Сергей Дмитрюк - Лик зверя

• Название: Лик зверя
• Автор: Сергей Дмитрюк
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Нет.

- Никогда?

- Никогда!

- Почему?

- Потому что я люблю тебя! Если бы тебя не было, я никого не смог бы полюбить так же, как тебя... Не надо об этом, дорогая! -Я коснулся губами ее теплого плеча.

- Нет, давай поговорим, давай! А если бы так случилось... Ну, что пришлось бы?

- О чем ты? Глупости, Танюшка! Мне никто не нужен! Мне нужна только ты!

Таня склонилась надо мной. Я ощущал ее дыхание на своих губах. Она так крепко обняла меня, что у меня на мгновение перехватило дух. Шепнула:

- Скажи об этом иначе.

- Я люблю тебя!

Я повернулся на бок, притянул ее к себе, прижал к груди. Она зажмурилась, обняла меня за шею, слегка откинула назад голову. Темные волосы ее рассыпались по подушке. Я прильнул губами к ее теплой груди, и тихий стон блаженства сорвался с ее уст. Она еще крепче прижала к себе мою голову, и по ее телу волной прошла судорога - оно стало твердым, точно дерево...

Мы лежали, по-прежнему обнимаясь. Волосы Тани касались моей щеки. Дразнящий, приятный аромат исходил от них, путая мысли. Таня лежала, опустив лицо мне на грудь. Наконец, она подняла голову и в упор взглянула на меня потемневшими глазами. На губах у нее блуждала дразнящая улыбка.

Я снова поддался колдовской силе ее глаз, ее близкому горячему дыханию, упорному взгляду. Но она осторожно высвободилась из моих объятий, улыбнулась.

- Пора вставать, Влад! Уже давно рассвело.

Приподнявшись на руках, она склонилась надо мной. Волосы бесшумным водопадом упали ей на лицо. Я взял руками ее голову, прикоснулся губами к ее глазам, целуя теплые веки.

- Ну, Влад! Нельзя же так! - воспротивилась она. Прогнулась назад, садясь на постели. Ласково провела пальцами по моему виску, где совсем еще недавно был длинный шрам.

Я задержал ее руку, поцеловал теплую ладонь. Она улыбнулась по-матерински снисходительно, встала с постели, отбрасывая назад волосы и расправляя их. Подошла к окну и раздвинула полупрозрачные оптические шторы, глядя на море.

Я следил за ее движениями, невольно любуясь ее великолепной, словно точеной фигурой, четко рисовавшейся бронзовым силуэтом на фоне лазурного неба и бескрайнего морского простора.

Вот она обернулась, посмотрела на меня сквозь прядки волос. Провела ладонью по руке и плечу приглашающим жестом, и глаза ее заблестели.

- Я пойду оденусь. А ты немедленно вставай! Стыдно валяться в постели столько времени! Неужели твой организм не чувствует потребности в движении? Иди к морю и искупайся! Морские ванны по утрам освежают.

Она улыбнулась мне и вышла в соседнюю комнату.

Я отбросил простыню, сел на постели. Осмотрелся. Просторная, со стеной из прозрачных листов волокнистого стекла, комната выходила к морю, плескавшему свои волны под скалистым обрывом. На полу - ковер палевого оттенка. Большие столы и диваны из искусственного шелковистого серого дерева с золотистой обивкой создавали привычный домашний уют. Стены выполнены в приглушенных красно-коричневых тонах. Вся обстановка вокруг давала хороший душевный настрой.

Я взял лежавший в кресле купальный халат, подошел к прозрачной стене и, распахнув боковые створки, вышел на обширную веранду, открытую небу и морю. Ветер нес соленые запахи с просторов океана, голоса птиц; трепал мои волосы, наполняя меня холодной свежестью раннего утра.

Ровные ряды араукарий и сибирских кедров спускались вниз, к скалистому берегу, освобожденному от вековых оков льда, и тревожно шумели на ветру жесткой хвоей.

Сбежав по узкой, прорезанной в скале дорожке к морю, я оглянулся.

Легкое, почти невесомое здание санатория парило над темным пологом деревьев, ослепительно сверкая стеклами широких окон в лучах высоко стоящего белого совсем крохотного солнца.

Это рукотворное чудо, созданное усилиями лучших ученых Земли три века назад, странно и непривычно смотрелось рядом с настоящим Солнцем, низко висевшим над восточным горизонтом. Но именно благодаря этому искусственному шару раскаленной плазмы люди, наконец, смогли существенно улучшить климат на своей планете, частично растопив полярные льды Арктики и Антарктики. Только теперь, после сокращения полярных фронтов и перераспределения высвободившихся от таяния льдов водных масс, вечная весна пришла в районы, ранее скованные вечной мерзлотой, а в умеренных широтах климат стал благодатным и теплым, таким, как ранее был только в Средиземноморье.

А на шестом континенте, на треть освобожденном от ледяного панциря, человечеству открылись богатые кладовые никогда ранее не используемых полезных ископаемых, давшие мощный толчок в развитии экономики Трудового Братства. Здесь же располагались многочисленные геотермальные энергостанции, снабжавшие Землю половиной всей вырабатываемой на ней энергии. В глубинные скважины, пробуренные в трещевидных горячих скальных породах, нагнеталась океанская вода. Здесь она быстро нагревалась и под высоким давлением выходила через другую скважину, превращаясь в пар, который вращал турбины электрогенераторов. К тому же, новый климат южного полюса оказывал благотворное воздействие на организм человека, поэтому вдоль всего Антарктического побережья протянулась сеть оздоровительных клиник, санаториев и лечебниц. Сюда со всей Земли стекались нуждающиеся в срочной медицинской помощи.

Одним из таких учреждений был санаторий восстановительной хирургии и ревитации10 , расположившийся на земле Эндерби. Время, проведенное в нем, надолго останется в моей памяти. Здесь была какая-то своя, особенная жизнь - неторопливая и размеренная. Грандиозные дела и события, происходившие на Земле ежедневно, казалось, не затрагивали ее. Трудовое Братство жило по-иному - кипучей, бурлящей жизнью каждодневных свершений и подвигов. Но эта жизнь проходила мимо меня, оставаясь за стеной лиловых скал и бескрайним простором моря. И для меня это было особенно тяжело и непривычно.

Не раз мне казалось, что какими-то сказочными силами я перенесен на другую планету, где весь смысл жизни сводился к еде и сну по расписанию, под сенью двух солнц. Но и этот крохотный мир санатория в первые месяцы моего пребывания здесь был ограничен стенами госпитальной палаты. Единственное, что тогда связывало меня с внешним миром, - крики птиц и шум моря за распахнутыми окнами. И лишь когда я начал понемногу ходить и врачи разрешили мне кратковременные прогулки на свежем воздухе, этот мир расширился для меня: в него вошли скалистое нагорье, тенистый еловый парк санатория и, конечно же, море! Его близость, шум волн, даже запах вызывали во мне радостные чувства, пробуждали новые силы и уверенность в себе. После трех месяцев, проведенных в госпитальной палате, морской простор показался мне бесконечным и слепящим.

"Вот она, стихия, окружающая тебя, - говорил я себе. - То спокойная, размеренная, то грозная и клокочущая. И ты - капля в этом океане жизни общества! Без такой капли океан не оскудеет, но сама капля высохнет, перестанет существовать, оторванная от него". Так и я, оторванный от полнокровной жизни общества, от любимой работы, от людей, с которыми прошла вся моя жизнь, чувствовал, что высыхаю, теряю былую уверенность в своих силах, отделенный от могучей массы, такой же, как та, что бьется сейчас о камни под скалой, где слиты воедино усилия миллиардов таких же, как я, "капель".

Вокруг меня происходит что-то значительное, непреходяще-важное для всего общества, а я вынужден безучастно наблюдать за всем этим и набираться сил. С каждым днем такое положение вещей становилось все более и более невыносимым для меня. Но врачи были неумолимы в своем решении, и, наверное, они по-своему были правы. Слишком дорогой ценой, слишком большими усилиями им удалось вернуть меня к жизни после всего случившегося. И если бы не их заботы, не стоять бы мне сейчас здесь, на берегу, не смотреть на это небо, не слушать шепот волн о прибрежный песок и шелест хвои в сосновых аллеях.

Странно, но я почти ничего не помнил из случившегося со мной. В памяти накрепко засел только короткий полет среди звезд около чужой планеты, ощущение чего-то легкого и прекрасного, а потом... ослепительная вспышка огня затопила все! Провал памяти, долгий, бесконечно мучительный кошмар и, наконец, возвращение сознания, как исцеление угнетенной психики. Теперь, по прошествии стольких месяцев, все это казалось тяжелым сном, и только еще не изглаженные шрамы по всему телу напоминали о напряженной борьбе врачей за мою жизнь.

Я скинул с плеч халат, уже собираясь войти в по-северному холодную воду, как кто-то окликнул меня. Я обернулся. Из-под пушистых ветвей молодого кедровника показалась знакомая худая фигура. Я увидел под нависшими бровями прищуренные глаза, крупный, слегка горбатый нос, скулы, резко очерченные запавшими щеками. На тонких губах играла веселая улыбка. Громов!

Я кинулся к нему.