Евгений Салиас-де-Турнемир - Принцесса Володимирская

• Название: Принцесса Володимирская
• Автор: Евгений Салиас-де-Турнемир
• Жанр: Исторические приключения

Салиас де Турнемир (Евгений Салиас) (1841–1908) – русский писатель, сын французского графа и русской писательницы Евгении Тур, принадлежавшей к старинному дворянскому роду Сухово-Кобылиных. В конце XIX века один из самых читаемых писателей в России, по популярности опережавший не только замечательных исторических романистов: В.С. Соловьева, Г.П. Данилевского, Д.Л. Мордовцева, но и мировых знаменитостей развлекательного жанра Александра Дюма (отца) и Жюля Верна.

«Принцесса Володимирская». История жизни одной из самых загадочных фигур XVIII века – блистательной авантюристки, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и претендовавшей на российский престол. Таинственные предсказания, головокружительные приключения, трагическая любовь и вероломное предательство…

---

Она говорила Игнатию о России, о Екатерине, о себе и своих намерениях так просто и спокойно, с такою уверенностью, как будто бы она неделю назад впервые открыла тайну эту Игнатию, а не от него все узнала.

Действительно, Алина так уверовала внезапно в себя и в свое призвание, что вера эта сказывалась в малейшем ее движении и в каждом ее слове. Она не играла комедии, не притворялась. Если же сочиняла она сама некоторые подробности своего положения и лгала, то была в положении талантливой актрисы, которая настолько входит в свою роль, что действительно горюет и радуется, плачет и восторгается всем существом, всем сердцем, так как воображаемое становится для нее на минуту второй действительностью.

Игнатий приехал к Алине предлагать ей тотчас же объявиться двум-трем лицам в Париже и просить их содействия.

Прежде всего надо было, по его мнению, признаться во всем и сделать своею союзницей богатую и сильную своими связями княгиню Сангушко. Вместе с тем представиться в частной аудиенции герцогу Шуазелю и открыть ему свое происхождение, так как он уже, отчасти, предупрежден, что в Париже находится особа, имеющая законные права на российский престол.

Алина согласилась на все и предложила Игнатию со своей стороны тотчас же, прежде других ввести в число соучастников посланника Огинского. Но Игнатий, напротив, строжайше приказал ей не только не делать его соучастником, но даже стараться отдалить его от себя. Оказывалось, что Алина не знает и азбуки в деле политики.

Первым условием их предприятия должна была быть революция в Польше и замещение Станислава-Августа другим королем, – следовательно, Огинский, как официальное лицо, мог им только повредить и даже выдать их происки королю и России.

Когда Игнатий уже собирался уезжать от Алины, обещаясь побывать на другой же день, Алина вдруг решилась на иное признание!.. Решилась сообщить свою тайну! Была минута, что она боялась того, как отнесется Игнатий к ее положению замужней женщины, да еще вдобавок жены простого саксонского негоцианта.

Алина на этот раз была настолько наивна, что думала поразить этим Игнатия, даже боялась, что он откажется содействовать ей во всем и признавать ее права, если узнает про этот бессмысленный шаг ее прошлого.

– Останьтесь на минуту, – через силу выговорила Алина. – Я должна передать вам, должна признаться… в одном факте, который много изменяет мое положение. Я хочу признаться вам во всем подробно, чтоб вы помогли мне выпутаться из самого мудреного положения. За эти десять лет, что я странствовала по всей Европе, я имела легкомыслие… выйти замуж. Я замужняя женщина!..

Игнатий действительно был поражен этим открытием; он закинул голову назад, взгляд его загорелся, вспыхнул, и он воскликнул:

– Как?! Неужели? Зачем? Кто же он? Где он, ваш муж? Здесь, в этом доме?

– Да, он здесь, в Париже. Только что явился теперь! На мое несчастье!

И Алина рассказала подробно всю историю своего замужества, бегство от мужа и, наконец, его роковое появление в Париже, как будто на смех одновременно с ее встречей с ним, Игнатием.

Но епископ Родосский за эти последние десять лет тоже, как Алина, прошел через столько трудных задач, через столько мудреных сцеплений обстоятельств, он столько превзошел и уничтожил преград на своем пути, совершил так много маленьких и больших обманов, даже преступлений, что теперь недоумение его и смущение продолжались недолго.

– Ну что же, – выговорил он, – это еще не бог весть какая беда. Надо устранить эту помеху, надо стереть с лица земли этого неуместного супруга с его правами. Я подумаю, как это сделать, и скажу вам. Во всяком случае, рассчитывайте на мою помощь.

– Я могу сама вам предложить, – отвечала Алина, – средство избавиться от него. У меня есть трое верных слуг, которые в настоящую минуту находятся в Лондоне. Но они были замешаны в одном глупом деле и находятся в заключении. Их надо выкупить. Они приедут сюда, и тогда я не боюсь ничего. Господин Шель будет устранен так или иначе. Во-первых, он сам, по своему желанию, захочет отомстить одному из этих лиц, захочет драться с ним! И бог весть чем кончится поединок. Быть может, он сам себя уничтожит.

– Ну что же? Тогда мне нечего и измышлять разные средства. Это самое лучшее. Пишите им, чтоб они приезжали немедленно.

– Но на это необходимы средства, нужно их выкупить из тюрьмы.

– О, это пустое. Распоряжайтесь вашим состоянием. Помните, что это состояние было у меня в продолжение десяти лет, как бы доверенное мне вами. Все оно цело и даже увеличилось. Распоряжайтесь им, пошлите в Лондон немедленно курьера. Какая сумма необходима на выкуп ваших друзей? Я снабжу вас пока небольшою суммою – хотя бы пять тысяч червонцев, и этой суммы, вероятно, хватит на все. И даже на вашу новую обстановку.

– О, конечно, – воскликнула Алина.

– В таком случае завтра тысяч пять луидоров, если вам угодно – и более, будут у вас.

– Пять тысяч луидоров! – невольно повторила Алина, – ведь это громадная сумма. Это, кажется, сто тысяч франков?

– Да, но разве вы забыли, что ваше состояние, находящееся в моих руках, доходит до миллиона талеров?

При этом Игнатий солгал. Состояние, полученное им от старой графини, далеко превышало эту сумму.

– Одним словом, завтра утром я привезу сам эту сумму и передам вам. Вы должны тотчас же нанять один из маленьких дворцов в соседстве Луврского дворца, держать дом на широкую ногу и тотчас же сделать большой бал, на который пригласить дофина и весь двор. Надо спешить. Король так плох и слаб, что может умереть каждый день, и тогда бог знает как отнесется к нашему предприятию Шуазель. Он может сам потерять власть, может быть заменен другим министром. Вам надо ближе сойтись и очаровать дофина. Будущий король Людовик XVI, на наше горе, – усмехнулся Игнатий, – не поклонник женской красоты. От роду не был он влюблен. Даже к своей милой, очаровательной жене относится хладнокровно. Влюбить его в себя, к несчастью, вам будет невозможно. Если бы вы были слесарем или токарем, тогда другое дело, – снова усмехнулся Игнатий.

– Что вы хотите сказать? – спросила Алина.

– Дофин с ума сходит только от одного, любит только одно – слесарное искусство и отчасти токарный станок.

Алина рассмеялась весело.

– Я не шучу, – отвечал Игнатий. – Если бы вы знали слесарное или токарное мастерство, то могли бы им прельстить дофина гораздо более, чем своим прелестным личиком. Владей вы станком так, как он, то Марии-Антуанетте был бы повод к ревности. Я не удивился бы, если бы дофин приехал к вам, чтобы побеседовать о любимом искусстве или повертеть вместе колесо, выделывая шарики, ложки и целые фигурки.

Алина самоуверенно улыбнулась и, гордо закинув головку, вымолвила:

– Будьте спокойны: через две-три недели я буду отличный токарь.

Красавица произнесла это с такою уверенностью, что Игнатий удивился и поверил.

– Это пустяки, – продолжала Алина. – Такое ли случалось мне в жизни одолевать! Еще недавно я просидела месяц за каббалистикой и усвоила себе в короткий промежуток времени все то, чего не одолеет другой в два года. Это ремесло и токарный станок, вероятно, легче чернокнижия. Прошу вас совершенно серьезно завтра же послать доверенного человека по всему Парижу разыскать того токаря, который наиболее славится своим искусством. И я тотчас же начну брать уроки. Через две недели я пошлю дофину подарок – почтительное приношение принцессы Володимирской, работу ее рук. Затем сделаю вид, как бы ничего не знаю о его страсти к этому ремеслу, и понемногу…

Алина запнулась и прибавила:

– Все это пустяки, и не стоит рассказывать. Предоставьте это дело мне: я сумею так или иначе войти в сношения с дофином. Вы сами не знаете, монсиньер, с кем вы имеете дело. Пред вами уже не та девушка, которую вы знали в замке графа Краковского или Велькомирского. Десять лет скитаний по Европе не прошли даром.

– О, я верю в вас, верю в успех нашего общего громадного предприятия! – воскликнул Игнатий, вставая и прощаясь.

XXIII

Через две недели после этой беседы новых друзей неподалеку от Лувра был нанят роскошный отель, в котором перед тем помещалось английское посольство. Вся обстановка отозванного посланника осталась, и в этот маленький, но блестящий и богатый полудворец переехала именитая особа со своим небольшим штатом придворных.

В Париже пронесся слух, что отель занят принцессой русского императорского дома. Вскоре стало известно в столице и ее имя – принцесса Елизавета Володимирская.

Не сразу узнали парижане, что новая Princesse de Wolodimir – та же знакомая им красавица и талантливая музыкантша «Dame d’Azow». Когда это стало известно, то объяснилось очень просто. Принцесса Володимирская, вследствие разных политических соображений и даже, как говорили, по совету герцога Шуазеля, скрыла свое настоящее имя и жила под именем владетельницы Азовской. Теперь, вследствие дипломатических комбинаций и перемен на политическом горизонте, красавица не считала нужным скрывать свое настоящее звание.