Алоис Ирасек - Скалаки

• Название: Скалаки
• Автор: Алоис Ирасек
• Издательство: Правда
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1989

Исторический роман классика чешской литературы Алоиса Ирасека (1851–1930) «Скалаки» рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях в Чехии конца XVII и конца XVIII веков.

---

В спешке Микулаш не заметил молодого Пикколомини, преследовавшего Марию. Когда девушка скрылась из виду, мороз охладил пыл князя. Изнеженный юноша, очутившись на морозе без плаща и шляпы, прекратил преследование. Дрожа от холода, он уже хотел вернуться в теплую избу, но тут заскрипел снег и послышались торопливые тяжелые шаги. Пикколомини отступил в тень. Высокий мужчина в кожухе и бараньей шапке с воинственно поднятой суковатой палкой пробежал мимо него. Поняв, что этот человек спешил на помощь старому крестьянину и что превосходство в силе теперь на стороне противника, князь растерялся. Даже если бы сабля, забытая в комнате, была при нем, это не придало бы ему храбрости. Пикколомини задрожал от страха, но, убедившись, что остался незамеченным, с облегчением вздохнул и, крадучись, пошел по завалинке. Заглянув в освещенное окно, он увидел руку Микулаша, занесенную над камердинером. Не помня себя от страха, он забрался в хлев и, скорчившись, притаился в темном углу. Вскоре до него донеслись голоса, но голоса своего слуги он не различил среди них. «А что, если удар этой руки был смертельным?» — мелькнуло у него в голове, и он весь затрясся. Шум все приближался, вот он уже в сенях; князь ждал, что разъяренные крестьяне ворвутся в хлев и убьют его. Он замер, но голоса затихли. Пронеслось! Воцарилась тишина. Но как только молодой Пикколомини решился подойти к двери и выглянуть, опять послышались шаги и голоса, и снова все стихло. И вдруг — о ужас! — дверь тихо отворилась, красное пламя упало на тощую корову. Князь вздрогнул, и смертельная бледность покрыла его лицо.

— Ваша светлость, — раздался шепот.

Ободренный этими словами, Пикколомини выпрямился. В эту минуту ему показалось, что он слышит голос с небес. Князь увидел своего бледного, окровавленного слугу в изорванном платье. В правой руке он держал лучину, а левой загораживал пламя, так что свет падал ему прямо в лицо.

— Слава богу, ваша светлость, я вас нашел. Надо бежать, мы здесь рискуем жизнью, это сущий разбойник. Поспешим, пока они возятся с девкой, — быстро шептал камердинер. — Прошу вас, сделайте милость, подержите лучину.

Князь светил своему слуге, который торопливо седлал коней и надевал на них уздечки, отделанные серебром. Удар Микулаша оглушил камердинера, но страх придавал ему смелости.

Наконец кони были оседланы. Князь дрожал от холода.

— Плащ, мой плащ, — шептал он.

— Эх, черт возьми! — Досадуя, что сразу не догадался захватить с собой плащ, слуга забылся и выругался в присутствии господина. Он направился к двери, желая тихонько пробраться в комнату. Когда камердинер открыл дверь, замычала Рыжуха и кто-то вышел из каморки. Словно пораженный громом, слуга замер на пороге хлева; у него захватило дыхание, он не мог вымолвить слова. Он понял, что бежать не удастся.

— Ага, так вот где эти разбойники, — вскричал Микулаш Скалак, снова охваченный яростью при виде обидчика. — Вон отсюда! — загремел он, побагровев и сжав кулаки.

Глава шестая

Зимняя ночь. Леса умолкли. Все стихло, застыло, и только звезды мерцали в вышине. По узкой горной дороге вдоль лесистого склона по направлению к селу Ж. ехал всадник. Рыхлый снег заглушал стук копыт. Медленно и бесшумно, подобно призраку, двигалась белая фигура на гнедом коне. Просторный белый плащ с воротником, скрывавшим почти все лицо всадника, опускался на темный круп коня. На боках коня, ближе к груди, колыхались две охапки сена; они закрывали ездоку ноги и бедра, оставляя на виду только плечи и грудь. Впереди седла торчали кованные медью рукоятки двух пистолетов, за плечом всадника болтался карабин, то и дело ударявшийся о заднюю луку седла. На левом боку на ремешке, перекрещивающемся с ремнем карабина, висела большая фляжка; за спиной чернела довольно объемистая сумка с патронами, она была прикреплена к ремню карабина. Из-под плаща виднелся длинный прямой палаш.

Небольшая темной масти лошадь, опустив голову, шла медленным, но уверенным шагом. Несмотря на холод, всадник не подгонял ее шпорами, наоборот, он часто наклонялся к ней, гладил, похлопывая ее по шее, что-то говорил, и умное животное, пошевелив ушами, ускоряло шаг. А всадник бросал поводья, засовывал руки в рукава и прятал нос в воротник плаща. Временами, задев шпору, звякал палаш, карабин ударялся о луку седла, и опять воцарялась тишина. Всадника не занимали окрестности. Обычно его интересовала только погода: ненастная или погожая, жарко на дворе или холодно. Его послали в трескучий мороз с приказом в Броумов. Он тихо выругался, садясь на коня, и до темноты выехал из местечка К. Но вскоре спокойствие вернулось к нему, ведь он был солдатом и не мог ослушаться. К утру приказ должен быть на месте; его послали как человека, хорошо знавшего эту местность. Он привык повиноваться и считал, что мир без этого существовать не может; ведь не всем же повелевать.

Так часто размышлял Балтазар Уждян, солдат драгунского полка королевы Марии Терезии. Рожденный в военном лагере, он любил солдатскую жизнь. Отец его, как он слыхал, был гусарским вахмистром. Весело жилось в лагере, вина было всегда вдоволь; иногда в однообразной солдатской жизни появлялась черноокая девушка, а когда раздавался зов трубы — гусары вскакивали на коней и мчались рубить!

Часто, находясь, как сегодня, в пути, Балтазар тихонько напевал одну из тех солдатских или разудалых песен, которым он научился у лагерных костров или в корчмах, но сегодня, на морозе, было не до пения. Вдруг солдат быстро поднял голову: ему показалось, что рядом появились огромные тени. Он огляделся. Черные трубы сожженных домов высились у самой дороги, из-под снега торчали остатки стен и обгоревшие балки.

Балтазар остановился. Иной драгун королевы и глазом бы не моргнул. «Что ж, война есть война», — подумал бы он. Но Уждян не пожал равнодушно плечами, а стал рассматривать развалины крестьянской усадьбы. Он знал людей, которые здесь когда-то жили. Они покинули свое разоренное хозяйство и бог знает где теперь скитаются.

Быстро проехав селом и очутившись у подножья горы, он осадил лошадь. Там, наверху, между деревьями мелькнул красный свет, мигнул, как болотный огонек, и пропал. Откуда взялся свет в такое позднее время? Но что это? Драгун, насторожившись, внимательно прислушался. Ему показалось, что кто-то крикнул и сразу же умолк. Он собрался уже пришпорить коня, чтобы мигом достичь вершины, как снова загорелся огонек, на этот раз более яркий и совсем в другом месте; пламя теперь не мигало, а плыло в вышине, как кровавая звезда; оно виднелось в стороне от избы, хорошо знакомой Уждяну, и вдруг повисло над обрывом. Уждян напряженно всматривался и прислушивался, но кругом было тихо. Драгуну не было нужды прибегать к шпорам — хватило бы и одного словечка — он только сжал коленями бока своей гнедой, и она рысью побежала в гору. Балтазар уже слышал шум ночного ветра в ветвях «На скале», но огня не было видно. Когда ж он приблизился к дому, вновь мелькнул свет и послышались возбужденные голоса.

— Э, старушка, тут что-то не ладно, — сказал всадник, обращаясь к своей лошади, и дернул поводья, — не иначе как здесь орудует банда мародеров. А ну-ка поспеши, старушка, поспеши!

Умное животное словно поняло, пустилось рысью, и через минуту драгун уже стучал в ворота. Не получив ответа, он постучал сильнее.

— Не слышат, что ли, или им некогда! Ну, посмотрим, в крайнем случае возьмем эту крепость приступом!

Выпрямившись в седле и бросив взгляд на пистолеты и карабин, Балтазар проехал под развесистыми деревьями вдоль забора и очутился у самого дома. Нагнувшись, он заглянул в окно. Достаточно было беглого взгляда, чтобы понять, что происходит в избе. Драгун изо всех сил стукнул несколько раз рукой в раму маленького окошка, так что деревянная стена ветхого домика затряслась, и крикнул:

— Эй, что здесь происходит?

Микулаш Скалак, который только что схватил камердинера, услыхав неожиданный стук, отпустил его. Взбешенный крестьянин с удивлением посмотрел на окно, откуда слышался голос.

Камердинер подскочил к окну:

— Сюда! На помощь! Убивают! На помощь! Сюда! Сюда! — закричал он и выбил стекло.

За окном виднелись темная фигура лошади и белый плащ всадника; драгун нагнулся, и горевшая в избе лучина осветила его темное, загорелое лицо, блестящие глаза и большие усы.

Придя в себя, Микулаш подскочил к окну, чтобы вновь броситься на камердинера, не обращая внимания на неожиданное появление защитника. Но, увидев драгуна, он остановился и с удивлением воскликнул:

— Салакварда!1

— Не заставляй меня мерзнуть, Микулаш, отворяй, сейчас во всем разберемся.

Камердинер поник головой, из его груди вырвался вздох: он надеялся, что новоприбывший спасет его, но императорский солдат оказался приятелем этого хама.