Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс

• Название: Край Ветров: некроманс
• Автор: Диэр Кусуриури
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Край Ветров — сторона, кажущаяся очень знакомой. Но это она зря.

Здесь живет Вирамайна Мйар — как умеет, конечно, наслаждается безделием, покоем и избирательной амнезией, а свой недюжинный потенциал, — который, кстати, имеет место быть, — никак не использует. Впрочем, отдыхать ему осталось недолго: на пороге его жилища уже замер человеческий мальчик, решивший, что Мйар поможет ему избавиться от кошмаров, старый друг-некромант Камориль Тар-Йер настойчиво алчет более тесной взаимности, а позабытое, вроде бы, прошлое все еще копошится в темноте, булькая и скалясь.

Словом, никакого покоя. Сплошные переживания.

Что же касается Края Ветров — то это, кажется, история о судьбе и волшебстве.

А «некроманс» — песня о смерти и любви.

Комментировать и обсуждать «Некроманс» УДОБНЕЕ можно и нужно тут: https://vk.com/topic-41031304_27993808

---

— А тебе не страшно было? — спросил Ромка.

— Ну, разве что немного… Я к тому времени слышала о таком, мне думалось, что из нас будут готовить разведчиков, и мне тогда казалось, что послужить родине таким образом — не только увлекательно, но еще и достойно. Думала, что в другие страны поеду, а может, и на другой материк полечу… Тесты, что мы проходили сперва, были, скорее, психологическими. Мы определяли среди представленных мужчин потенциальных маньяков, нас оставляли на несколько часов под наблюдением общаться с детьми разных возрастов и со стариками, водили в морг на вскрытия. Операции на живых пациентах показывали тоже, разнообразные. Барышни падали в обмороки со стабильной периодичностью, срывались, зарабатывали психозы, дрались друг с другом в обреченных попытках установить иерархию в группе. Мне удалось как-то обойти все эти треволнения стороной. Не знаю, что мне помогло. Может, пять сестер (и три покойные к тому времени) или сам по себе характер стойкий, северный…

— Северный? — перебил Ромка. — А я думал, ты с юга…

— Все так думают, — улыбнулась Варамира. — Но это не так. В общем, к концу первой волны тестов нас осталось двадцать, вторая волна была жестче. Барышни не выдерживали. Никто из руководящих отбором на нас напрямую не давил — но как-то так все оборачивалось, что существование начало казаться невыносимым. Мне тоже было не легко. Хотелось, знаешь, или этих куриц всех передушить, или на себя руки наложить. Так думала не я одна, и к концу третей волны тестов нас осталось пять. А потом тесты и задания внезапно кончились. Мы ничего не делали, просто жили в ставшей внезапно очень просторной белой комнате, каждая в своем углу. Кто-то целыми днями тягал железо на тренажерах, а я читала книги по биологии и анатомии, — все, что нам предоставили на тот момент, — и мне, пожалуй, было даже интересно. А потом меня вызвали куда-то «на выход», и более своих соседок по «камере» я не видела никогда. Мужчина в белой плотной форме, скорее похожей на парадную морскую, чем на больничную, вел меня по длинным белым коридорам, ничего не говоря. Да и я не задавала вопросов. Мне тогда, если честно, более всего хотелось вернуться домой, а мечты о служении родине я к тому моменту знатно пересмотрела. И, собственно… именно тогда… я думала, это еще один тест. Мне выдали романтическое шелковое платьице, синее, с юбкой солнце-клеш и рукавами-фонариками, а потом в нем, в этом платьице, я прошла процедуру дезинфекции (я так понимаю, какое-то облучение плюс тепловая обработка с паром). Потом было еще полкилометра коридоров, и вот, наконец, надо мной разверзлось огромное звездное небо. Я поежилась тогда от холода, помню, хотя радость моя от того, что я снова вижу небо, была невероятной. А небо я увидела потому, что то, для чего нас тестировали, находилось в отдельном, особенно тщательно укрепленном здании. И вот меня туда провели… внутри там все было таким же белым, — а потом провожатый оставил меня, так же не сказав ни слова, перед простой деревянной дверью с пластмассовой ручкой. За моей спиной тогда захлопнулись металлические створки толщиной с круп коня, — а тут, надо же, дверка.

Я открыла ее и очутилась в комнатке, в которой вполне можно было бы жить. Обои, шторки, все сдержанно, нежно, мило даже, сувениры и статуэтки на полках не забыты. В общем, помещение выглядело обжитым. В нем никого не было. Я обнаружила еще одну дверь и, рассудив, что все делаю верно, открыла ее и вошла в спальню (как оказалось). Там на большой кровати, запутавшись ногами в скомканном покрывале, лежал спиной ко мне рыжеволосый мужчина лет двадцати-тридцати на вид. Абсолютно… э-э, в общем, когда я вошла, он тут же проснулся, глянул на меня зеленым любопытным глазом, и я почти сразу поняла, что уровень его умственного развития соответсвует разуму полуторагодовалого ребенка. Неприятное, знаешь, зрелище, когда взрослый человек… так себя ведет.

— Не знаю, — посчитал нужным ответить Роман. Он уже порядком устал грести, но пересиливал себя, понимая, что Варамира только-только подобралась к моменту встречи с Мйаром. — И это был «тот человек», да?

— Ага. Он был чем-то похож на пьяницу… знаешь, когда взрослый невнятно говорит, булькает, не может ходить и все такое прочее… единственное, что спасало меня от приступов совершенно нормального в такой ситуации отвращения — это, во-первых, подготовка, а, во-вторых, тот факт, что рыжий, все-таки, физически был очень красив. В общем, в кармане платьица, выданного мне, обнаружилась инструкция, распечатанная на листе. Лист полагалось после прочтения сжечь, что я и сделала. В инструкции было указано, что моя обязанность — воспитывать его, как своего ребенка, при этом не обращая внимания на определенные странности. А странности были. Во-первых, он мог спонтанно поменяться… Когти черные отращивать, каким-то образом вздувать мускулатуру… Силищи в нем было на шестерых, — и при таком-то своем скудоумии он был невинен и опасен одновременно. Однажды мы вообще обнаружили его с длинными черными маслянистыми волосами и в глубокой депрессии. Это было, когда он осознал смертность всего живого. Как раз в тот день он нечаянно убил третью свою кошку. Мне вообще кажется, что убивать что-то дорогое для себя — это его любимое занятие… А, ну и, конечно, основная его странность была в том, что, будучи при первой нашей встрече умственно неполноценным, он, чем дальше, тем скорее — развивался. Умнел, что ли. Или взрослел. Он впитывал буквально все. С невероятной скоростью. Копировал меня, мои жесты, мои фразы. Делал их «своими».

— Ты говоришь — «мы обнаружили», — перебил ее Ромка. — Мы — это кто?

— Я и твой дед, — улыбнулась Варамира слегка мечтательно. — Да. Твоего деда тоже, вроде как, приставили к тому человеку для… Даже не знаю, как сказать-то. Чтобы Даньслав стал для него мужской поведенческой моделью?

— А из тех комнат вас выпускали?

— Сначала — нет, а когда у рыжего пошел пубертат, стали выпускать. Но тут уже… тут я уже точно ничего не расскажу. Его уводили от меня и Даньслава куда-то… в какие-то другие отсеки, и он возвращался оттуда молчаливым, подавленным и всегда очень чистым. На расспросы ничего не отвечал. А однажды сказал «Хватит этого с меня».

— А что потом? — спросил Ромка.

— Эй-эй, а грести ты чего перестал?

— Устал, — признался мальчик.

— Ну, отдохни тогда, тут, в принципе, недалеко уже.

— А почему не видно ничего? — Ромка стал оборачиваться и искать взглядом хоть какой-то признак близкой земли.

— Шелковичный остров — очень непростое место, — сказала Варамира. — Ты увидишь его скоро, но не ранее, чем следует.

— Ага… так и чем кончилась вся та история с тобой, моим дедом и рыжим?

— Боюсь, история еще не закончилась, — улыбнулась Варамира. — Но, что касается того ее отрезка… В общем, линия фронта сместилась, и лагерь был атакован. К нам туда прилетела пара бомб. Стена была разрушена, оттуда поперли солдаты и чужие твари… А ведь все там было из стали и бетона, охраны (читай — солдат) в лагере было чуть ли не втрое больше, чем содержащихся в клетках существ, и все равно враг наделал шороху более чем, посеял ту еще панику. А казалось бы — солдаты видели совершенно невероятных и мерзких чудовищ, но все равно оказались не готовы… Не уверена, прав ли был Даньслав, заявляя, что вражеская атака в лоб имела целью захват проекта, над которым мы работали. Они же легко могли убить этого своего сверхценного рыжего, так?..Но очевидно, что так просто такое громадное и хорошо охраняемое учреждение брать бы не стали. Учитывая, что располагалось оно глубоко в горах, поросших сосняком… В общем, противник осознанно пошел на большие потери. А мы поняли, что нас спасать никто не станет. И предприняли меры, какие умели.

— Какие? — заинтересовался Ромка, снова начав грести.

Солнце поднялось над водой еще выше и стало светить ему прямо в глаза. Это раздражало, но подсвеченные этим самым солнцем волосы «бабки» выглядели очень красивыми. Ромка даже залюбовался.

— Ну, мы — руки в ноги и бежать, прям в том, в чем были: я — в платьице, Даньслав — в домашней одежде. Мы спустились вниз через один из запечатанных люков, чудесно оказавшийся открытым, а потом, пробираясь через подвалы и камеры с биологическим мусором, оказались в подземной части бункера, а из нее, петляя железными кишками потайных ходов, выбрались в какие-то старинные руины, расположенные вокруг подземной реки. Пробираясь к ее истоку, мы, в конце концов, оказались на поверхности с другой стороны горной гряды. Даньслав откуда-то знал там все. Всю дорогу нам вообще невероятно везло. Мы успевали проскользнуть перед обвалами, которые загораживали путь нашим преследователям. В самом жутком месте — в стальном кармане смертельного тупика, обнаружилась потайная дверь, реагирующая на тепло. Узкие дыры, в которые мы протискивались, оказывались не настолько узкими, чтобы кто-то из нас застрял. А с беглыми экземплярами, встретившимися нам на пути, рыжий твой расправлялся с хладнокровностью мясника и проворством циркача.