Михаил Ошлаков - Заказное убийство Сталина. Как «залечили» Вождя

• Название: Заказное убийство Сталина. Как «залечили» Вождя
• Автор: Михаил Ошлаков
• Жанр: Публицистика

Знаете ли вы, что за документ стал последним за подписью И.В. Сталина? Постановление об очередном, уже шестом после войны, снижении цен – на продукты питания от 10 % до 50 %, на одежду и обувь до 20 %, на стройматериалы и бытовую технику до 25 %, на медикаменты до 20 % и т. д., всего более 100 позиций. Подписанный за несколько часов до рокового «удара» и опубликованный уже после гибели Вождя, этот указ был лучшим реквиемом великой Сталинской эпохе – за восемь лет, прошедших после Победы, советское правительство снизило цены в пять раз, а зарплаты выросли на 62 %! Сравните эти цифры с «достижениями» «свободной России» – и решайте сами, как назвать тех, кто погубил Вождя и оплевывает его память. А в том, что смерть Сталина была именно убийством, сомнений почти не осталось.

Кому была выгодна его кончина и почему к началу 1950-х гг. Отец народов стал неугоден переродившейся «элите»? Кто стоял во главе заговора и какую роль в этом «преступлении века» сыграла кремлевская медицина? Есть ли основания сомневаться в официальном диагнозе, поставленном Сталину, и почему он за два месяца до смерти бросил курить? Правда ли, что «убийцы в белых халатах» намеренно «залечили» Иосифа Виссарионовича, что за укол ему сделали в последние минуты жизни и можно ли было его спасти? Куда смотрела охрана Сталина и почему он сознательно удалил из своего «ближнего круга» самых преданных людей? Оставил ли он завещание? И какова была последняя воля вождя?

---

По-настоящему неприятным сюрпризом стало для Америки появление в небе Кореи советских истребителей МиГ-15, на которых легендарные Ли Си Цын и Зай Цын сбивали над извилистой рекой Чхончхонган новейшие «Сейбры», «Грумман пантеры» и «Шутинг стары» – реактивную красу и гордость американского авиапрома. В воздушных боях Корейской войны Соединенные Штаты потеряли более 500 боевых самолетов. Причем для достижения весьма сомнительного успеха в этой интенсивной, но все-таки локальной войне им потребовалось перебросить на Дальний Восток 35 % материальной части своих регулярных ВВС. Мало того, в условиях дефицита пилотов летный состав данной группировки на 70 % пришлось укомплектовать запасниками.

Удивление вызывал даже не сам факт наличия у Советского Союза столь совершенного истребителя, каким являлся МиГ-15 (впервые он был показан публике еще в 1947 году на воздушном параде в Москве). В головах американских руководителей не укладывалось другое: каким образом русские умудрились в столь ничтожный срок оснастить этой машиной целые соединения, обучить массу высококлассных летчиков, перебросить все это в чужую полудикую страну, мгновенно наладив там надежное базирование и эффективное снабжение. Оставалось загадкой, как Советскому Союзу удалось весь процесс создания реактивной авиации – от чертежей до того момента, как МиГи вспорхнули с корейских плоскогорий – осуществить в абсолютной, недоступной пониманию тайне?

Американским военным и политикам стало ясно, что они обладают совершенно недостаточной информацией о военно-экономическом потенциале Советского Союза. Теперь трудно было судить и о реальном количестве атомных бомб, которыми располагал СССР. Еще недавно наиболее ранним сроком, к которому Москва могла получить собственную атомную бомбу, считались 1954–1955 годы, на самом же деле СССР испытал ее уже в августе 1947 года. Оставалось только гадать – что и в каких количествах еще припас Дядюшка Джо в глубине своей Siberia .

Между тем американская концепция войны против Советского Союза целиком держалась в то время на идее первого атомного удара, а единственным средством доставки бомб к цели являлась авиация. Корейский опыт доказал, что при силе сопротивления русских в воздухе успех такого авиаудара будет поставлен под сомнение. По прогнозам военных специалистов США потери первой волны их бомбардировочной группировки в случае нанесения удара по Советскому Союзу должны были составить не менее 55 %, из которых 35 % были бы сбиты советскими истребителями. Американские летчики при всех своих замечательных качествах камикадзе не были – немногие из них согласились бы участвовать в операции, заранее зная, что не смогут сделать больше двух боевых вылетов.

Планируя нападение на Советский Союз, американские стратеги исходили из понимания того, что в начальный период войны, т. е. прежде чем СССР будет парализован ядерными бомбардировками, сухопутные войска Советской Армии успеют захватить всю Южную и Западную Европу, а также с большой вероятностью Турцию и Ближний Восток. После Кореи, убедившись в отсутствии у своих ВВС подавляющего превосходства в воздухе, американские генералы вынуждены были признать, что сроки сопротивления СССР очень значительно возросли. В новой ситуации, до того как в России наступит ядерная зима, ее армия успевала захватить всю Евразию и Север Африки. Такой поворот событий, по сути дела, лишал глобальную войну смысла и означал ее дальнейшее развитие по непредсказуемому, апокалипсическому сценарию.

В своих расчетах американцы были вынуждены принимать во внимание и большие потери, понесенные их войсками в Корее, где было убито около 60 тысяч американских военных. Эти потери вызвали столь существенное недовольство американского общества, что оно в значительной мере повлияло на решение правящих кругов США свернуть военные действия. В то же самое время корейский народ, потеряв убитыми 9 миллионов человек, среди которых 84 % являлись мирными жителями, все еще был полон решимости продолжать борьбу. Что же было говорить про прославленный своей несгибаемой стойкостью русский народ?

Под влиянием открытий, сделанных в Корее, Соединенные Штаты пришли к выводу о необходимости коренного пересмотра концепции войны против СССР, требовавшей полной консолидации сил Западного блока, завершения стратегического окружения Советского Союза и достижения подавляющего военного превосходства над ним.

Во исполнение данной задачи Соединенные Штаты Америки многократно ускорили наращивание своей военной мощи, начав беспрецедентную милитаризацию экономики. Если в 1949 году военный бюджет США составлял 22 млрд долларов, или 55 % федерального бюджета, то к 1953 году он вырос до 56,9 млрд долларов, что составляло уже 71 % федерального бюджета Америки. Такое соотношение, строго говоря, соответствовало состоянию экономики государства, фактически вступившего в глобальную войну.

В Советском Союзе дело обстояло иначе.

Еще в феврале 1950 года Совет Министров Союза ССР принял постановление «о ряде неотложных мер в сфере регулирования экономики», предполагавшее, в частности, прекращение определения курса рубля к иностранным валютам на базе американского доллара и переведение советского рубля на золотую основу. Новый курс американской валюты был установлен в размере 4 рублей за один доллар США.

При этом военный бюджет СССР в 1953 году составил 107,8 млрд рублей, что в пересчете по курсу соответствовало только 26,5 млрд американских долларов. Правда, для Советского Союза военные расходы составляли не 71 %, а только 21 % расходной части бюджета – еще 218 млрд рублей (54 млрд долларов) СССР тратил на социально-культурные мероприятия, просвещение, здравоохранение, физическую культуру, государственные пособия одиноким матерям и другие социальные нужды. Весьма возможно, что Сталин и рад был ассигновать на оборону бо́льшие средства, но это не представлялось возможным – доведенный до крайней нужды войной советский народ мог просто вымереть.

Сравнение основных статей расходов государственного бюджета СССР и федерального бюджета США за 1953 год (по данным Центрального статистического управления СССР и Офиса управления и бюджета Администрации Президента США Барака Обамы)

Превосходство общей суммы государственного бюджета Советского Союза над суммой федерального бюджета США не должно вводить в заблуждение, поскольку советский бюджет полностью отражал денежный оборот в экономике, включая весь объем финансирования народного хозяйства, тогда как развитие экономики Соединенных Штатов целиком осуществлялось в рамках коммерческих инвестиций посредством банковских кредитов.

Помимо официального бюджета Америки проходили крупные средства, предназначенные для финансирования отдельных аспектов обороны, разведки, помощи дружественным США режимам за рубежом и т. д. Столь скромный «белый» бюджет означал вполне типичное для капиталистов стремление американских властей сэкономить на социальных расходах, и без того неприлично низких для богатейшей державы мира.

Так или иначе, соревнование «милитаристского» бюджета Америки и «социального» бюджета Советского Союза неизбежно должно было в течение ряда лет обеспечить Соединенным Штатам подавляющее военное превосходство над Россией. Эту реальность отражал и разработанный американцами в начале 1950-х годов стратегический план нападения на СССР под кодовым названием «Дропшоп», допускавший возможность начала войны только в 1957 году.

К тому же раньше конца пятидесятых годов не ожидалось завершение послевоенного восстановления западноевропейских государств – членов НАТО, а также соперничества США и Британии на Ближнем Востоке, включавшее борьбу за остров Кипр и влияние в арабских странах, особенно в зоне Суэцкого канала.

До тех пор, пока указанные внешнеполитические задачи не были решены, а подавляющее превосходство вооруженных сил США не стало фактом, военный конфликт с Советским Союзом являлся для Америки крайне нежелательным. По крайней мере, до 1957–1959 годов Вашингтон однозначно был заинтересован в поддержании «ровных» отношений с Москвой и сохранении неагрессивного внешнеполитического курса СССР.

Надо добавить, что еще в ходе Второй мировой войны западные политики, в частности Черчилль, хорошо изучили Сталина, убедившись, что советскому вождю не свойственно вероломство. Нащупав слабую струну Сталина – стремление преодолеть изоляцию СССР и сделать его равноправной великой державой, Запад приспособился, играя на ней, в известной мере контролировать отношения с Москвой.

В этих условиях у Соединенных Штатов были все основания рассчитывать, что миролюбивая политика Сталина не является уловкой или тайной русской «подлянкой» Генералиссимуса и что у советского вождя окажется достаточно здравого смысла, чтобы не предпринимать рискованных операций на международной арене. Такую точку зрения, в частности, подтверждали выводы начальника Имперского генерального штаба Великобритании фельдмаршала Л.Б. Монтгомери, доносившего своему правительству в январе 1947 года после посещения Москвы: