Анна Малышева - Мой муж - маньяк?

• Название: Мой муж - маньяк?
• Автор: Анна Малышева
• Жанр: Триллер
• Год: 2002
• ISBN: 5-227-01944-4

Екатерина, служащая турбюро, поставила крест на семейной жизни и думает о переменах. Муж стал к ней равнодушен, ее старый друг, напротив, оказывает ей повышенное внимание. И все решилось бы просто, если бы одна за другой не начали погибать ее школьные подруги. Екатерина чувствует, что последней будет она сама… Но!.. По какому принципу убийца выбирает жертвы?..

Книга ранее выходила под названием «Мой муж — маньяк»

---

Девчонку зовут, кажется, Оля. Да, Оля, и Оля проходит мимо, уткнувшись в учебник французского языка. Лика быстро оборачивается, замечает Олю и говорит подругам что-то в том роде, что Оля — круглая идиотка, хотя и лезет в отличницы, по ее мнению, она доносчица и вообще Лика ее ненавидит. Оля выслуживается перед Шорохом, хочет «пять» в аттестате, хотя на «тройку» не знает. Шорох — это учитель французского, он совсем молодой, только после института. С виду настоящий француз — обходительный, галантный, обожает красивых девочек. Лика находит, что он просто прелесть и вылитый Жерар Филип. Катя такого сходства не замечает. Шорох есть Шорох — немножко сальный, капельку пошловатый, любит пококетничать с ученицами. На самом деле он — Шахов Владимир Иванович, но когда он говорит что-то, то как будто шуршит — тихо-тихо, вкрадчиво, еле слышно.

Восьмое мая был день рабочий, но в редакции с самого утра начали отмечать грядущий праздник. Главный редактор делал вид, что этого не замечает. Он сперва сидел у себя, потом уехал в типографию и обещал вернуться к трем часам — к столу. Но стол действовал с самого утра, с начала рабочего дня, и вокруг этого стола сидели одни женщины.

— С ума сойти, журнал у нас женский, а редактор — мужик! — говорила одна, пожилая, иссохшая, в малиновой шелковой блузке. — Это же глупо. Верно, девочки?

Девочки согласились, что верно, глянули на прикрытую дверь и выпили. Пили вино «Монастырская изба», крепкие напитки ждали их впереди, когда вернется редактор и они окончательно усядутся за стол. Выпив, многие закурили, откинулись на спинки стульев, кое-кто расстегнул пуговицу на блузке и сказал, что очень жарко, настоящее лето. В это время зазвонил телефон.

— Лена, тебя!

Маленькая смуглая женщина встала из-за стола и взяла трубку.

— Я слушаю! — сказала она. — Кто? Как, это ты, Катюша…

— Да, — ответила Катя. — Представь, это я. Мне надо было позвонить тебе еще вчера, да что-то я поздно пришла в себя. Ну что? Ты все уже знаешь?

— Да, конечно… — Лена говорила негромко, потому что понимала, что к ее разговору прислушиваются все женщины, собравшиеся за столом. Все они уже были в курсе дела, все утро разговоров было только об этих двух убийствах. — Вчера вечером мне позвонили. Я должна была раньше прийти домой, но задержалась и поздно все узнала. Это ужасно.

— Ужасно, — эхом откликнулась Катя. — А как ты?

— Ты спрашиваешь в том смысле, жива я еще или уже нет? — спросила Лена. — Пока жива, хотя прийти в себя не могу. Хотелось бы поговорить с тобой. Увидеться.

— Конечно, я хочу того же. Ты скоро освободишься?

— Как тебе сказать… В принципе я свободна весь день, тут у нас небольшая пьянка, которая очень скоро перейдет в большую. Но я честно тебе скажу, что мне не до пьянок сейчас. Думаю, что и тебе тоже… Ты мне звонишь из дому?

— С работы. У нас как раз никакой пьянки нет, условия не позволяют. Но время у меня есть. Послушай, может быть, мы встретимся сейчас? Или вечером…

— Нет, вечером я буду сидеть дома, — вздохнула Лена. — Так мне приказали.

— Да и мне тоже. Скоро станем совсем невыездными. Так, может быть, сейчас? Белый день, и он…

Кто «он», женщины поняли обе, и развивать эту тему им не захотелось.

— Хорошо. Я думаю, сейчас я смогу уехать, — сказала Лена, — где увидимся?

— Давай, по старой памяти, в «Революции», — предложила Катя. «Революцией» они называли кафе в здании Музей Революции на Тверской, и когда-то они с Леной бывали там вместе.

— Хорошо, — поняла та. — Сейчас половина первого, я смогу быть там в час. А ты?

— И я смогу. Давай, буду тебя ждать.

Лена повесила трубку и взяла сумочку и пиджак, висевший на спинке стула, женщины встретили ее движение дружным неодобрительным гулом:

— Куда ты собралась? Только сели!

— Девочки, простите, но меня ждут по делу, — сказала она. — Я вернусь часа через полтора.

— Это из-за убийств? — поинтересовался кто-то. — Милиция?

— Не милиция, но из-за убийств. Мне надо идти. — Она накинула пиджак, причесалась перед зеркалом, протерла очки и вышла.

Катя сидела за угловым столиком в кафе Музея Революции. Голова у нее болела, и на душе было скверно. Ночь прошла без сна, и теперь ей казалось, что она вот-вот ткнется носом в свою чашку кофе и отключится. Дима позвонил ей утром домой и предупредил, что заехать не сможет: возникли непредвиденные сложности с его новым другом — японцем и он должен срочно с ним увидеться. «Прости, — сказал он. — Мне страшно тебя отпускать одну, но, может быть, ты поймаешь машину?» — «С ума сошел, — сказала ему Катя. — А в машине будет сидеть убийца?! Лучше я пешком пойду…» Мужа об одолжении она просить не хотела — он крепко спал, да и к тому же ей хорошо запомнился его отказ отвезти ее к Ирине. Добиралась она городским транспортом и метро и постоянно ловила себя на том, что оглядывается, ищет знакомые лица в текущей вокруг нее толпе, чувствует на себе чей-то пристальный взгляд. И теперь она была совершенно измотана этим новым чувством подозрительности. «Если так пойдет и дальше, — сказала она себе, помешивая ложечкой кофе, — мне придется ложиться в психиатрическую больницу. Начну подозревать собственного мужа!» В это время перед ней возник голубой пиджак, она подняла голову и узнала Лену.

— Слава Богу! — сказала Катя неизвестно почему и вдруг поняла, что сейчас заплачет. Лена быстро сняла очки, наклонилась, и подруги расцеловались.

— У тебя усталый вид, — сказала Лена, вглядываясь в нее. — Это из-за нашей истории?

— Да. И вообще, личные неприятности… — неожиданно призналась Катя. — Не знаю, что делать и к кому прислониться. Но это вопрос второй. Возьми себе что-нибудь и садись.

Лена заказала себе кофе, взяла бутерброд с сыром и пирожное.

— Потолстеть не боюсь, потому что всегда была толстой, — улыбнулась она, ставя все это на столик и усаживаясь. — А ты все такая же красавица.

— Перестань! Я бы на твоем месте не стала комплексовать из-за веса, — вздохнула Катя. — Помнишь, мы проводили опрос: сколько процентов мужчин предпочитают пухленьких женщин, а сколько — худых? И результат оказался не в мою пользу. Впрочем, это глупости. Расскажи сперва, как ты? Как с мужем?

— С мужем? — удивилась Лена. — Знаешь, наверное, он относится как раз к тем процентам, которые предпочитают пухленьких. С ним все прекрасно.

— Значит, ты исключение, — сказала Катя и тут же пожалела об этих словах. «Получается, что я пришла сюда в который раз рассказать одну и ту же историю. Нашла время, нечего сказать!»

Лена поняла и вздохнула.

— Значит, у вас с Игорем не наладилось, — медленно проговорила она. — Жаль. А я надеялась, что все будет хорошо.

— Уже ничего никогда не будет хорошо. Мы слишком много знаем друг о друге такого, с чем жить нельзя. Нет, не думай ничего про Игоря. — Катя перехватила взгляд подруги. — Он болен и вряд ли интересуется кем-то. Ничего не изменилось, и ничего уже не изменится. А если изменится, то я уже об этом не узнаю. Знаешь, сейчас я, как никогда, близка к тому, чтобы уйти.

— Дима? — проницательно спросила Лена, и Катя кивнула. — Вы все еще вместе?

— Если это можно назвать «вместе», — подтвердила Катя. — Впрочем, что мы об этом? Я рада, что у тебя все хорошо. Тебе одной повезло из нас четверых.

— Повезло нам двоим, — поправила ее Лена. — Мы то живы.

У Кати внезапно задергалось веко левого глаза. «Я не могу больше слышать об этом, но мне еще долго придется только об этом и слышать, — подумала она. — Что-то быстро я сдала. Впрочем, все происходит очень быстро. Слишком быстро». Она полезла в сумку и достала свой список.

— Вот, взгляни, — протянула она Лене листки. — Тебе ведь тоже велели составить такой? Это все наши общие знакомые.

Лена в ответ достала несколько листков из своей сумочки и дала их Кате. Женщины углубились в чтение.

— Все ясно, — сказала Катя несколько минут спустя. — Мы с тобой пошли по одному и тому же пути. Ты тоже вчера смотрела наш альбом?

— А что мне было делать? Что, у тебя все то же самое, что у меня?

— Ну, за исключением моего мужа. Можно было записать еще наших университетских знакомых, но они ведь не знали ни Лику, ни Иру. А убили-то именно их.

— Верно, верно… — вздохнула Лена. — И в результате вышло одно и то же. Ты записала какого-то Тимура Салахова. Я его не знаю.

— Муж Лики. Я тоже его едва знаю, понимаешь, все это выглядит бессмысленным. Все эти люди не могли убить их. Зачем? Я задаю себе только этот вопрос.

— Маньяк не будет спрашивать: «Зачем?», — возразила Лена. — Он просто будет убивать. Ему причина не нужна, или у него есть такая причина, какую нам с тобой ни за что не вычислить. В прошлом году у меня был материал про маньяка, который убивал женщин только потому, что на них были черные чулки со швом сзади. Это — причина?!