Александр Рекемчук - Мамонты

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Мамонты"
Описание и краткое содержание "Мамонты" читать бесплатно онлайн.
Это — новая книга писателя Александра Рекемчука, чьи произведения известны нескольким поколениям читателей в России и за рубежом (повести «Время летних отпусков», «Молодо-зелено», «Мальчики», романы «Скудный материк», «Нежный возраст», «Тридцать шесть и шесть»).
«Мамонты» — главная книга писателя, уникальное эпическое произведение, изображающее судьбы людей одного семейного рода, попавших в трагический круговорот событий XX века.
Но это — об Авердяне.
Я же пишу о Христофоре Чинарове.
Мне известна другая версия его смерти, другая легенда.
В дом Чинарова ворвалась банда пьяных громил. К сожалению, среди них оказалось и несколько вооруженных солдат из только что вошедших в город армейских частей. Они ринулись в винный погреб.
Хозяин, взбешенный этим вторжением, попытался остановить непрошенных гостей, встал у них на пути, раскинув руки.
Его проткнули штыком прямо у винной бочки…
Бабушку Феодосию сослали в Сибирь, и там ее след потерялся, ведь через год началась большая война.
Лидию, свою тетку, Тамара разыскала через Красный Крест лишь в 1965 году и забрала в Лондон, под свое крылышко.
Благодаря Лидии, мы и знаем кое-что о событиях того лета тридцать второго года.
Лил дождь.
Меня нельзя заподозрить в том, что я это просто сочинил — для настроения, для фона, — будто бы в тот день и в ту ночь в Аккермане лили проливные дожди.
Я утверждаю это, опираясь на публикацию в американском журнале «Dance Chronicle» воспоминаний Тамары Финн «Мои годы в танце».
И хотя ее самой тогда не было в Аккермане (как помним, она уехала на гастроли в Сергеевку), Тамара тоже настаивает на этом, ссылаясь на свидетельство своей тетки Лидии, которая рассказала ей об этом в Лондоне, тридцать лет спустя: Лидия уверяла ее, что в тот день и в ту ночь на Аккерман обрушился ливень.
Мы должны принять этот дождь, как данность, как символический аккорд стихий, как необходимое природное сопровождение события, о котором пойдет речь.
Ведь не случайно Тамара назвала главу своих мемуаров, посвященную тем дням и тем ночам, с подчеркнутой значительностью: «Летняя драма».
И, пересказывая эту историю, я сам дивлюсь тому, какой поистине шекспировской страстью было напоено всё вокруг в тот день и час.
Итак, лил проливной дождь.
Струи дождя били снаружи в оконное стекло так сильно, что Лидия и ее брат Евграф, сидевшие за обеденным столом, не сразу различили посторонний скребущий звук, доносящийся от того же окна. Умолкли, полагая, что почудилось. Но звук повторился…
Увидели ладонь, прижатую к раме. Пальцы вновь заскребли по стеклу.
Они сидели, застыв, боясь шевельнуться, скованные страхом.
Рассказывая об этом племяннице спустя десятилетия, Лидия подчеркивала, что в тот день Евграф, обычно гуляющий под хмельком с утра до вечера, был трезв.
Окно чинаровского дома располагалось высоко над землей, до него было трудно дотянуться, но вскоре рядом с первой рукой появилась и другая: она тоже скребла по стеклу, стучала, подавала отчаянные знаки…
Взяв со стола парафиновую лампу, Егор вышел на улицу.
Под окном столовой он увидел человека в брезентовом рыбацком плаще с надвинутым на голову капюшоном, прильнувшего к стене, согбенного, промокшего насквозь.
Заслышав хлюпанье подошв, человек нашел в себе силы привстать, распрямиться…
Евграф поднес лампу к лицу незнакомца и чуть не выронил ее от неожиданности.
Он узнал его тотчас, хотя и не видел почти десять лет.
Это был Евсевий Рекемчук, бывший муж его сестры Анны. Исчезнувший, сгинувший бесследно, почти забытый всеми…
Расспрашивать о чем-либо под дождем вымокшего, обессилевшего человека было бы не по-божески. Оглядевшись по сторонам, Евграф повел его в дом.
Он сильно изменился с тех пор, как его здесь видели в последний раз. Исхудал, померк лицом, лоб оголился, волосы на темени поредели.
Прежде всего его накормили, напоили горячим вином, дали обсохнуть у огня печи.
Вопросов не задавали. Он сам рассказал то, что считал нужным.
Через Днестр переправился на рыбацком челне, хорошо заплатив рыбакам. Река патрулировалась катерами — и советскими, и румынскими. На берегу, под дождем, тоже таились засады. Пришлось покинуть лодку вдали от берега, на мелководье, плыть к зарослям камыша, продираться сквозь очерет, болотные травы, топи…
Он сказал: в его распоряжении — двадцать часов. Договорился с рыбаками, что те заберут его следующей ночью — будут ждать там же, в камышах, у берега.
А где Анна, Тамара?..
На тот случай, если их не застанет, написал письма: достал из-за пазухи несколько промокших насквозь конвертов с расплывшимися чернилами, положил их ближе к огню, чтоб просохли.
Вот когда сгодилось, что Евграф был совершенно трезв.
Молча, он взнуздал лошадь, вскинулся в седло, дал с места ходкий галоп.
До Сергеевки отсюда было двадцать с лишним верст. По такой-то слякоти.
Вот то немногое, что Тамара видела в Сергеевке своими глазами.
«…Я смутно помню, что однажды поздним вечером дядя Евграф прискакал верхом на дачу, к берегу моря. Он был очень возбужден, взмыленная лошадь едва перебирала копытами. Евграф спрыгнул с седла, подбежал к маме. Они разговаривали шепотом. Потом запрягли дедушкиных лошадей в легкую повозку. Всё это заняло лишь несколько минут, они уехали».
Оставленный в доме наедине с Лидией, Рекемчук нашел в ней впечатлительную слушательницу.
Лишь благодаря ее пересказу, сделанному через много лет в Лондоне, можно сложить по крохам очень важные детали того, что он говорил, о чем думал, что предвидел в тот день проливных дождей, летом тридцать второго.
В записи этой исповеди, сделанной Тамарой со слов Лидии, мое внимание привлекла фраза: «К тому времени он стал писателем и жил на Украине».
Можно предположить, что слово «писатель» использовано здесь в том расширительном значении, в каком оно обычно употребляется на Западе, где к этой профессии причисляется любой владеющий пером человек: и журналист, публикующий статьи в газетах (а он попрежнему печатал свои корреспонденции в «Известиях», как правило — под псевдонимом); и сценарист, увлекшийся новым массовом искусством (а он, как мы знаем, писал сценарии для Одесской кинофабрики, позже — и для Киевской студии).
В числе его близких знакомых и друзей были, насколько я знаю, и писатели: молодой Ираклий Андронников, кинодраматург Евгений Габрилович, знаменитый украинский поэт Мыкола Бажан.
Но рассказ, сохраненный памятью Лидии Чинаровой, значительно расширяет круг литературных интересов отца.
Он упомянул о том, что Сталин цазвал советских писателей «инженерами человеческих душ». Говорил о всё возрастающей роли литературы в просвещении народных масс, о широкой и благотворной кампании по борьбе с безграмотностью. Он полагал, что повышение культуры, рост сознания людей, информированность населения печатным словом, сами по себе, вырвут Россию из нынешней изоляции, приобщат ее граждан к ценностям цивилизованного мира…
Вместе с тем, по словам Лидии, он не приукрашивал положения дел в большевистской стране.
Говорил о подозрительности и суровости Сталина в его отношении к интеллигенции. О том, что свобода творчества ограничена. И о том, что художники, писатели пытаются бороться с жестокостью режима. Не всем удается выстоять в этой борьбе, иных постигает отчаяние…
Именно в этом контексте он рассказал Лидии о самоубийстве Владимира Маяковского, потрясшем страну два года назад.
Для меня это свидетельство исключительно важно, потому что в моей памяти имя Маяковского никак не было связано с речами отца — он никогда не говорил мне об этом поэте, полагая, наверное, что я слишком мал для его стихов, даже тех, что предназначались детям; добавлю при этом, что моя мама терпеть не могла Маяковского — значит, он был вынужден считаться и с этим; и, тем более, я не помню, чтобы в нашем доме — во всяком случае, при мне — говорилось о пуле, пущенной Маяковским себе в сердце. Меня оберегали от подобных разговоров, ведь я и без того был впечатлительным ребенком.
Но гораздо позже, когда отца не стало — когда и его нашла пуля, — поэзия Маяковского, его смерть стали для меня неким общим знаменателем той трагической судьбы, что досталась не только отцу, но уже подстерегала и мою мать, и меня самого.
Я еще вернусь к этой теме.
Когда Евграф примчал Анну в Аккерман, они — мой отец и его первая жена — бросились друг к другу в объятия, заливаясь слезами.
Они уже и не чаяли, что когда-нибудь встретятся вновь.
Лидия и Евграф на несколько часов оставили их в чинаровском доме наедине.
Рассказывая мне об этой встрече (устно, в дополнение к написанному), Тамара подчеркивала, что не знает, провели ли они эту единственную ночь вместе в постели.
Вероятно, она считала, что именно эта подробность могла бы более всего задеть мои сыновние чувства.
Между тем, меня озадачивает совсем иное.
Тамара утверждает, что в ту ночь решались вопросы будущего. Отец опять звал Анну вместе с дочерью ехать с ним в Советский Союз. Причем не тайком — не так, как он сам добирался сюда, на рыбацком челне, под дулами пограничных застав, — а вполне легально, испросив на то разрешение властей. По ее словам, опять были пущены в ход такие сильные аргументы, как расцвет в СССР классического балета и бесплатное обучение талантливых девочек и мальчиков в балетных школах.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Мамонты"
Книги похожие на "Мамонты" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Александр Рекемчук - Мамонты"
Отзывы читателей о книге "Мамонты", комментарии и мнения людей о произведении.