха.

Но затем она сделала роковой шаг, сама теперь это сознавала, хотя смутно колебалась, и вот – прежде чем разразится над ней новая беда, которую она еще только чувствовала, – является новый спаситель, едва живой старик! И Алина была в таком волнении, так чутко насторожились в ней все чувства, что если бы этот старик пришел сказать ей что-либо совершенно невероятное, им самим выдуманное, что-нибудь бессмысленное, как грезы сумасшедшего, то и тогда Алина поверила бы всему от слова до слова.

Но старик, подняв на красавицу свои маленькие, мутные, полуввалившиеся глазки, начал свою таинственную беседу с вопроса – с трех-четырех слов, и эти слова все объяснили Алине. То, что она продолжала еще считать своей глупой фантазией или напраслиной на друга, стало вдруг действительной, ужасной правдой.

– Давно ли вы знаете г-на Стадлера? – выговорил старик.

Алина, всем телом двинувшись к старику, схватила стул, села против него и взяла его старую, костлявую руку в свои красивые руки.

– Неужели это правда? – вскричала она. – Неужели я здесь в западне?

И старик, ласково взглянув в ее лицо, наклоненное близко к нему, улыбнулся. Ввалившийся, без зубов рот, с рядом морщин кругом, сложился не в улыбку, а скорее в гримасу, но гримаса эта была добрая, внушившая Алине еще большее доверие.

– Вот молодость! – проговорил старик. – Сразу догадались, о чем я пришел говорить.

И старик начал речь, содержание которой Алина вперед знала.

Ничего нового не сказал он ей. Он только подтвердил ее собственные подозрения.

Алина узнала от старика, что Стадлер действительно человек опасный; старик знал его лично только с неделю, так как жил прежде у его родственника, но по репутации он знал Стадлера уже лет десять.

– Он злой, коварный, дерзкий, умный замечательно, но в высшей степени безнравственный человек, способный на все дурное, хотя бы даже на преступление. В его прошлом, и даже недалеком, есть одно преступление, почти убийство, и почти… – выговорил старик, оживляясь, – да, почти, если не совсем так же, как теперь, при подобной же обстановке. Молодая красавица сирота отдалась в его власть, видя в нем друга, спасающего ее от бедности, и он погубил ее.

Старик не знал подробностей этого недавнего события, но обещал Алине узнать все от одного знакомого, служившего у Стадлера.

Но Алина уже не слушала последних слов. Какое ей было дело, чем запятнал себя человек, которому она ребячески, почти слепо отдалась? Главный, настоятельный вопрос был иной! Как спасти себя, как поправить ошибку, уничтожить скорее замыслы врага?!

Старик безостановочно продолжал что-то рассказывать, мерным, старческим голосом, дряхлым, уже довольно уставшим, когда Алина, схватив себя за голову руками, вдруг залилась слезами.

Чувство беспомощности, сознание своей робости и бессилия запало в сердце Алины.

Редко и давно уже не случалось ей плакать так горько, как теперь.

– Но что же мне делать? Что могу я одна?

– Как что? – изумился старик и даже выпрямился на своем стуле, даже будто оскорбленный такой мыслью. – Как что делать? Честная девушка должна тотчас уйти из этого дома.

– Уйти, но куда?

– К себе! Домой!

– Так вы ничего не знаете? Так я скажу вам.

И Алина передала старику все, что случилось с ней в последние дни. Она объяснила ему, что, с одной стороны, принц Адольф поднял, конечно, на ноги всю берлинскую полицию и грозит посадить ее в тюрьму; с другой стороны – друг, явившийся спасти ее, является еще более опасным врагом. А тот, которого любит она, на верность которого может рассчитывать… его еще нет, он может быть еще только через несколько дней, и тогда, конечно, она спасена, и на всю жизнь.

Узнав все положение дела до мельчайших подробностей, старик подумал и вдруг добродушно рассмеялся:

– Если все это так, все это правда – и про этого негодяя принца королевского дома, и про богатого, обожающего вас жениха… если правда, что вы хотите спасти себя, то это дело самое простое. Сегодня Луиза сбегает к моей племяннице, верст за шесть отсюда, на ее ферму. Ночью она будет назад, а рано утром, мы все втроем отправимся к ней на житье, пока не явится ваш жених.

– Но если мое пребывание откроют там, то я погибла – я буду в тюрьме.

Но старик, ухмыляясь, потряс головой.

– Не беспокойтесь! Кто может подумать, чтобы вы вдруг очутились в такой глуши, версты за две от всякой дороги, на бедной мельнице, у которой и колесо-то едва действует. Не спорю – может быть, через месяц-два полиция разыщет беглецов и найдет вас на этой мельнице; но ведь вы ожидаете жениха через несколько дней?

Несколько минут спустя вопрос о новом бегстве был уже решен, и старик послал Луизу к тетке с тем, чтобы молодая девушка была назад к ночи.

Алина хотела было немедленно отправиться с Луизой, не теряя ни секунды, но это оказалось невозможным, так как старик, давно не видавший своей племянницы, не знал, живет ли она еще там со своим семейством. Она собиралась продавать свою мельницу и, быть может, уже продала. Если бы в этой мельнице были чужие люди, то, конечно, беглецы попали бы в еще худшее положение… Алина, полная тревоги, поневоле осталась и, ожидая каждую минуту приезда Стадлера, ожидала от него всего… всякого злодейства!

Луиза быстро собралась, с узелком, в который взяла на дорогу хлеба и несколько огурцов, весело выпорхнула в ворота и, обернувшись за несколько шагов от деда, весело послала ему поцелуй, а затем исчезла в кустах.

Старик, сильно уставший от речей, объяснений и волнений этого дня, через силу, едва таща ноги, снова пришел к барышне и снова сел на тот же стул. Отдохнув и отдышавшись, он объявил Алине, что пришел опять на минуту сказать ей только одно новое, что пришло ему на ум.

По его мнению, им невозможно было бежать вместе. Алина должна была скрыться наутро одна; он же с Луизой должен остаться, чтобы внучка могла навещать ее на мельнице и доводить до ее сведения все, что случится нового.

– Зачем? – выговорила Алина. – Почему не все вместе? А если он угрозами, даже побоями, вынудит вас указать мое убежище?

– Никогда он не догадается, этот умный человек, что такая старая крыса, как я, еще способен сделать доброе или неглупое дело. А потому нам нужно остаться здесь, иначе все ваше дело пропадет. Ах, вы, молодое, наивное существо! Подумайте, как же найдет вас г-н Шель, когда будет искать вас в доме Стадлера? Если он заплатит хорошие деньги в доме доктора в городе, то, конечно, ему укажет этот домик кто-нибудь из людей; тогда он явится сюда, и что же найдет он? – пустой дом, без единого человека, который может указать ваш след. Что же ему тогда останется делать? Только разве поплакать, погоревать и вернуться восвояси, в Дрезден. А вот если я останусь здесь, да буду сидеть за воротами, да глядеть на дорожку, то могу тотчас же сообщить ему о вас; и тогда, как только явится г-н Шель, мы уже с ним, не церемонясь с этим проклятым доктором, громко прикажем кучеру ехать на мельницу.

Алина бросилась к старику и чуть-чуть не расцеловала его сморщенное, коричневое лицо.

– Ох, забыл я, – весело прибавил старик, – что на мельницу эту, по счастью для вас, и дороги-то никакой нет; иначе, как пешком, по полям да кочкам, и не проберешься. Да еще надо прыгать через канавы, так что мне, если я доведу г-на Шеля до мельницы, придется неделю целую пролежать, отдыхая. Лишь бы только не умереть на дороге – тогда г-н Шель потеряет ваш след.

Все это было сказано дряхлым, но таким веселым голосом, с таким добродушным лицом, что Алина вдруг почувствовала себя спокойнее, даже сильнее, и ожидаемый с минуту на минуту приезд Стадлера ее уже менее устрашал, чем за час до того.

XVI

Разумеется, Генрих Шель, как безумный, бросил все приготовления к свадьбе и исчез из Дрездена вместе с другом Дитрихом.

В тот вечер, когда приятели, доскакав до Берлина, весело въезжали в столицу и воинственную резиденцию Фридриха, в мирной и тихой столице Саксонии все общество было смущено внезапным исчезновением молодого жениха и богатого негоцианта Шеля. По просьбе отца пораженной горем невесты полиция была поднята на ноги. Подозревали преступление!.. Убийство!