Сергей Шемякин - Освободите тело для спецназа

• Название: Освободите тело для спецназа
• Автор: Сергей Шемякин
• Жанр: Боевая фантастика

Роман «Освободите тело для спецназа» — фантастический боевик на основе мистики и эзотерики. Сержант русского СПЕЦНАЗА в теле американского магистра математики. Во время азербайджано-армянского конфликта в Нагорном Карабахе, группа спецназа направляется для оказания помощи по выводу российского мотострелкового полка по Лачинскому коридору. В результате боевых действий, выполнив задачу, сержант Глеб Ткачев смертельно ранен. Используя свои возможности, ему удаётся сохранить жизнь и вселиться в тело умершего на операционном столе американца. БЕРЕГИСЬ! РУССКИЙ СПЕЦНАЗ В АМЕРИКЕ! Это светлая книга, читайте на здоровье! Да не прервётся до срока нить вашей жизни! (внесены изменения от 31.07.2013 г.)

Сергей Шемякин

---

И связи со старым, оставшимся в горах телом, начали заметно слабеть. Пульсации на порядок уменьшились. Аура сменила цвет с пожарно-красного на жёлто-оранжевый. «Получилось! Получилось!» — ликовал Глеб, чувствуя, как по артериям американца заструилась наполненная живительной силой кровь.

— Браво, коллеги, мы его вытащили! — услышал он голос склонившегося хирурга, и в ту же секунду вздрогнул от обрушившегося на него удара со стороны темени.

Сила, нанёсшая удар, вмяла астросом и продолжала давить (давить, давить!), стараясь прорвать ауру и проникнуть во внутрь. Присосавшись пиявкой, она давила как пресс, медленно и неумолимо, отвоёвывая под черепной коробкой миллиметр за миллиметром. И некуда от неё было деться!

Под этим напором ненависти и зла, энергетическая оболочка астросома выгнулась опасной дугой, готовая вот-вот лопнуть. Глеб сопротивлялся отчаянно. Этому порождению тьмы он мог противопоставить только свою волю и крепость духа. От бешеного напряжения он дрожал как струна, пытаясь остановить проклятую лярву, и, происходи это на физическом плане, наверняка бы сейчас трещали кости и крошились зубы, насмерть стиснутые окаменевшими от усилия мышцами.

Он ни о чём не думал. Он не мог ни о чём думать! Всё его существо сосредоточилось на отпоре. Он был стальной пружиной, сжатой почти до предела, но стремившейся распрямиться. Стеной, упрямо стоявшей под натиском ревущего бульдозера. Скалой, вставшей на пути дьявольского урагана. Он был солдатом, которому пути отступления нет. Враг должен быть остановлен! Должен! Не считаясь ни с чем!

И это ему удалось. Лярва продолжала безжалостно давить, но дальше не продвигалась. Наступило шаткое равновесие. Как два борца тяжеловеса они сцепились в центре ковра и замерли. И лишь бугрившиеся мышцы, верёвками вздувавшиеся под кожей и надсадный стон выдавали предельное напряжение схватки.

Глеб чувствовал, что долго так продолжаться не может. Он уже дошёл до ручки: аура потускнела, сокращаясь с каждой секундой, и оболочка астросома делалась всё тоньше и тоньше. Энергия уходила, назревал неизбежный конец…

Лярве же, казалась, всё нипочём. Чего там? Она была близка к цели и неумолимо рвалась внутрь. Напор её, если и ослаб, то лишь на чуть-чуть, на йоту, на микроскопическую малость. Куда там устоять против неё!

Прошла секунда, растянутая как вечность, затем вторая… третья…. И этот жуткий давящий пресс тронулся… и пошёл. Медленно-медленно, миллиметр за миллиметром, опрокидывая всякое сопротивление и не оставляя никаких надежд. Глеб взвыл, выплёскивая в отчаянном крике последние остатки сил, а пресс всё двигался и двигался…

Г л а в а 3

— «Берег!» «Берег!» Я «Волна-3!» Приём! — взволнованно выговаривал в микрофон Коржов, не обращая внимания на дышавшего ему в затылок Димку.

— «Волна- 3», я «Берег!» Слушаю вас. Приём!

— На участке «четыре» — стрельба. Две очереди: короткая и через минуту — длинная. По звуку — «АК».

— Место засекли?

— Да! На нижнем склоне, примерно в середине участка!

— У тебя кто на патрулировании? — щелкнул тангентой Козырев.

— Все здесь! Фомин только что вернулся, а Жохов ещё не ушёл.

— Хорошо! Отправляй обоих! Задача: провести разведку и доложить. При обнаружении крупных бандформирований в бой не вступать. В остальных случаях действовать по обстановке. Работать парой в пределах визуальной видимости. Старший — Жохов. И передай ребятам, чтоб побереглись! Хватит нам уже… — услышал в наушниках тяжёлый козыревкий вздох Коржов, понимая, что командир переживает за Костю Саблина. — А усиление я вышлю немедленно! — закончил старлей разговор, выходя из связи.

Через минуту, навесив полную экипировку, Димка вместе с Фоминым двинулся выполнять поставленную задачу. Метров сто отошли от поста Коржова шагом, а потом рванули по верхнему склону бегом до самого распадка. Ноги у обоих гудели: за ночь поспать так толком и не пришлось — часик, полтора — не больше. Именно Ромка, которого старлей (как и Фомина) прислал в помощь с соседнего участка, наткнулся на кабаний лаз и погибшего Саблина. Пока доложили Козыреву и по его приказу вынесли завёрнутое в плащ-палатку тело к дороге, шёл уже второй час ночи. А потом часа три без устали шарили по всей округе, в тайной надежде отыскать этих сволочей, что поставили петлю и отделать мерзавцев так, чтобы мать родная не узнала. Но не повезло.

— Ничего, с утра засаду сделаем. Надо будет — сутки, двое просидим, а поймаем! — успокаивал их рассудительный Коржов.

А утром — новый «подарок»! — Стрельба на ткачёвском участке. И на перестрелку не похоже. Как будто кто-то пострелять решил, или сигнал какой подать.

Нет, за Глеба Димка особо не волновался. Ткач себя в обиду не даст! Но мог и свалиться в яму какую-нибудь, или расщелину. Горы, есть горы!

В распадке сбавили шаг и, отдышавшись, по одному перебежали шоссе. Не успели отойти от дороги шагов на сто, как снова где-то впереди прозвучала приглушенная лесом очередь.

— Осыпь там есть в центре участка, — шепнул Фомину Жохов, — я думаю — около неё!

Дальше они двинулись уступом, пробираясь с предельной осторожностью. Жохов шёл головным, а Ромка прикрывал его сзади, сместившись, шагов на пять левее. Изредка останавливались и присев к земле, прислушивались. Фомин, по выработавшейся привычке, тут же разворачивался «спиной к спине», обшаривая стволом оставшиеся позади кусты.

К откосу вышли минут через тридцать. Жохов молча показал напарнику пальцем на видневшийся изломанный край и тот кивнул, что понял: прибыли на место. «Надо всё-таки откос осмотреть, — решил про себя Димка. — Чем чёрт не шутит. Ткач не зря на эту скалу глаз положил». Он дал напарнику сигнал, и они начали подниматься к дороге. Оставив Фомина под прикрытием деревьев, ефрейтор юркой ящерицей пополз к придорожным кустам. «Ну вот, другое дело. Всё видать!» — высунув голову из листвы, обежал он взглядом исчерченную светло-серыми пластами скалу. Взгляд ни за что не зацепился, но что-то было определённо не так. Димка напрягся, прикрыв глаза, вспоминая этот откос таким, каким видел его вчера. Но нужная картинка ускользала, никак не желая выплывать из памяти. Тогда он начал внимательно изучать откос слева направо метр за метром.

«Эх, бинокль бы», посетовал он, напряжённо ощупывая глазами каменную стену, уходящую далеко в стороны. Но бинокля не было, и он, прищурившись, продолжал методично осматривать кусок за куском, пока не наткнулся взглядом на трещину. «А трещины было две», — тут же вспомнил ефрейтор, и его зрачки заметались, отыскивая вторую. Но её не было. «Ну ни хрена себе!» — потёр он заслезившиеся от напряжения глаза, но и после его манипуляций трещина не появилась.

Жохов осторожно отполз назад к прикрывавшему его Ромке:

— Скалу какая-то сука заминировала! — шепотом сказал он. — Давай по-тихому гони вокруг! Пересечёшь шоссе и вон там, — показал он пальцем, — чуть левее вершины, у самого края, наш лагерь. Найдёшь рацию, доложишь командиру. А здесь пока пошарю!

Фомин ещё раз посмотрел на вершину, запоминая место, кивнул и скрылся. А Димка, спустившись метров на сто по склону, начал осторожно пробираться вдоль шоссе, передвигаясь от дерева к дереву.

Г л а в а 4

И вдруг всё изменилось, как по мановению волшебной палочки.

Флюидная нить, связывающая его со своим телом, уже почти невидимая, готовая с секунды на секунду оборваться, вдруг засияла, сделалась ярче, отчётливей, резче. Куда и девалась её вылинявшая предсмертная голубизна — исчезла, спряталась, растворилась, захлёстнутая тёплыми живительными вихрями, стремительно менявшими оттенок от бледно-розового, до красного. Умны были предки, с незапамятных времён ходившие в бой с червлёными щитами и стягами. Красный цвет — цвет жизни!! И эти красные живительные вихри, несущиеся по оболочке нити, решили всё!

Глеб ахнул, почувствовав, как в него вливаются силы — свежие, мощные и кристально чистые, пронизанные духом единства, сострадания и любви. Он и не подозревал, что в это время там, в горах Кавказа, над неподвижно застывшим, распластанным на земле телом сержанта Ткачёва стоял и плакал, склонив голову, его друг Димка Жохов. И слёзы лились у него по пыльным щекам и дрожали губы — от жалости, горя и бессилья что-либо уже изменить.[9] Он не видел этих Димкиных слёз (как не видел их и никто другой), но знал твёрдо, что он теперь не один. Дружескую руку разве с чем-нибудь спутаешь?! И куда там этой лярве против двоих! На-кась — выкуси!

Глеб мгновенно обуздал её, восстановив утраченное равновесие.

Теперь он мог даже соображать и контролировать обстановку.

Секунд тридцать, накапливая силы, он бездействовал, пока не почувствовал, что сил хватит. И тогда пружина разжалась!

Уверенный в себе, сержант вложил в удар всё. И мрачный, дышащий ненавистью сгусток, не только отлетел в сторону, отброшенный ментальной энергией, но и лопнул темными лохмотьями, которые тут же стали исчезать в переплетении охвативших их розово-голубых астральных струй.