Марек Эдельман - Гетто в огне

• Название: Гетто в огне
• Автор: Марек Эдельман
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009

---

Уже на следующее утро большие белые объявления, подписанные Юденратом (текст объявления диктовал обершарфюрер Хёфле) разъясняли жителям гетто, что все, за исключением работающих на немцев (здесь следовали тщательно подготовленные списки рабочих мест, которых новый порядок не касался), служащие Юденрата и ZSS (еврейская взаимопомощь) должны будут оставить Варшаву. Еврейская полиция была назначена ответственной за поддержание порядка при высылке, она переходила в подчинение штаба депортации. Таким образом немцы вынудили Юденрат послать на смерть более 300 000 жителей гетто.

В первый день депортации были вывезены 2 000 заключенных центральной тюрьмы, в т. ч. несколько сотен схваченных на улицах нищих и бездомных.

Днем прошла встреча нашей «пятерки» с инструкторами. Было решено, что ввиду отсутствия оружия и невозможности оказать сопротивление, надо постараться спасти от высылки как можно больше людей. Мы надеялись, что контакты, налаженные некоторыми благотворительными организациями с членами еврейской полиции, отвечавшей за депортацию, могут оказаться полезными. Однако, еще до окончания встречи, не успев выработать план действий, мы узнали, что немцы и украинские националисты окружили квартал между Мурановской и Ниской улицами. Они действовали по четкому плану, в котором учитывались даже «технические детали». Уже схвачены более 2 000 человек, то есть, недостающее количество для выполнения дневной нормы — 6 000 человек в день. По поступившей информации брали всех без исключения, даже тех, кто имел удостоверения о занятости на немецких предприятиях (именно в это время погиб Л. Розенштейн). Таким образом, наши планы оказались нереальными.

На следующий день, 23 июля, состоялась встреча Комитета, на которой были представлены все партии. Наша группа, поддержанная только hа-халуц и hа-шомер, настаивала на активном сопротивлении. Но общественное мнение было против нас. Большинство все еще считало подобные действия провокационными и полагало, что, депортировав запланированное количество, остальное гетто оставят в покое. Они уже руководствовались исключительно инстинктом самосохранения и готовы были пожертвовать другими ради спасения собственной шкуры. Кроме того, никто все еще не верил, что депортация означает неизбежную смерть. Фашисты, как видим, преуспели в раскалывании еврейской общины на две группы — тех, кто уже обречен, и тех, кто еще надеется остаться в живых. В дальнейшем немцы будут, шаг за шагом, использовать этот метод разобщения и стравливания, заставляя одних евреев из чистого шкурничества посылать на смерть других.

В течение первых дней «акции» Совет партии заседал непрерывно (Оржех, Абраша Блум, Берек Шнайдмиль, Соня Новогродская, Бернард Гольдштейн, Клог, Пав, Грилак, Мермельштейн, Терц, Войланд, Русс, Марек Эдельман, и товарищи от польских социалистов). Мы ожидали, что в любой момент может придти оружие. Наши молодежные группы были в полной готовности. Три дня, пока мы надеялись его получить, все группы ожидали приказа в местах сбора. Все волновались, предчувствуя схватки с задействованной в «акции» еврейской полицией.

На второй день «депортации» председатель Юденрата, Адам Черняков, от безысходности покончил жизнь самоубийством. Он, несомненно, знал, что «депортация на Восток» фактически означала смерть сотен и тысяч людей в газовых камерах, и отказался брать на себя ответственность. Однако мы считали тогда, что он не имел права так поступать. Мы думали, что, он — единственный человек в гетто, обладавший властными полномочиями — обязан был сказать общине всю правду, а также распустить еврейские административные органы, в первую очередь, еврейскую полицию, юридически подчиненную ему.

В тот же день вышла листовка «Начеку», в которой мы призывали жителей не идти на депортацию добровольно, оказывать сопротивление. «Помощи ждать неоткуда, — писал в листовке Оржех, — значит, нет смысла покорно ожидать и прятаться. Мы должны сопротивляться всеми средствами, какие имеем!» Эта листовка, изданная трехкратным тиражом, распространялась по всему гетто на четвертый и пятый день депортации.

Все, что мы могли сделать, это понять сами и с фактами в руках объяснить другим, что ожидает транспорты, уходящие из гетто. Залман Фридрих (Зигмунд) решил проследить путь одного из транспортов «на арийской стороне». Его поездка «на Восток», продолжалась три дня. Выйдя из гетто, он установил контакт со служащим железнодорожного терминала Варшавы Данциг (Гданьск), работавшего на ветке Варшава-Малкиния. Они вместе проехали по следу эшелона к Соколову (за один перегон от Треблинки), где Зигмунд разговаривал с местными железнодорожниками. Заплатив им за информацию, он выяснил, что каждый день товарный состав, везущий людей из Варшавы, следовал в направлении Треблинки и неизменно возвращался пустой. Никаких транспортов с продовольствием в этом направлении они не замечали. Гражданским лицам приближаться к железнодорожной станции Треблинка было запрещено.

Следовательно, люди, привезенные в Треблинку, уничтожались где-то поблизости. Кроме того, на следующее утро Зигмунд встретил двух беглецов из концлагеря. Это были два совершенно голых еврея, которых он встретил на рынке в Соколове и узнал от них все детали ужасной бойни. Одним из них был наш товарищ Валлах, который изложил свои свидетельские показания в письменном виде.

После возвращения Зигмунда мы выпустили вторую листовку «Начеку» с подробным описанием происходящего в Треблинке. Но даже после этого община отказывалась верить правде. Люди просто закрывали глаза на неприятные факты и «опровергали» их, как только могли.

Тем временем немцы, не мудрствуя лукаво, подготовили новый пропагандистский трюк. Они предлагали по три килограмма хлеба и по килограмму мармелада каждому, кто добровольно зарегистрируется для «отправки». Пропаганда и голод предопределили действенность этой приманки. Желающих оказалось более чем достаточно. Этот пропагандистский трюк нейтрализовал все наши предупреждения о газовых камерах («если убивать собираются — зачем же хлеб раздают?»). Голод — самый сильный аргумент, три пышных и пахучих буханки хлеба заслонили весь горизонт. Их вкус, который каждый мог ощутить во рту, прямиком вел от дома до «Умшлагплац»[5], где формировались транспорты. Такой знакомый и уже давно забытый запах, мешал осознать очевидное. И вот — сотни людей по нескольку дней томились в ожидании депортации. Столько людей, жаждали получить три килограмма хлеба, что число депортируемых возросло вдвое и транспорт не справлялся с ежедневной перевозкой 12 000 человек.

Петля вокруг гетто затягивалась. Спустя некоторое время так называемое «Маленькое гетто» (район улиц Тварда и Пахска) был полностью очищен от жителей. Через десять дней все «добровольцы», детские дома («Дом сирот Корчака»), и беженцы были отправлены, и началась системная «блокада» городских кварталов и улиц. Люди с пакетами переходили от улицы к улице, пытаясь предугадать район очередной облавы, чтоб удрать оттуда.

Жандармы, украинская и еврейская полиция действовали скоординированно. Их роли были четко распределены. Жандармы оцепляют улицы; украинцы, внутри оцепления, окружают выбранное здание; еврейский полицейский обходит внутренние дворы и созывает всех жителей. «Все Евреи должны выйти из дома. Разрешается взять с собой 30 килограммов багажа. Оставшиеся внутри зданий будут расстреляны…» Приказ повторяется. Люди стекаются из всех подъездов. Нервно и поспешно надевают, что сочли подходящим. Некоторые только встали с постели, другие несут, что могут унести: ранцы, пакеты, горшки и кастрюли. Окидывают друг друга испуганным взглядом. Сбылись наихудшие опасения. У дороги, перед домом, их сгоняют в группы. Не позволяют разговаривать, но они все еще пытаются разжалобить полицейских. Группы объединяют в одну колонну. Жандарм с винтовкой подзывает случайного прохожего, который слишком поздно сориентировался, не успел вовремя уйти с обреченной улицы. Еврейский полицейский заталкивает его в колонну. Если полицейский сохранил хоть каплю совести, он прячет огрызок бумаги с адресом семьи жертвы, чтобы сообщить им…. Теперь здания пусты, входы в квартиры приоткрыты, согласно инструкциям, украинцы делают беглый поверхностный осмотр. Они открывают закрытые двери ударом тяжелых ботинок или прикладом винтовки. Два-три выстрела возвещают о смерти тех немногих, кто не подчинился приказу и остался в доме. «Блокада» закончена. В чьей-то покинутой квартире на столике остывает недопитый стакан чая, и засыхает кусочек хлеба.

Люди из еще не «блокированной» области отчаянно ищут в окруженной украинскими и еврейскими полицейскими колонне родственников и друзей. Колонна медленно движется по улицам. Позади реквизированные «рикши» везут на телегах стариков и детей.