Владимир Венгловский - А зомби здесь тихие (сборник)

• Название: А зомби здесь тихие (сборник)
• Автор: Владимир Венгловский
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-65090-3

Цивилизация людей рухнула под собственной тяжестью…

Небольшие человеческие общины борются за выживание, окруженные полчищами живых мертвецов. Правда, неизвестно, кто хуже – обыкновенные бандиты, беспощадные как зомби, или малоподвижные зомби, промышляющие разбоем. Но общинник Пашка не спрашивает, кто лезет через ограду. Ведь ружье его заряжено картечью…

Теперь, Обглоданный, ты не просто зомбак, теперь ты матрос второй степени разложения. Хочешь служить Мертвечеству? Ступай на камбуз дредноута «Уроборос», готовь жратву на всю команду, но помни: зомби не люди, они человечину не едят…

Молодой зоотехник Леша Жарков приезжает в богатый колхоз. Юноша готов засучив рукава строить светлое будущее, но есть одна проблема – процветание колхоза зависит от труда живых мертвецов…

Война миров – зомби против людей – началась!

Владимир Васильев, Леонид Кудрявцев, Дмитрий Казаков, Сергей Волков, Максим Хорсун и другие в уникальном проекте издательства «Эксмо»!

---

– Хороший вы человек, Надежда Юрьевна, – с раздражением пробормотал некромант. – А если бы он вас убил?

– Вы бы могли сделать из меня зомби, – усмехнулась Надя, – чтобы не одиноко было.

– Можно подумать, вы хотели бы им быть? – смягчился профессор. Рана была не такой уж тяжелой. Он прижал несколько салфеток к плечу Нади, стараясь остановить кровь.

– Ну уж нет, бррр, увольте, – отозвалась Надя, слабо улыбаясь. – Как оно там?

Сергей Федорович помог Надежде подняться.

– Не смертельно. Но в больницу ехать придется, швы наложить. У меня, конечно, есть пара эликсиров, но они… – профессор замялся, – только для неживых. Так что придется к хирургу.

– Ой, так вас же гости дома ждут, – спохватилась Надежда, – я такси вызову.

– Нет, Надя, и такси, и милицию я вызову. Хорошо, что этот звереныш скальпель держать так толком и не выучился. Вам сейчас двигаться надо поменьше. Подождут мои гости. На поминках без покойника всегда веселее.

Вячеслав Бакулин Специалист по связям с реальностью

На моей двери – медная табличка. Небольшая, позеленевшая от времени. Возможно, именно поэтому иные считают ее «внушающей уважение». А может, это из-за букв, вытравленных на ее поверхности? Буквы складываются в слова, слова – в предложения. Их всего два, одно над другим: мое имя и… профессия? должность? призвание?

Специалист по связям с реальностью.

Если вы чувствуете, что больше так не можете…

Что потеряли смысл и вкус жизни…

Что это и не жизнь давно, а так – существование, вялое течение серых дней, похожих один на другой как две капли воды…

плещет, плещет стылая муть

Одним словом, каждый, кому я нужен, понимает, о чем идет речь. И хотя адреса моего обиталища не сыскать ни в одном справочнике, бумажный он или электронный, такой человек рано или поздно обязательно найдет дорогу. Просто осознав, что настала пора.

Он спустится по кажущейся бесконечной ржавой лестнице (без толку считать ее ступени, поверьте), пройдет по темному, как безысходность, коридору, слушая шорох лап и хвостов многочисленных крыс, бесконечный шепот воды,

плещет, плещет. Еще немного – и через край

и увидит в конце свет.

Стену из крошащегося, скверно оштукатуренного бордового кирпича, сочащуюся ледяными слезами влаги

плещет, плещет. Хоть уши затыкай – не поможет

и забранный в стальную решетку толстый стеклянный фонарь над ней.

Фонарь вделан аккурат над дверью, и его тусклого, холодного, безжизненного света как раз достаточно, чтобы разглядеть прикрепленную на ней табличку. И – кнопку старинного электрического звонка рядом с нею. Дешевый черный пластик, из которого она сделана, когда-то был матовым. Сейчас он отполирован до ослепительного глянца бесконечными пальцами моих гостей.

Вот, снова звонит.

Я встаю из кресла, давлю в и без того наполненной до краев пепельнице очередной окурок и, шаркая по полу разношенными домашними шлепанцами, иду к двери.

С негромким лязгом отходит язычок замка.

Мужчина. Средних лет. С десяток лишних кило. Ранние залысины. Мятый твидовый костюм. Кожаный портфель с полуоторванным хлястиком-застежкой. В глазах… То же, что и у всех них.

плещет, плещет

– Мистер Рон?

– Я за него, – улыбаюсь я. И добавляю неизменное: – Добро пожаловать на борт!

Мужчина поднимает ногу и несколько секунд держит ее на вису, не решаясь переступить черту невозврата. Он сейчас похож на сапера, очутившегося на самом краю минного поля, густо засеянного смертью.

Наконец, гость решается – шумно выдыхает и решительно опускает ботинок на вытертый коврик. Рывком, словно протез, ставит рядом вторую ногу. Шаркает раз, другой.

– Можете не усердствовать, – улыбаюсь я, запирая дверь. Стараюсь проделать это без чересчур резких движений и максимально бесшумно, но клиент все равно затравленно вжимает голову в воротник не слишком свежей сорочки – точь-в-точь испуганная черепаха. Чувствуется, ему потребовалось немалое усилие, чтобы не оглянуться.

– Вперед и направо, – поясняю я, делая приглашающий жест. Он медлит, явно не желая оставлять меня за спиной. Жму плечами и иду первым, фальшиво насвистывая.

У открытой двери на кухню он на мгновение замирает.

– У вас там…

– Да? – Я тоже останавливаюсь, но не оборачиваюсь.

– Мне кажется, я слышу…

Это мне кажется, что я слышу. Слышу, как по его лбу – морщины, морщины, слишком много морщин – стекают крупные капли пота. И – кап! Кап! Кап!

Плещет, плещет. Изо дня в день, из года в год, из века в век.

– Что? – Я приподнимаю левую бровь.

– Капает! – взволнованным шепотом сообщает он мне.

– Точно. Кран протекает. – Я наконец-то поворачиваюсь и заговорщицки подмигиваю. – По правде говоря, я его нарочно не чиню.

Верный тон, старина! Страх сменяется заинтересованностью.

– Почему?

– Успокаивает.

– А-а…

Он явно удивлен. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: лично его звуки капающей воды раздражают. Нервируют. Выводят из равновесия. Как и незакрытые двери. Скрипящие половицы. Сквозняк.

Что делать, придется терпеть. В конце концов, всякий имеет право на маленькие причуды. Особенно – специалист по связям с реальностью.

– Меня зовут… – начинает он, но я с улыбкой качаю головой.

– Простите? – Гость облизывает губы. Замешательство сменяет неуверенность – младшая сестра страха.

В ответ я пожимаю плечами:

– Мой дом – мои правила. И это – одно из них: никаких имен.

Он вновь быстро облизывает губы, пытаясь снять языком с верхней большую каплю пота.

плещет, плещет, будь он неладен!

Потом осознает, что я смотрю, и, дабы замаскировать смущение от этого детского (так ему кажется) и потому – неподобающего поступка, нервно спрашивает:

– Что, совсем?

Я улыбаюсь:

– Не совсем. Вы можете обращаться ко мне так, как пожелаете.

– А вы?

Еще одна улыбка:

– Ну, вам, конечно же, говорили, что я чудак? Однако согласитесь: даже самый чудаковатый из чудаков вряд ли станет обращаться к гостю «эй, вы» или «Мистер Сине-Красный Галстук».

Владелец сине-красного галстука принужденно смеется. Бьюсь об заклад, про себя он бормочет что-то вроде: «Вот сукин сын!» А потом: «Черт, собирался же сначала повязать бежевый… или голубой… а впрочем…»

– Вот именно. – Я киваю и плюхаюсь в кресло.

Больше в комнате посадочных мест нет. Ну, в классическом понимании.

Гость переминается с ноги на ногу. Он слишком хорошо воспитан, чтобы усесться на край кофейного столика (к тому же не факт, что тот выдержит). И уж тем более – на пол.

– Итак, – продолжаю я, – моя вторая странность напрямую вытекает из первой.

Делаю паузу, предоставив гостю возможность послушать симфонию в исполнении немудреного трио: ржавая вода, ржавые трубы, ржавый кран.

плещет, плещет, куда ж ей деваться?

Про себя отмечаю: если бы уши клиента были чуть длиннее, он явно принялся бы нервно прядать ими, как испуганная лошадь.

Чиркаю спичкой (от резкого звука он снова «играет в черепашку») и закуриваю.

– Я сам выбираю, как мне называть своих гостей. А им волей-неволей приходится это сносить. Так что все время, пока вы будете находиться на борту, я буду звать вас… – он затаивает дыхание, – ну, скажем, Мистер Клерк.

Гость испытывает одновременно облегчение и раздражение.

– Вообще-то я…

– Бухгалтер. Не главный, а такой… – щелкаю пальцами, подбирая наименее обидное слово.

– Да, но как…

– Пустое. И совершенно не имеет отношения к цели нашей встречи. Так ведь?

Он неуверенно кивает. Вновь повисает неловкая пауза. Я наслаждаюсь сигаретой, будто забыв о Клерке. Чтобы хоть чем-то занять себя и совладать с робостью, он принимается изучать мой «приемный покой». Они все так делают, кто раньше, кто позже.

Прежде всего, гость обращает внимание на буквы, выложенные цветной смальтой над камином. Языка он, разумеется, не знает.

– «Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня; морскою травою обвита была голова моя», – любезно перевожу я.

– Объяли… меня… – Клерк морщит лоб, пытаясь вспомнить. Похоже, он сам не понимает, зачем ему это надо, но все же не оставляет попыток. Как мне кажется, это само по себе уже заслуживает уважения.

– Объяли… меня… Я вроде читал… давно… Какой-то японец? – наконец неуверенно произносит он.

– Кэндзабуро Оэ, – киваю я. – Хотя он только заимствовал, а это – цитата из оригинала[4].

– М-да?..

Растерянный гость подходит к шкафу с книгами. Близоруко щурясь, читает надписи на корешках, слегка шевеля губами, словно боится обжечься названиями.

– «Моби Дик». «Старик и море». «Старшая Эдда». «Челюсти». «Зов Ктулху». «Сфера»… Что за странная подборка?

Я лукаво подмигиваю:

– Вполне подходит такому чудаку, как я, не находите?

– Да, но… То есть я хотел сказать…