Александр Борискин - Уйти, чтобы вернуться. Исповедь попаданца

• Название: Уйти, чтобы вернуться. Исповедь попаданца
• Автор: Александр Борискин
• Жанр: Фэнтези

Ни слова правды, ни одного реально существовавшего действующего лица, только полет воображения. Если у некоторых читателей собственный полет воображения частично или полностью отличается от моего, это совсем не означает, что оно у него лучше или хуже моего. Просто я имею право на собственное воображение.

Заранее прошу извинения за некоторые неточности при описании местности и времени действия романа.

Приятного чтения…

---

На небе проскакивали зарницы. Откуда-то из-за реки доносились крики, смех и музыка.

"Народ Ивана Купалу празднует. Хорошо, далеко от меня. Не беспокоят".

Еще раз подбросил ветки в огонь. Последние.

"Прогорят, в угли картошку закопаю".

Опять прилег на брезентуху. Так горько, неуютно мне стало! И, глядя в небо, воззвал в полный голос:

— Боже! Если ты есть! Дай мне прожить жизнь еще раз! С этого дня, 52 года назад, когда мне было пятнадцать лет! Я неправильно жил. В конце концов, один остался. Все, что делал – непонятно для чего! Золото партии помогал по банкам прятать. Секреты воровал. Выполнение приказов на ликвидацию организовывал. Следил, шпионил, наказывал. Всю жизнь, как заяц, бегал, прятался, всего опасался. Никому не доверял. Теперь больной, один дома сижу. Если бы не Интернет – давно бы с ума сошел. А Держава – развалилась!

Боже, помоги мне!!!

Голова раскололась от боли, в глазах потемнело, сознание померкло.

Утром таксист приехал, как и обещал, в десять часов. У дерева никого не было.

"Где же он? Может, еще спит? Или уехал с кем-нибудь уже в городок? Пройду немного вдоль реки, посмотрю, что к чему"!

В пятидесяти метрах он обнаружил потухший костер и вчерашнего пассажира, лежащего навзничь. Открытые глаза смотрели в небо. Человек был мертв.

Часть вторая. Вернуться

Глава первая

Солнышко вовсю пригревало лежащего на охапке травы пятнадцатилетнего паренька. Ветра не было. Комары гудели, не переставая. Наконец он открыл глаза, огляделся по сторонам:

"Вовка, наверное, еще с восходом солнца встал на утреннюю рыбалку. Меня будить не стал, знает, что я не рыбак а просто так… Какой еще Вовка? Какая рыбалка?"

Кирилл Сергеевич Котов огляделся еще раз, теперь внимательнее: около потухшего костра лежали два велосипеда. Один – его, это он знал точно. Над кострищем на рогульках висел небольшой казан с вчерашней, уже холодной, ухой. Взглянул на себя: тонкие мальчишечьи запястья, ноги – в резиновых сапогах, синие треники, черный ватник. На голове – кепка.

И припомнил все! И как вспоминал свою жизнь, и горечь от неудовлетворенности ею, и просьбу к Богу помочь все исправить, начать все с начала, и страшную боль в голове под конец.

"Это что же получается? Я опять пятнадцатилетний пацан, но с памятью о ранее прожитой жизни? И сохранил при себе все знания и умения, что получил в той жизни? Вот это подарок! Спасибо, Боженька, что ты услышал меня! Вернусь в городок, сразу в церковь – поставлю свечку….

Какая церковь? Кто меня туда пустит? Сверстники засмеют!… Ну и пусть смеются! Они же ничего не знают! Главное – не проговориться. Все свои знания и умения держать при себе. Надо уезжать в Ленинград. И как можно скорее. Там меня никто не знает и легче будет "шифроваться". Сегодня же скажу отцу, что согласен с его предложением, и начну собираться. Что это у меня на шее? «Куриный бог» – на веревочке висит. Раньше его у меня не было! Подарок оттуда, что ли? Буду беречь!".

Восторг и жажда деятельности переполняли Кирилла. Он вскочил на ноги и побежал к реке. Вдалеке стоял по колено в воде Вовка, и внимательно наблюдал за поплавком. Умывшись речной водой, Кирилл подошел к нему и сразу увидел кулак, а также услышал шепот друга:

— Кирюха! Тише ты! Всю рыбу распугаешь! Если сам не ловишь, так хоть другим не мешай!

— Какая теперь рыбалка? Уже почти десять часов, наверное. Давай домой собираться!

— Погоди немного. Если за полчаса не вытащу ни одну рыбешку – уезжаем!

— А если поймаешь? Хоть одну?

— Все равно уезжаем! У меня, вон, полный садок рыбы. На зорьке бешеный клев был: не успевал удочку забрасывать. А ты спал. Я тебя будить не стал, теперь жалею.

— И молодец, что не разбудил. Я хоть выспался. А рыба мне не нужна. Все равно скоро уезжаю!

— Куда уезжаешь? Ты же хотел здесь остаться!

— Хотел – хотел, да расхотел! Тут, в городке, мне к экзаменам в Художественно-промышленное училище будет не подготовиться: учителей по рисованию соответствующих нет. Только в Ленинграде.

— Так ты же на иностранные языки поступать собирался! Тоже передумал?

— Тоже! А немецкий все равно буду учить! В школе в кружок немецкого языка пойду. Жалко бросать – он у меня хорошо идет. В жизни пригодится!

— А если кружка не будет?

— Как это не будет! В Ленинграде – все есть!

9-го июля, в субботу, Кирилл с отцом вошли в комнату Пелагеи Максимовны.

— Кирюша, ну здравствуй! Тебя уже лет пять не видела. Вырос-то как! Отца уже перерос, — расцеловала племянника тетка. — Надолго ко мне? В гости?

— Надолго, Пелагеюшка! Кирилл окончил восьмилетку, хорошо окончил. Хочет после десятого класса поступить в Высшее художественно-промышленное училище им. Мухиной здесь, в Ленинграде. На дизайнера учиться. Экзамены – сложные. Надо рисунок сдавать, а учителей у нас в городке, чтобы подготовили к экзаменам – нет. Вот хочу просить тебя приютить Кирилла, прописать у себя, в школу в девятый класс определить, присмотреть. Он парень не балованный, сам все приучен делать. Сама знаешь, как без матери жить. Я помогать буду. Деньги присылать на учебу, одежкой обеспечу, питанием… Если еще чего надо, ты только скажи. Сможешь помочь?

— Как не помочь родному племяннику! Единственный он в нашем роду остался. Не знаю только, как с пропиской получится. Вон, соседи, хотели к себе девку, сестру двоюродную из деревни, прописать, так не получилось. "Не положено!" – в жилконторе сказали.

— Так сколько их в одной комнате живет?

— Трое.

— А комнатка, небось, не больше твоей. Куда же четвертого-то! А у тебя жилплощади на двоих достаточно. Если что, то дай кому надо рублей пятьдесят, я тебе оставлю, все и получится.

— И то, правда. Можно со знающим человеком посоветоваться, Егором Ивановичем. Недавно к нам поселился. Мой сосед справа. Он в военкомате нашем районном служит. Тоже капитан, как и ты. Купи-ка ты бутылку беленькой, да вечерком к нему загляни, поговори. Может чего и путное посоветует. Я вас познакомлю. И закусь приготовлю. В субботу он со службы пораньше возвращается. В семь часов уже дома будет. Завтра воскресенье. Отоспитесь.

— Это ты хорошо посоветовала. Так и сделаем.

Пелагея Максимовна была старше отца на пять лет. Перед самой революцией вышла замуж за портного, переехала к нему в Петербург. Он был старше ее на 15 лет. Оба работали на швейной фабрике, от которой и получили эту комнату в коммуналке в 1925 году. Детей у них не было. В 1942 году в блокаду муж умер от голода. Она выжила. Сейчас была на пенсии. Ей недавно исполнилось 65 лет. Жила бедно.

Вечером отец отправился с Пелагеей Максимовной знакомиться с Егором Ивановичем в соседнюю комнату. Пелагея Максимовна вскоре вернулась, а отец – поздно ночью.

Кириллу постелили на диванчике, на котором он едва поместился. Ночь прошла в муках: в этом диванчике жило целое стадо клопов! Раньше с ними ему дело иметь не приходилось. В Ленинграде у тетки впервые с ними познакомился. Всю ночь он ворочался, чесался, пытался ловить их и давить. Утром пожаловался отцу, что спать невозможно. Пелагея Максимовна, поджав губы, выслушала претензии Кирилла.

— Нет у меня ничего другого из мебели, на которой ты можешь спать! Если тебе не нравится – покупай новую. Только и в ней клопы заведутся! Во всем доме есть клопы! На всей Гороховой улице! (Хотя улица носила название Дзержинского, старожилы часто называли ее по-старому: Гороховая). Клопы – от нищеты и скученности. Мы уже всей коммуналкой с ними боролись, дустом посыпали, специальными порошками из санэпидемстанции – ничего не помогло! Поживешь месяц, другой, к ним привыкнешь, они – к тебе. И замечать не будешь! Они только с новичками кусачие. А меня даже не трогают!

Отец только плечами пожал.

— Поговорил с Егором Ивановичем? — спросила тетка.

— Поговорил.

— И что? Услышал что-нибудь путное? Или вы только водку пили да о бабах разговаривали?

— Подсказал, к кому надо в жилконторе обращаться, чтобы вопрос с пропиской решить. И сколько это будет стоить! Придется мне в понедельник самому сходить, у тебя ничего не выйдет.

В следующую ночь Кирилл уже спал поспокойнее, а через месяц вообще перестал замечать клопов. Права была тетка!

В понедельник отец сходил к кому надо и обо всем договорился. Кирилла внесли в книги жилконторы и он на законном основании поселился на улице Дзержинского.

Теперь надо устраиваться в школу, в девятый класс. Неожиданно, это оказалось большой проблемой: мест нигде не было. Удалось записаться только в школу N 308 на Бородинской улице. Она находилась довольно далеко от дома. Опять все решил отец – и сходил с ним, и договорился. Помогло то, что он характеризовал сына как будущего художника, а в школе имелся театр, для которого постоянно надо было оформлять декорации. Так что для школы Кирилл был ценным приобретением.