Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс

• Название: Край Ветров: некроманс
• Автор: Диэр Кусуриури
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Край Ветров — сторона, кажущаяся очень знакомой. Но это она зря.

Здесь живет Вирамайна Мйар — как умеет, конечно, наслаждается безделием, покоем и избирательной амнезией, а свой недюжинный потенциал, — который, кстати, имеет место быть, — никак не использует. Впрочем, отдыхать ему осталось недолго: на пороге его жилища уже замер человеческий мальчик, решивший, что Мйар поможет ему избавиться от кошмаров, старый друг-некромант Камориль Тар-Йер настойчиво алчет более тесной взаимности, а позабытое, вроде бы, прошлое все еще копошится в темноте, булькая и скалясь.

Словом, никакого покоя. Сплошные переживания.

Что же касается Края Ветров — то это, кажется, история о судьбе и волшебстве.

А «некроманс» — песня о смерти и любви.

Комментировать и обсуждать «Некроманс» УДОБНЕЕ можно и нужно тут: https://vk.com/topic-41031304_27993808

---

— Давай, иди на все четыре стороны, — тихо и твердо сказал он, отпирая дверь, — и хватит быть такой беспечной. Ты же старый вампир. Не играй с едой.

Вера поднялась с внезапно проявившейся грацией, нагнувшись, вышла из клетки, сверкнула на Мари красным зрачком, потом прильнула к Эль-Марко и, оскалив зубы, зарычала. Вроде как, этот рык предполагался быть эротичным, а не устрашающим, но вышло у нее, скорее, второе. Таким образом, кажется, Вера обещала вернуться.

Когда вампирша скрылась за воротами подвалов, Эль-Марко устало вздохнул.

— Так, теперь ты, Мари.

Девушка неуверенно поежилась.

— А что это такое? Это точно надо?

Эль-Марко с секунду смотрел на нее, подбирая слова.

— Не знаю. Камориль говорит, что надо. Я привык ему доверять.

— Но что со мной будет? — Мари поджала губы. — Что такое «зажать струну»?

Эль-Марко подошел к ней чуть ближе и провел по ее щеке пальцами. Мари головы не отдернула, но заглянула ему в глаза.

— Это умение у меня не с рождения, — сказал Кападастер. — Это пришло извне и полностью меня изменило. Когда я «зажимаю струну», я даю человеку доступ к резервам его души. Это как будто бы мы… обманываем мироздание. Или само время. Мы становимся на несколько минут (или на час, или даже больше) чародеями древности. Теми, кого так ненавидел народ, теми, кто чуть не погубил этот мир.

— То есть… — проговорила Мари и замолкла.

Эль-Марко был слишком близко.

— То есть, душа твоя запоет, как будто бы ты стоишь на краю обрыва, держа за руку всем сердцем любимого тобой человека. Твой талант расцветет, как будто бы ты наносишь на холст один за другим самые верные и правильные мазки, те, которые оживляют твою картину и вдохнут в нее искру, и ни один из них не ложится плохо. А потом, когда это пройдет, ты захочешь почувствовать это еще раз. Но без меня уже не сможешь.

— Ты демон.

— Нет, не я, — улыбнулся Эль-Марко, приближая свое лицо к лицу Мари. — Демон — тот, кто силу эту мне дал.

Мари облизнула засохшие губы и, внезапно, сама поцеловала Эль-Марко, приподнявшись на цыпочки. Он ответил ей, приобнял и чуть запрокинул назад, поддерживая девушку широкими своими ладонями за тонкую талию.

И Эль-Марко знал, что девушка была чиста, что сердце ее билось так быстро, как ему и положено в такой момент, хотя и было больным с рождения; что все ее восемнадцать лет она страдает от вывихов и мозолей, и от того, как быстро сгорает на солнце ее тонкая, светлая кожа. И еще эта поврежденная слегка правая височная доля… а в остальном девушка была здорова, испугана, встревожена, влюблена и возбуждена. Пожалуй, она была готова на все — хоть мир спасать, прям вот сейчас. Но одного Эль-Марко знать не мог — а именно, какова суть ее души, какова ее освобожденная, лишенная оков сила, и не переменится ли Мари после этого всего, как такое иногда бывает; останется ли она той, кем была.

Внезапно змей, который меня душил, замер, как будто замерз изнутри. Челюсти, которые вот-вот вырвут мне позвоночник, тоже застыли, остановившись точно перед этим последним, смертельным для меня рывком.

А потом я услышал громкий ураганный вой чего-то очень человеческого, очень механического. Быстрая худая тень с чем-то тяжелым и бешено вибрирующим наперевес проскользнула за мной. Что это — я видеть не мог, ибо зубы огромной мутантной кошки фиксировали мою голову. Но я четко чувствовал вибрацию. И потом до меня дошло. Я сложил два плюс два: запах бензина и этот звук… кто-то, воспользовавшись моментом, пилит шею гигантской кошки садовой бензопилой!

Не знаю, сколько это продолжалось. Мне казалось — вечность. Этот кто-то уперся ногой мне в спину, и пилил, пилил, пилил. По мне ручьем стекала кровь. Кошка не шевелилась. Змея не шевелилась. И только кто-то усердно работал расчленителем, тем самым, спасая меня.

Когда эти долгие полторы минуты прошли, я почувствовал некоторую свободу и, отпустив голову змеи, отцепил от себя отпиленную голову кошки.

— Ну что, Зубоскал, я же говорила, что помогу, — подмигнула мне Вера, отпинывая ногой обезглавленное черное тело. Вампирша была замотана в штору так, что наружу торчал только нос, ну, и можно было еще различить ее красноватые глаза в тени, и то смутно. — Змея — твоя, а Камориль — мой.

— Эй-ей! Что ты собралась с ним делать? — закричал я, пытаясь выбраться из сковавших меня колец огромной змеиной туши. Даже при том, что тварь отчего-то не двигалась вообще, это было не просто.

— Вот так встреча, — это уже говорил Камориль.

Я сумел немного вывернуться так, чтобы разглядеть, что там происходит.

— Что ты сделала с моими портьерами, женщина?.. — вопросил некромант гневно. — И не надо мне ничего обрубать, эти лишние руки-ноги сами потом отпадут, и я снова стану, как был, прекрасен.

— Да чернодырые с тобой, — ответствовала Вера, снова заводя бензопилу. Лезвия замелькали, ускоряясь, и Вера деловито принялась отпиливать голову гигантской кошке, зафиксированной четырьмя из шести призванных Камориль скелетами.

Я к тому моменту умудрился немного расшатать кольца удерживающего меня змея и, хоть и с трудом и ценой вывихнутой лодыжки, выбрался на волю.

— Почему они замерли? — вопросил я, оглядывая мерзких тварей.

— С этим потом разберемся, — Камориль стал методично шинковать кольцами змею, которая успела подобраться к нему достаточно близко и даже сжать в объятиях несколько его паучьих ног. — Они могут оттаять в любой момент. Эй, Вера, — крикнул он, — а ну, снеси голову тому малышу, что более всех похож на человека, будь так добра.

— Ты мне не указ, — печально и чуть-чуть игриво ответила вампирша. — Я вернула Мйару одну жизнь — его, и пожаловала вторую — твою, так что он теперь должен мне, как я была должна ему.

— Ах ты корыстная! — Камориль финальным взмахом отрезал голову своему змею.

— Я к тебе еще вернусь, — сказала Вера, глянув на меня издалека, переложила остановленную бензопилу на плечо и, послав мне же воздушный поцелуй, завернула за угол дома Камориль.

И, стоило ей уйти, оцепенение оставило монстров, и те из них, кто был обезглавлен, запоздало забились в агонии. Живыми остались только моя змея и тот черный «ребенок», выглядевший наименее устрашающе. Но я-то знаю. Так оно обычно и бывает же. Ему бы еще оказаться маленькой светловолосой девочкой, для полноты картины.

Рассудив так, я оставил змея Камориль и его скелетам, а сам ринулся к маленькой твари, наверняка самой опасной из всех, которые за нами пришли. В измененной форме я могу бежать, опираясь на все четыре конечности, что позволяет сохранить маневренность, даже если одна из них повреждена. Это позволило мне не обращать внимания на вывихнутую лодыжку, но… когда я сделал первые два прыжка по направлению к «ребенку», меня рвануло вперед мощным потоком воздуха. Инстинктивно я уцепился за землю и какие-то вовремя подвернувшиеся корни. Обернувшись в сторону маленького чудовища, я обомлел: тела мертвых тварей, которых мы так ожесточенно резали и рвали, устремились к черному человечку. Они гнулись и текли, как воск, как фигуры в лавовой лампе, через реальность, меняя форму, не подчиняясь обычной гравитации и прочим законам физики. А касаясь «ребенка» они врастали в него, собирая, как пазл, что-то огромное, жуткое, невообразимое.

Я аж засмотрелся на этот чудовищный и, в то же время, на удивление естественный процесс. А Камориль в это время заставил скелетов врыться в землю наполовину и держать его, в то время как сам он придерживал за плечи Николу, которая так и не поменяла позы, все так же сидя на земле и свернувшись в клубок.

Существо закончило сборку примерно за пять секунд, показавшихся мне неделей. Чудовище оказалось таким большим, что придавило собой кое-какие изыски ландшафтного дизайна. Оно имело тысячу глаз, огромную пасть, четыре змееподобные лапы, крылья, состоящие из плетей-щупалец, и оно теперь медленно поднималось на ноги, руководимое все еще различимым человекоподобным существом, вросшим в чудище примерно на уровне груди.

— Ох, — вырвалось у меня. — Это, что ли, босс?

А потом существо издало рык, ор, крик, стон, сотканный из голосов всех тех тварей, которых мы уже убили. И меня отбросило назад, потому что цеплялся я когтями, а когти разрезали корни…

И в этот момент произошло то, что и должно было произойти. То, почему страх не проникал глубоко в мое сердце, и почему этой твари не довелось видеть отчаяния в наших глазах.

— Давай, зверек, — сказал Камориль. — Пора.

Никола открыла глаза, и сияли они расплавленным золотом. Золото это было, как будто бы, порталом, ведущим в бескрайнее озеро живого огня, в жерло проснувшегося вулкана. И девочка встала на ноги, все еще придерживая что-то руками. А потом она расправила руки, как будто бы распахнула объятия, направила их на тварь, и из пальцев ее, из тоненьких ладошек, и из глаз, и из ее тела там, где у людей обычно находится сердце, заструилось невиданное огненное волшебство, переплелось, хлестнуло и сложилось в сияющую плеть, в широкий пламенный луч, ослепительно-белый, настолько, что, ежели на него смотреть, в глазах потом останется черная полоса.