Анхела Бесерра - Неподвластная времени

• Название: Неподвластная времени
• Автор: Анхела Бесерра
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-00777-2

Тридцатисемилетняя Фьямма - успешный психолог. Она целыми днями выслушивает излияния погрязших в проблемах женщин... но не умеет прислушаться к себе самой. Случайно узнав, что муж ей изменяет, и пытаясь заполнить образовавшуюся в ее жизни пустоту, Фьямма тоже заводит интрижку - и внезапно обнаруживает в своей душе такие бездны, о существовании которых она и не подозревала.

---

Идти не было сил, а такси как сквозь землю провалились. Ноги Мазарин заледенели. Неведомое существо у нее в животе бурно протестовало. Оно ворочалось с боку на бок, уговаривая мать не бежать сломя голову. За последние месяцы малыш сильно вырос и теперь решительно заявлял о своих правах.

Мазарин терзали бесчисленные страхи... Она боялась предстоящей встречи с Кадисом, боялась, что все узнают роковую новость. А больше всего боялась, что не справится с ролью матери.

Когда она добралась до улицы Робера Линде, с неба повалил густой снег. Покрытый белой пеленой Данцигский пассаж превратился в зачарованное место, отрезанное от остального мира. Сонная улица купалась в чистейшей белизне. Мазарин протянула руку ладонью вверх и принялась ловить крохотные сверкающие звездочки, которые через мгновение превращались в слезы. Она любила снег, ведь под ним становились не видны мерзости жизни. Если бы белое безмолвие могло залечить черные провалы в ее душе!

Мазарин свернула на неприметную улочку и остановилась у дома номер два. Хотя до вечера было далеко, над Ла-Рюш сгущался сумрак. Приблизившись к железной калитке, Мазарин не поверила своим глазам. Сад заполонила лаванда. Длинные стебли расползлись повсюду, опутали обломки статуй и кариатид у входа; под ними не было видно дорожки. За резной оградой, вопреки холодам, расцвел островок весны. Лаванда распространяла божественный аромат, презрев снег и стужу. На Мазарин вдруг снизошло умиротворение. Она подняла глаза, надеясь увидеть в мастерской Кадиса свет, но окна студии были темны. Судя по всему, художник ушел. Девушка несколько минут не переставая звонила в дверь. Никакого ответа. Она несколько раз набрала номер его домашнего и мобильного телефона, отправила полдюжины эсэмэсок и, прождав на улице около часа, решила, что пора уходить. Мазарин побрела прочь, сама не зная, куда направляется, но ее остановил суровый взгляд Сары.

— Он от него? — спросила художница, оглядев сноху с ног до головы.

— О чем ты?

— О ребенке, которого ты носишь. — Сара указала на ее округлившийся живот. — Он ведь от Кадиса...

Мазарин опустила в землю полные слез глаза.

— Что же ты молчишь?

Девушка не могла говорить. Ее душили слезы.

— Нет... Я не знаю.

— Зачем ты это сделала?.. Зачем?

— Посмотри на меня.

Мазарин не могла. Ей было слишком стыдно. Она любила эту женщину, сумевшую дай ей то, в чем отказывала родная мать: нежность. Рядом с ней она почувствовала себя по-настоящему нужной и ценной.

— Неужели ты не видишь, что разрушила нашу жизнь? Тебе было недостаточно моего мужа? Того, что ты украла его искусство? — Слова Сары были холодны, как снег. — Зачем тебе понадобился еще и Паскаль?

— Отвечай...

Мазарин задыхалась. Она больше не могла здесь оставаться, ей надо было скрыться, спастись. Что она могла сказать? Разве она знала, что за дьявол в нее вселился? И что ей теперь делать? Девушка бросилась бежать.

— МАЗАРИИИИН...

Она не останавливалась. Ей хотелось исчезнуть; добежать до края земли, забиться в какую-нибудь щель, где некому будет приставать с расспросами и требовать объяснений.

— ПОДОЖДИ...

Сара рванулась за ней.

Почувствовав погоню, девушка ускорила бег, но вскоре поскользнулась и рухнула на обледенелый тротуар. Послышался глухой удар.

— МАЗАРИН!.. О господи!

Сара безуспешно пыталась поднять сноху. Мазарин потеряла сознание. Уложив ее голову к себе на колени, художница принялась растирать лицо девушки снегом.

— Я не хотела делать тебе больно. Ну же, поднимайся!..

Черное пальто распахнулось, обнажив огромный живот. Круглое, спокойное гнездо новой жизни. Сара не удержалась. Положив на живот руку, она робко его погладила; он был теплый, и в нем что-то шевелилось. Это был... ее внук... Или брат ее сына, которому не терпелось появиться на свет.

101

Ноги сами принесли его к Триумфальной арке. Он не желал никому ничего объяснять и отвечать ни на чьи вопросы. Не хотел никого видеть и, чтобы его видели, тоже не хотел.

Он только что совершил профессиональное самоубийство и теперь должен был, словно раненый лев, укрыться от всех и зализать раны. Вот уж триумф так триумф! Кадис, великий живописец и великий себялюбец, валялся на земле, истекая кровью. Ему было больно, ну еще бы: ведь он худо-бедно прожил с ним столько лет; одевал его, кормил и лелеял; потакал его капризам, стараясь, чтобы он без промедления получал все, что хочет. Гордился им, идущим по жизни с высоко поднятой головой и фирменной улыбкой. Он любил Кадиса...

А теперь Кадис умирал. Как же ему теперь жить? Возможно, это освобождение... Теперь его жизнь пойдет по-другому. Интересно, как? А что, если снова стать Антекерой, скромным пареньком, который писал заход солнца над побережьем Барбате и на ужин ел жареную рыбешку, попадавшую ему на крючок? Тем парнем, что продавал картины за гроши на севильских площадях и сгорал от желания при виде монументального бюста собственной тетки? Наверное, пришло время вернуться за юностью, забытой в андалусских песках... Наверное. Но сначала он поднимется на арку и воскресит в памяти тот снежный вечер, когда рядом была Мазарин. Бесконечно краткий миг, когда весь мир лежал у их ног. Тонкие руки его малышки, крепкие объятия, доверчивая улыбка на свежем личике; беспечная молодость, заражавшая его жаждой жизни. Озарившая мир вспышка радости, от которой остался лишь тусклый отсвет на горизонте.

Он понял это только теперь.

Мы ни над чем не властны, даже над самими собой, и именно бессилие заставляет нас притворяться хозяевами своей судьбы. Брать ответственность за то, что нам никогда не принадлежало: жизнь. Любое решение, брошенное в спешке "да" или "нет" превращает нас в собственных тюремщиков. Не имея возможности исправить реальный мир, мы из последних сил цепляемся за мечты и фантазии. Жизнь напоминает гору нечистот. Чем выше взбираешься, тем сильнее вязнешь. Чем больше мы знаем, тем больше заблуждаемся. Чем больше имеем, тем сильнее тревожимся. Чем больше славы, тем тяжелее цепи. Ловушки подстерегают нас повсюду. Тот, кто любит, становится пленником страсти. Тот, кто не любит, — одиночества. Пока у нас чего-то нет, мы сходим с ума от желания обладать; заполучив то, к чему стремились, начинаем бояться, что не сумеем удержать выстраданное счастье... Или желать чего-то еще, снова и снова. Человек — беспомощная жертва самообмана.

Считается, что, шагая по жизни, мы приобретаем опыт и постепенно перестаем спотыкаться о каждый камень, что накопленная с возрастом мудрость защитит нас от ошибок. И тут у нас ни с того ни с сего появляется мечта. И мы, давно переставшие верить в чудеса, со всех ног бросаемся в погоню за хвостом кометы, тщетно пытаясь воспарить над презренной твердью. Однако очень скоро становится ясно, что это ошибка, что мечта не спасает от тупого и бесплодного прозябания, которое зовется реальной жизнью. Наивность — не только беда юности. Это самый опасный недуг, который может поразить человека в старости.

Снег засыпал Париж, покрывая бесстыдную наготу улиц таинственной белой пеленой. Припаркованные у бульвара машины превратились в сугробы, по тротуарам невозможно пройти. Кадис не обращал внимания на снег. Слезы стояли в его глазах и беспрепятственно сбегали по щекам. Плакать — значит чувствовать... Он удалялся от Мазарин, Сары, Кадиса, от всего на свете. Теперь ему предстояло подружиться с пустотой.

Художник остановился у подножия арки и поднял глаза: над ним возвышался воплощенный ТРИУМФ. Барельефы на стенах рассказывали о выигранных битвах, захваченных городах и забытых героях. И в его жизни были победы...

Кто бы мог подумать, что блистательный Кадис в один прекрасный день начнет подбирать с земли жалкие обрывки былой радости? Кто бы поверил, что он за считаные месяцы превратится в сентиментальную развалину?

Кадис напрасно искал место, на котором стояла Мазарин. Арку занесло снегом. Весь свет занесло снегом. А он выжил в катастрофе и потерял память... Но все еще можно вернуть. Если постараться. Кадису послышался звонкий девичий смех... Кто-то нежно коснулся его щеки. Впереди, в неоновом свете фонаря, возник знакомый силуэт. Ноги Мазарин тонули в снегу.

— Ты чувствуешь мой поцелуй?

— Да.

— Он уникален и неповторим. Так будем целоваться только мы с тобой.

— Мне этого мало...

Мне этого мало... Мне этого мало... Мне этого мало...

Она просила еще, как голодный ребенок, не успевший распробовать угощение... И он сумел дать ей много больше. Все, что у него было...

Кадис закурил сигарету, достал из кармана флягу с виски и, мысленно провозгласив тост за светлые воспоминания, осушил ее залпом. От алкоголя он немного согрелся.