Сьюзен Виггз - Огненный рай

• Название: Огненный рай
• Автор: Сьюзен Виггз
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1999

Этот роман — история любви двух молодых людей, волею судьбы оказавшихся по разные стороны баррикад в годы войны за независимость США. Чтобы обрести счастье и завоевать сердца друг друга, им приходится пройти через тяжелейшие испытания, изведать горе утраты и радость обретения светлого, трепетного чувства, познать страдания, ненависть, предательство.

---

Осторожный стук нарушил тишину элегантной комнаты. Вилли поднялся на ноги, подошел к двери и впустил гостя. В гражданской одежде и скромном парике Тэннер мало напоминал блестящего английского офицера — одежда изменила его до неузнаваемости. Вилли хорошо понимал, для чего это нужно. Тэннер принял от хозяина бокал мадеры.

— Мы одни в доме?

— Да, кап… мистер Тэннер. Как вы и просили.

— Тогда давайте сразу перейдем к делу. Я долго подбирал человека, который смог бы оказать мне эту услугу.

— Вы нашли того, кого искали. Но, надеюсь, понимаете, что, если бы мне захотелось, чтобы меня не нашли, этого бы не случилось.

Тэннер отпил вина и прищурился, рассматривая хозяина. «Мы одного поля ягода, — подумал Вилли, — ради осуществления своих личных целей готовы отбросить любые сомнения».

— Предлагаю вам инсценировать очень выгодный для вас набег.

— Боже мой, мистер Тэннер, англичане сейчас здесь полные хозяева, им нет необходимости пользоваться услугами спекулянтов.

— Вы меня не поняли, мистер Багстон. Это должно выглядеть как месть патриотов. К следующему четвергу генерал Клинтон вдвое сократит гарнизоны. Вполне естественно, что они могут поднять голову.

Вилли удивленно приподнял бровь.

— Даже удивительно слышать такие слова из уст британского офицера.

— На это есть свои причины.

Вилли задумчиво потер подбородок.

— Рискованно, и будет дорого стоить. Говорите, что вы хотите, Тэннер?

— Вы совершаете погром в поместье Систоун, забираете обычные ценности, скот и то, что можно продать, но пусть он выглядит жестоким, Багстон, — вы это умеете. Большой дом не трогайте, сожгите другие постройки. Мятежники должны выглядеть кровожадными дикарями. — Он холодно улыбнулся. — У меня уже есть пара преступников, которых можно будет обвинить в организации этого злодейства.

* * *

Бетани, напевая, закончила работу на кухне: стушила сушеные яблоки, добавив корицы и кленового сахара; вытерла руки о фартук и заглянула в гостиную — Генри и Глэдстоун, растянувшись на вязаном коврике, крепко спали. Улыбнувшись, она покачала головой:

— Ну и компания. Скорее бы вернулся домой твой отец.

Она нежно улыбнулась, хотя глаза оставались задумчивыми: Эштон отсутствовал уже четыре дня, а ей показалось, что прошла целая вечность. Ее руки нервно теребили фартук — как трудно оставаться в одиночестве! Никогда еще не приходилось с таким нетерпением ждать возвращения мужа. Наверное, теперь у них все будет иначе: Эштон наконец понял, почему она солгала на суде, а значит, скоро поверит в ее искреннюю любовь. Эта мысль пела в ней, даже хотелось танцевать от радости. Конечно, ему бы убедиться в этом с самого начала, в самую первую ночь ее злополучного замужества, но прозрение отодвинулось на целую вечность.

По правде говоря, ее тогдашние чувства не могли сравниться по глубине и силе с сегодняшними: полтора года назад ей, наивной девочке, полной романтических идей, было не дано серьезно осмыслить их значение — Эштон представлялся сказочным принцем, вершиной мужского совершенства. И только мрачные дни замужества раскрыли упрямство, невыдержанность мужа и иллюзорность ее фантазий. Теперь он предстал перед ней таким, каков есть на самом деле: человечным, подверженным ошибкам, имеющим свои недостатки, а ее любовь, не потерявшая своей остроты, превратила юную мечтательницу в зрелую женщину, готовую на его недостатки смотреть сквозь мантию любви. И она, эта любовь, горела в ней, как новая звезда на небосклоне, и так ярко, что Эштону невозможно не заметить ее.

Выглянув в окно, Бетани удивилась — все вокруг было бело от снега. «Быстрее возвращайся, любовь моя, — молча молила она. — Возвращайся домой, ко мне». Страстная мольба и надежда любящей женщины внезапно прервались, стоило ей узнать человека, идущего к их дому: конечно, разве можно было возражать против визитов отца, приходившего повидаться с Генри, но всякий раз они начинали ссориться — из-за Эштона.

Бетани открыла дверь, отец поцеловал ее в лоб. Увидев спящего Генри, снисходительно улыбнулся.

— Наигрался и заснул, не так ли? — Он вопросительно взглянул на Глэдстоуна. — Почему ты разрешаешь ему играть на полу с этим псом, Бетани?

— Они лучшие друзья.

— Возможно, и так: его отец может принести ему больше вреда, чем эта собака.

Бетани налила из кувшина чашку сидра и подала отцу.

— Не начинай, папа. Не хочу, чтобы ты плохо говорил об Эштоне.

— Боже мой, твой муж погряз в связях с мятежниками! Преступные пираты! Обманывают короля, не признают его законных прав.

— Капитан Уоллес нападает на каждое судно в заливе. Если кто и обманывает короля, так это он.

— Патриоты, — проворчал Синклер. — Грязная куча воров. Что им нужно в Ньюпорте?

— Лоялистов гораздо меньше, чем ты себе это представляешь, — терпеливо возразила Бетани.

Синклер коснулся груди, а затем обвел рукой комнату.

— Разве ты не видишь, во что превратил тебя Эштон?

— Сделал счастливой. Мне никогда еще не было так хорошо, папа. Но ты… — она горько рассмеялась, — по твоей милости, я — жена крепостного.

— Я не хотел потерять тебя, дочка. — Волнение сдавило ему горло.

— Отпусти Эштона, отец, — умоляюще произнесла она. — Ты прекрасно знаешь, что ему невыносимо быть слугой.

Синклер взглянул на спящего на коврике ребенка.

— Как ты не поймешь, Бетани? Если бы он мог уехать из Систоуна, то увез бы тебя и Генри неизвестно куда. Возможно, на запад, на неосвоенные земли. Здесь, по крайней мере, мне известно, что ты в безопасности.

— Неужели не понимаешь, как эгоистично ты поступаешь, отец?

— Да, не отрицаю. — Его рука потянулась к груди, он стал массажировать ее пальцами, — я старый и упрямый.

Проснулся ребенок, радостно залопотал, увидев своего деда. Через мгновение малыш уже сидел у него на коленях и играл медными пуговицами сюртука.

Наблюдая за ними, Бетани одновременно испытывала и горечь, и любовь. Отец оставался непреклонным, когда вопрос касался Эштона, но то обожание, с каким он относился к внуку, сближало их.

— Не надо ненавидеть Эштона, — сказала она, когда Синклер собрался уходить. — Неужели ты уважал бы его больше, если бы у него совсем не было самолюбия?

— В твоем муже достаточно качеств, которые достойны восхищения, — признался Синклер. — Но, к сожалению, еще больше того, что вызывает возмущение. Черт возьми, этот человек просто опасен!

— В военное время все люди противостоят друг другу.

Синклер снял с крючка пальто.

— Хочу только надеяться, что присутствие генерала Клинтона сдержит активность Эштона. — Он помедлил, а затем нежно дотронулся до щеки дочери. — Одно я понимаю, доченька. Вижу, ты любишь его.

Она потерлась щекой о ладонь отца. Такие прикосновения были очень редки между ними.

— До свидания, папа.

* * *

Внезапный лай нарушил тишину ночи. Приподнявшись на локте, Бетани тревожным взглядом отыскала Генри; увидев его спящим, сердито взглянула на Глэдстоуна — спаниель подбежал к двери и стал царапать лапами пол, пытаясь засунуть нос в щель под порогом.

Она неохотно поднялась из теплой постели, надела халат, сунув ноги в туфли, отогнала пса и открыла дверь. Высоко над зимними вязами, окружавшими летний домик, поднималось огненное зарево, освещавшее ночное небо. Глэдстоун выскочил из дома. Бетани бегом бросилась в спальню, взяла на руки Генри, завернула его в шерстяную шаль, вторую набросила на себя. Ребенок закапризничал, а затем успокоился на ее плече. Снаружи послышался отчаянный лай Глэдстоуна.

В дверях Бетани столкнулась с четырьмя мужчинами, лица которых закрывали шарфы, от них несло ромом.

— Кто вы такие? — голос ее дрогнул.

— Так мы тебе и сказали, чертова тори.

Бетани громко вскрикнула. Прижав к себе крепче ребенка, попыталась ногой закрыть дверь, снова хотела крикнуть, но рука, пахнущая сосновой смолой, закрыла ей рот. Ребенок заплакал громче, мешая матери оказать сопротивление незваным гостям. Слышались отдаленные крики, ржание лошадей, топот бегущих ног, приглушенный рев пожара. Где-то во дворе Глэдстоун рычал и сердито лаял, а затем внезапно смолк.

Бетани мотала головой из стороны в сторону, пытаясь освободиться, но грубые руки продолжали держать ее лицо. Посмеиваясь и грязно ругаясь, отвратительно пахнущие мужчины вытащили ее во двор.

— Соблазнительная малышка, — проворчал один из негодяев, ощупывая ее тело руками. — Может, позабавимся, прежде чем…

— Об этом не может быть и речи, — ответил второй, толкая ее по тропинке вперед. — У нас приказ не трогать ни ее, ни этого выродка.

Она обернулась и увидела, как двое мужчин поднесли пылающие факелы к кровле дома. Ее попытка вырвать руку только рассмешила верзилу, державшего ее.