Виктория Платова - Инспектор и бабочка

• Название: Инспектор и бабочка
• Автор: Виктория Платова
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-43868-4

В одной из гостиниц Сан-Себастьяна убит постоялец. Инспектор Субисаррета, прибывший на место происшествия, узнает в нем своего друга, художника Альваро, пропавшего несколько лет назад. Но теперь Альваро носит другое имя и все то время, что Субисаррета считал его пропавшим, жил совсем другой жизнью. Возможно, именно это и привело его к гибели.

Расследуя это преступление, инспектор знакомится с молодой женщиной по имени Дарлинг и ее спутниками – саксофонистом Исмаэлем и восьмилетней девочкой Лали, оказавшимися (случайно или нет) в той же гостинице. Экзотическая троица занимает воображение инспектора, но знакомство кажется ему мимолетным.

И он даже не может предположить, что встретит их снова, – в сумрачном мире африканских религиозных культов, торговли антиквариатом и оружием. Вот только на чьей они стороне – Добра или Зла?..

---

Слишком невнятный, чтобы понять его. И слишком назойливый, чтобы вот так запросто от него отмахнуться. И нельзя упрекнуть Икера в том, что он пытается отмахнуться от шепота, совсем напротив: он напрягает все силы, чтобы услышать. Но ничего путного из стараний Икера не выходит, и ему остается лишь ждать очередного прихода сна: в надежде, что шепот перерастет во что-то более существенное.

В послание.

В призыв, в подсказку, или хотя бы – в вопрос. Который Икер должен был задать кому-то из жителей Брюгге, но так и не задал.

Еще Икер надеется услышать имя. То самое, которое Альваро хотел сообщить ему накануне отъезда. Хорошо бы, чтобы в комплекте с именем шло что-то еще (длительность шепота как раз и предполагает «что-то еще»), но все ожидания в конечном итоге оказываются напрасными. В тот самый момент, когда доминирующая над всей колонией бабочка (вместе с затылком Альваро-утки) приближается настолько, что шепот распадается на отдельные слова —

все обрывается.

И Икер выныривает из сна в холодном поту с одной лишь мыслью: чтобы чертово насекомое никогда больше не возвращалось. Правда, как только пот высыхает, он снова жаждет встречи с бабочкой, с шепотом. Только потому, что любит ясность. И точку в конце любой истории, хотя бы это и был бланк полицейского протокола.

* * *

…Почему воспоминания об Альваро Репольесе вдруг нахлынули на инспектора Субисаррету именно здесь, на пороге номера в «Пунта Монпас»? Они уместились в очень короткий временной промежуток между уходом Лауры и прибытием бригады судмедэкспертов во главе с энтомологом Иераем. А это заняло не больше двух-трех минут.

Правда, сюда стоило приплюсовать еще с десяток: все то время, пока Иерай колдовал над телом, а фотограф из управления делал снимки. Икер, подпирающий дверной косяк, не слишком-то следил за происходящим, погруженный в свои собственные мысли. Из оцепенения его вывел легкий свист и последовавшее за этим восклицание Иерая:

– Любопытно!..

– Что там еще? – спросил Икер.

– Подойди-ка сюда. Ты уже видел это? – Иерай, склонив голову набок, рассматривал сквозь лупу пролом на затылке убитого.

– Рану?

– То, что в ране.

Порывшись в своей видавшей виды сумке, Иерай извлек на свет божий пинцет и, поковырявшись им в проеме, вынул нечто крошечное и, бесформенное: то ли кусок хорошо спрессованного волокна, то ли обломок кости… Впрочем, нет, это явно была не кость.

Инспектор знал это. Знание открылось ему, стоило только предмету, вытащенному из раны, оказаться на кончике пинцета. Или – за секунду до этого. И ничего хорошего это знание не несло.

– Что это? – на всякий случай переспросил Икер. И не узнал своего голоса – таким тихим и слабым он оказался. Каждое слово будто покрыто испариной, они едва держатся на ногах, липнут друг к другу, чтобы не упасть:

ЧТОЭТО

– Электронный чип, – Иерай пожевал губами и поднес лупу к пинцету. – Интересно, что он там делает?

Электронный чип – вовсе не бабочка, но мук Субисарреты это не облегчает. Его повторяющийся сон – всего лишь напоминание об Альваро. И дело не только в сне, – во многих других деталях, на первый взгляд несущественных.

Кошки.

Несколько раз Икер ловил себя на том, что всматривается в кошек. Найти их непросто: подавляющее большинство живет в домах, с хозяевами; так уж устроен мир респектабельного Сен-Себастьяна, бездомных кошек в нем почти нет. Но кошки, обремененные домом и хозяевами, иногда выходят на балконы или маячат в окнах. Они – объект пристального внимания Субисарреты, хотя инспектор даже сам себе не признается в такой безделице, как наблюдение за четвероногими домашними любимцами.

Никаких плодов наблюдение не приносит: сан-себастьянские кошки мало похожи на кошек, изображенных в блокноте Альваро. Идентифицировать их по атласу (изданному в той же серии, что и «Атлас насекомых») не удается. Не потому, что это какие-то особенные кошки…

Да нет же, они – особенные!

Проскользнувшие сквозь зрачки Альваро, как сквозь слуховое окно, и грациозно спустившиеся в блокнот с кончика карандаша. Икер почему-то уверен, что, встретив тех самых кошек в жизни, обязательно узнает их. Вот только как допрашивать кошек, чтобы вытянуть из них сведения о сеньоре Репольесе, Икер пока не решил.

Еще одно напоминание об Альваро – вездесущая победительная «Барса».

Еще одно – журнал «Don Ballon». Кто бы ни был изображен на обложке – Иньеста, Санчес или Месси; какая бы форма на них ни была надета, неотъемлемой частью экипировки выступает дорожный саквояж Альваро, оставшийся в подсобке «Королевы ночи». Это не связано с рекламными контрактами футболистов, просто наваждение саквояжа преследует Субисаррету.

Как избавиться от него, инспектор не знает.

– …О чем задумался? – спросил Иерай, аккуратно опуская чип в прозрачный пластиковый пакет.

– Так, ни о чем. Когда примерно наступила смерть?

– Судя по трупному окоченению, часов четырнадцать-пятнадцать назад.

– Ага. Получается между пятью и шестью часами утра. На рассвете.

«Между пятью и шестью» объясняет пижаму, в которую облачен мужчина. И его расслабленную позу. Он не сопротивлялся, не смог защитить себя, возможно, даже не успел проснуться. Остался в своем сне, если ему снились сны.

– Нападения он не ожидал, – подтвердил предположения Cубисарреты Иерай. – И вряд ли сообразил, что происходит, прежде чем отдал богу душу.

– Чем его саданули?

– Исходя из характера раны, чем-то тяжелым.

– Это понятно. Меня интересует, чем именно.

– Свои предположения я изложу, когда обследую труп у себя. Навскидку ничего, что могло бы послужить причиной смерти, в номере я не нахожу.

– То есть убийца унес орудие преступления с собой?

– Да.

– И все же… Что это могло быть?

– Молоток. Или предмет на него похожий.

– Не слишком удобный инструмент для предумышленного убийства, ты не находишь? – проворчал Икер.

– Не слишком. Могу добавить в список гвоздодер. Гантель. Камень-голыш, если это тебя устроит… Забирайте тело, – скомандовал Иерай помощникам.

Красная пижама с идиотскими рождественскими шарами. Напялить такую мог только недоумок с осами в голове, целым осиным гнездом. Забраться в него сквозь естественные отверстия – ноздри, рот, ушные раковины, представляется довольно проблематичным. Или заведомо удлиняет путь. Вот кто-то и придумал альтернативный вход. Прорубил его в затылке, чтобы осы, жрущие мозг, вырвались на свободу. Икер вертит головой во все стороны в поисках крылатых тварей с желто-черными брюшками, но вместо них натыкается на Иерая, фотографа из управления, двух неразлучников Хорхе и Педро (это они сейчас возятся с телом). И наконец, на само тело.

Как было бы здорово, если бы осы облепили физиономию покойника! Намертво приклеились бы к ней, изменив до неузнаваемости. Чтобы оторвать их от кожи, потребовалось бы изрядное количество времени, и все это время Икер пребывал бы в робкой уверенности, что его друг Альваро Репольес жив. Все-таки жив, несмотря на двухлетнее отсутствие.

Но Альваро мертв.

Мертвее не придумаешь.

Потому что труп в красной пижаме – и есть Альваро.

За два года он почти не изменился, разве что превратился в блондина. Но это – Альваро, Альваро! – маленький шрам на подбородке (последствия падения с велосипеда в возрасте одиннадцати лет) никуда не делся. И подбородок никуда не делся. Этот раздвоенный подбородок всегда принадлежал Альваро. И плохо выбритая ямка на нем – тоже. Ямка огорчала Альваро, выкурить из нее щетину – напрасный труд, щетина есть и теперь.

А Альваро нет.

Больше двух лет Икер отгонял от себя мысли о том, что Альваро нет, но не стало его только сейчас. Четырнадцать или пятнадцать часов назад. Четырнадцать или пятнадцать часов – ничто по сравнению с двумя годами отсутствия; в сутках – двадцать четыре часа, в году – триста шестьдесят пять дней, сколько же получится часов жизни, отпущенных Альваро, и, главное, чем они были заполнены? Икер пытается спрятаться от открывшейся ему страшной правды в дурацких арифметических подсчетах, но ничего не получается.

Двадцать четыре нужно умножить на триста шестьдесят пять, а затем удвоить полученную сумму. Или лучше сложить триста шестьдесят пять и триста шестьдесят пять и лишь затем умножить на двадцать четыре? И довесок в сорок пять дней – о нем тоже не стоит забывать.

Маньяк-профессор с его умением складывать бесконечно большие величины и мечтать о бесконечно малых, – вот кто сейчас пригодился бы Субисаррете!..

Но профессор отбывает пожизненное наказание в одной из закрытых психиатрических клиник, и доступ к нему строго ограничен. Никто не навещает его, кроме санитаров в раз и навсегда отведенные часы завтрака, ужина и обеда. Правда, элементарным частицам, которыми так увлекался профессор, ни стены, ни решетки нипочем, но это – не самые лучшие собеседники.