Комбат Найтов - Антиблокада

• Название: Антиблокада
• Автор: Комбат Найтов
• Жанр: Альтернативная история

Очередной перенос в период  Великой Отечественной. Зовут попаданца теперь Иволгин Максим Петрович. Отдельная разведрота Ленинградского Военного Округа. Специальность: снайпер. Перенос в 5 августа 1941 года. 

---

   - Возьмёшь группу курсантов, сформируй боеспособную группу для действий на участке новой госграницы. Положение в районе Выборга очень нестабильное. Авиацией прижимаем финнов к земле, но немцы вот-вот её выбьют полностью. Тогда удержать границу не получится. Времени совсем нет, через три дня доложить о готовности.

   И увез чертеж МОН-50, 90, 100 и 200 для немедленного внедрения в производство.

   Десять пацанов 22 года рождения. В армии с июня 41 года. Готовил их лейтенант Никонов, который не вернулся с выхода две недели назад. Проверил физподготовку, отсеял двух человек, проверил огневую, ещё одного. Один - неплохой радист. Всех усадил шить "лешаки", готовить оружие, проверил минно-саперную подготовку. Всё, что успел сделать. Основное время уделил сигналам, умению тихо передвигаться в лесу.

   Наградили меня медалью "За Отвагу". Херня всё это! Мне надо за линию идти, а не с кем! Бои идут на Сайменском канале: от 134 километра вправо. У Иматры мы перешли ночью линию фронта. Леса здесь стриженные: разбиты на небольшие участки, с которых полностью вырублен подлесок. Более неудачного места для выброски хрен придумаешь! Шюцкор везде, сочувствие населения - минус бесконечность. Ночи светлые, всё, как на ладони. На острове Рапасало, в озере Иматра, минируем и взрываем 16 "Юнкерсов-88", затем отходим через Рантамяки, вынося одного раненого: Васю Хромина. Он нарвался на выстрел "кукушки". Пробито лёгкое слева, чуть выше сердца. Васёк без сознания, мы отходим баронскими лесами. Здесь леса принадлежат самому Маннергейму, поэтому подлесок не убран на топливо, как в остальных лесах. Плюс прошло несколько летних гроз, собаки сбились со следа. У 12 заставы Выборгского погранотряда на восточном берегу озера Пукалюс-ярви, мы вышли к своим. 80 километров по вражеским тылам. Один из самых успешных рейдов. "Двухсотых" нет. Один "трехсотый". Всё хорошо, но финны заняли Ляскеля. Одна из железных дорог до Петрозаводска уже обрезана! Евстигнеев перебросил группу туда. В районе Ляскеля бои идут за переправы через одноимённую речку, текущую от озера Вяртсиля и одноимённой погранзаставы к Ладоге. Здесь оборону держат пограничники и народные ополченцы из Сортавалы и других ФИНСКИХ городов. Они знают, что их не пощадят.

   - Лейтенант, пока жив хотя бы один красногвардеец, белофинны не пройдут! - заявил начальник обороны посёлка Ляскеля Лехконнен. - Патронов дай!

   Выделили ему один ДШК и восемь ящиков патронов к "трехлинейкам". Белобрысые ополченцы, взвалив ящики на плечо, степенно удалились в лес.

   Короткий выход на разведку выявил слабое место финнов: имея качественно подготовленных пехотинцев-егерей, они оторвались от баз. Местность здесь горно-лесистая, самая настоящая тайга. Единственная дорога от границы. Мы рубанули по этой ниточке. Финны продержались два дня и начали отходить к Вяртсиля. У них начали кончаться боеприпасы. Но, 22 августа, нас перебрасывают под Тосно, с несвойственным разведке заданием: оседлать дорогу Москва-Ленинград и не пропустить танки через реку Тосно, взаимодействуя с 1 дивизией НКВД и 5 дивизией народного ополчения. Непосредственно в Тосно стояла 5 ДНО: слабо обученная, плохо экипированная, но героическая дивизия. Плохо, что воевать не умела. Мы подорвали мосты, расположили в траншеях бронебойщиков и метателей "коктейля Молотова". Три "сорокопятки" распределили между МТС "Ушаки" и Тосно. Обратный скат дороги успели немного заминировать противопехотками. Немцы появились утром, двигаясь по шоссе. На мотоциклах подъехали к взорванному мосту. Я и мои ребята сняли их из СВТ. Вадим Коршунов забрал МГ из коляски. Через некоторое время взвод танков и до роты пехоты на бронетранспортерах SdKfz 251 появилось на опушке леса. Немцы остановились и вели наблюдение. Большое расстояние не позволяло нам открыть огонь. Один из танков решил спровоцировать наш огонь, и ударил из орудия по домам в деревне Ушаки. Но огня наши не открывали. Больше всего немцев смущала небольшая рощица у дороги, сразу за околицей деревни. Они обрушили на неё огонь из танков и пулемётов. Под этот шумок, я несколько раз выстрелил из ПРТ S18-1100 по офицерам и пулемётчикам, некоторое количество которых, с оптическими прицелами, мы "реквизировали" у финнов. Один из бронетранспортёров загорелся. Солдаты попытались залечь на обратном скате, но взрыв "монки" оставил большую часть их на дороге. Откуда-то издалека ударила немецкая артиллерия, и огонь обрушился опять на пустую рощу. Взвод оттянулся назад, появились сапёры, которые занялись дорогой и обратным скатом. Но, мины мы выставляли на неизвлекаемость, поэтому повозиться немцам пришлось долго, плюс, как только они приблизились на дистанцию эффективного огня, по ним открыли огонь снайперы из трехлинеек. Лишь к середине дня немцы решились, всё-таки, атаковать танками и мотопехотой наши порядки. Потеряв под огнём шесть машин и, примерно, роту солдат, они вскрыли наши позиции и начали методично обстреливать их артиллерией и из танков. Однако, правофланговое орудие продолжало расстреливать появляющиеся немецкие танки, которые из леса выходили бортом к нему. Затем немцы прекратили атаку, и мы услышали бой левее, в районе Шапок. Там стояли пограничники 1 дивизии НКВД. Мы произвели частичную перегруппировку, перебросив одно орудие и два ПТР на левый фланг, к Заречью. Но, в тот день пограничники удержали Шапки. А по нам, абсолютно безнаказанно, начала работать немецкая авиация. Ни одной зенитки у нас не было. Но, выполняя совершенно несвойственную нам задачу, мы обеспечили связь между нами и штабом фронта. Женя Васильев постоянно отправлял и получал радиограммы. Мы расположили его в не совсем достроенном доте, вывели наружу его антенну, и он обеспечивал связь.

   Уже вечером подошёл Ижорский батальон НО, подтянулись подразделения 61 стрелковой дивизии, выведенной с Карельского перешейка, прибыло 16 КВ-1, часть из которых, ушло в Шапки через Ивановское. Ночью к нам приехал Ворошилов.

   - Ну, что, сынки, держимся?

   - Нужно авиационное прикрытие, товарищ маршал. С утра нас выбомбят. 37 танковый корпус зажат нами на дороге от Тосно до Любани. Требуется авиация.

   - Показывай!

   Я развернул карту и показал отметки из докладов командиров 1 и 5 дивизий.

   - А здесь кто держит фронт, кто "Иволга"?

   - Мы, товарищ маршал. Штаба 5 ДОН уже нет. Здесь раненный командир 1 полка этой дивизии, командир Ижорского батальона Народного ополчения, и я, командир разведгруппы отдельной разведроты округа лейтенант Иволгин. "Иволга" - это мой позывной. Правее нас штаб 61 дивизии, левее - штаб 1 дивизии НКВД. Но, радиосвязь только у нас, поэтому все радиограммы отправляю от своего имени комбригу Евстигнееву. Мною предприняты следующие меры по обороне данного участка. - и я показал на карте всю дислокацию сил и средств. - Испытываем недостаток в артиллерии, зенитной артиллерии и авиационной поддержке.

   - Пойдём, покажешь на месте.

   Мы вышли из дота, и я повел его на наблюдательный пункт, показывая по дороге вкопанные танки, траншеи. Везде доносился звон лопат: "ижорцы" и танкисты зарывались в землю.

   - Меня, товарищ маршал, беспокоит левый фланг: Шапки и Мга. И надо срочно занять Синявинские высоты. Причём крепко, с артиллерией и хорошей связью. А немцы сейчас рванут по рокадке к Киришам. Надо бы их у Тигоды задержать.

   - Понял, давай обратно. Связь нужна! Где-то я тебя видел, лейтенант!

   - Не знаю, товарищ маршал, может быть, на Финской, но, после контузии я этого не помню.

   На КП маршал что-то долго диктовал своему шифровальщику, затем отправляли РДО и ждали квитанции. Мы пропустили сеанс связи из-за этого. Ворошилов поел из общего котла бойцов 5 дивизии, поговорил с бойцами. В принципе, он политрук, а не командующий, но, что есть, то есть. Спустя несколько часов он уехал вместе со своим кортежем, а мы остались стоять у речки Тосно, и напряжённо прислушивались к бою на левом фланге, который не утихал, несмотря на ночь. Уже утром стало известно, что наши КВ-1 дали ночной бой 37-му танковому корпусу, подбили и повредили более сорока танков противника на повороте шоссе в Шапках. Утром 37 бригада морской пехоты и отдельный артиллерийский полк заняли Синявинские высоты, но, Волховская группа войск нашего фронта пропустила немцев через реку Тигоду, бои идут под Киришами. Из Волхова перебрасывается танковая бригада, но ни тяжёлых, ни средних танков у неё нет. У немцев появилась возможность обойти с фланга 1 дивизию НКВД, уже основательно потрёпанную в боях. От Кириш ко Мге ведут две дороги: шоссейная и узкоколейка. Я передал в штаб фронта информацию о критическом положении под Киришами. В этот момент наша авиация, всё-таки, нанесла удар по шоссе в районе Георгиевской, Рябово и Шапки. На отходе наших бомбардировщиков основательно поклевали "мессеры". Около 10 машин было сбито. Затем последовала артподготовка по нашим позициям, и начался бой между нами и 37 корпусом в районе Тосно. Я потерял ещё трёх человек из группы. В середине дня "СБ" нанесли удар в районе Кириш. Подоспевшая танковая бригада сумела вынудить немцев отойти за Тигоду. После этого бы взорван мост через неё. Образовался "Любаньский выступ", любимая мозоль, как немцев, так и наших, на Ленинградском фронте. Обе стороны пытались использовать его в своих целях, однако, тоненький ручеёк Ижоры стал для них непреодолимым препятствием. Тяжелее всего приходилось в лесах у Форносово, куда немцы бросили 5 горнострелковую дивизию. Но, и там к сентябрю месяцу ситуация стабилизировалась. Оба противника зарывались в землю, готовясь к штурму и обороне. К сожалению, в связи с острой потребностью в живой силе и технике, наши войска без особых боёв оставили Карельский перешеек. Финны были остановлены в районе старого Карельского УР, в 5-15 километрах от старой границы.