Итоги Итоги - Итоги № 26 (2013)

• Название: Итоги № 26 (2013)
• Автор: Итоги Итоги
• Жанр: Публицистика

---

— Не буду спорить. Уточню только, что в тот день незадолго до эфира я встречался с приехавшими в Москву Алексеем Конторовичем, директором Института геологии нефти и газа Сибирского отделения РАН, и Юрием Похолковым, ректором Томского политехнического университета. Оба были членами наблюдательного совета «ЮКОСа». Мы посидели в ресторане неподалеку от их гостиницы, выпили, поговорили по душам. Конторович, помню, жаловался на то, что у нас совершенно заброшена геологоразведка. Время уже поджимало, поэтому, чтобы не опоздать на передачу, я добрался до «Эха» на метро. Ну и там, что называется, «под влиянием» начал резать правду-матку.

Я-то думал, что передача выйдет в записи и меня, если что, запикают. Но когда у меня вторично вырвалось выражение, испуганный Венедиктов сказал: «Виктор Владимирович, у нас вообще-то прямой эфир...» После интервью звонит жена: «Как тебе не стыдно, на всю страну матом!» А на следующий день я был в гостях у родственников. Выхожу из дома, навстречу незнакомый мужчина лет шестидесяти: «Здрасьте, Виктор Владимирович. А я вас вчера слушал». — «Ну и как? Не слишком я?» — «Ни фига, все в порядке». Рассказал жене: «Видишь, какое у народа мнение». Кстати, как мне потом сообщили информированные товарищи, запись того эфира показали президенту. И Путин якобы сказал: «Конечно, печально, что он так говорит. Но ведь все так».

— А в чем выразилось давление?

— Через день или два следователи приехали обыскивать мой кабинет в «ЮКОСе». Никакого смысла в этом не было: прокуроры давно перерыли наш офис вдоль и поперек и изъяли то, что имело хоть какое-то отношение к делу. И потом — что у меня-то может быть интересного для них? Заходит молодой парень, покопался в ящиках, взял какие-то аналитические бумажки... Потом говорит: «Виктор Владимирович, на память не распишетесь?» В тот же день мне вручили повестку с вызовом на допрос. Вопросы, как и следовало ожидать, были ни о чем. А под конец прозвучала знакомая просьба: «Не могли бы дать автограф?»

— И эти следственные действия вы связываете с тем вашим резким выступлением?

— А с чем еще их можно связать? Намекнули, так сказать, чтобы выбирал выражения.

— Вы как-то сказали, что не ведете дневник, поскольку не уверены, что дневники не сожгут вместе с дачей. Неужели и до этого дело могло дойти?

— Нет-нет, это было сказано в шутку. Просто я как-то поделился тем, что видел и знаю, с одним своим старым знакомым, швейцарским бизнесменом. И он мне посоветовал: «Виктор, веди дневник, книгу напишешь». Но желания заниматься дневниковыми записями у меня никогда не было. О чем сейчас жалею. Мне отец еще в юности говорил: «Витя, мозг ограничен, не забивай голову лишней информацией. Лучше запиши». И ведь действительно — забивается. Какие-то имена и даты уже стерлись из памяти...

— Не жалеете, что так много нервных клеток потрачено на «ЮКОС»?

— В целом — нет. Несмотря на все трудности и такой печальный финал, это был крайне любопытный опыт. Можно, кстати, действительно написать очень интересную книгу. Возможно, и в самом деле как-нибудь возьмусь за перо.

Выживший / Политика и экономика / Спецпроект

Выживший

/  Политика и экономика /  Спецпроект

Валерий Шанцев — о том, каково это — остаться последним коммунистом на Москве, может ли детский кефир спасти жизнь и что чувствует человек, оказавшийся объектом покушения, как врачи «Склифа» проводили инаугурацию и почему больной не стал есть из рук Лужкова, как открыть глаза Зурабову и не прослыть самодуром, а также о том, стоит ли Нижний мессы

 

Людей, которые выжили после покушения профессиональных киллеров, единицы. Губернатор Нижегородской области Валерий Шанцев  — один из них. 7 июня 1996 года его привезли в НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского со страшными ожогами и 148 осколками в теле. Теперь каждый год в этот день Шанцев приезжает в «Склиф» к докторам и медсестрам, которые его выходили. Они садятся за стол, разрезают торт и празднуют день рождения. И так уже 17 лет подряд. Шанцев не любит вспоминать то покушение публично и только в «Склифе» вдруг становится мягче и откровеннее. Мы воспользовались случаем, чтобы узнать, за что убивают политиков и какими они становятся, выжив.

— Валерий Павлинович, за что вас хотели убить?

— В моем случае все было предельно понятно: оставалась неделя до 16 июня — выборов в Москве. По желанию Юрия Михайловича Лужкова голосовать избиратели должны были за нас обоих — за мэра и вице-мэра «в одном флаконе». Существовали люди, которым наша связка рушила все планы. Рушила настолько, что они решились на устранение. Мне потом говорили, мол, если бы хотели — устранили бы. Но посудите сами: взрывное устройство, кроме тротила, содержало в себе 200 пуль. Только волей случая мне досталось совсем немного, и все в спину.

— В такие случайности не верится, если работает профессиональный киллер.

— Просто в тот день все пошло не так, как обычно. Они, видимо, долго следили за мной и знали, что каждое утро за мной приезжает машина, я выхожу из подъезда и обхожу ее справа. Сумка (я видел ее — черный пакет) стояла на лавочке так, что при взрыве зона поражения накрывала и машину, и меня полностью, если я двигаюсь по стандартному маршруту. Но в тот день жена попросила сходить за кефиром для внука на молочную кухню, что-то у нее стряслось, и она не успевала. Я вышел пораньше и пошел не к машине, а в сторону. А там еще уперся в наш семейный «Москвич», который мой сын, поздно вернувшийся с работы, поставил прямо у подъезда. Я, про себя ругая его, стал обходить машину, еще сильнее отклоняясь от стандартной траектории. Грохнуло. Я даже не понял, что случилось, подумал, что на что-то наступил...

Повернулся, смотрю — помощник Василий лежит на земле, ноги все в крови, обгоревшие... Говорит: «Валерий Павлинович, нас взорвали». Я даже боли не чувствовал, когда схватил его и потащил в машину. Водитель испугался, не может сообразить, что делать. Тут я припоминаю, что рядом есть больница, и мы поехали туда. Добрались, нас положили на каталки и оставили. Так прошло с полчаса. Я пытался понять, что происходит, почему нет врачей. Потому, видимо, удерживал сознание. Потом — было около 8 часов утра — помню, как вошел высокий молодой доктор и сказал: «Мы из «Склифа», сейчас все будет хорошо». Тут я и отрубился.

А происходило в эти полчаса вот что: о взрыве сообщили в милицию и «скорую». Выехали машины соответствующих служб. Немедленно доложили Лужкову, тот направил людей из мэрии. Они приехали: вокруг кровь, осколки, побитые пулями поверхности, а нас нигде нет. Сообразили, что водитель мог отвезти нас в ближайшую больницу. Там и нашли.

— Но все же вам сильно досталось. Говорили, что вероятность того, что вы выживете, была не больше процента.

— Врачи считают это по формуле — процент ожога тела плюс количество лет. Не должно быть больше ста. У меня было обожжено 50 процентов, а лет мне было без малого 49. Вот я этот шанс и использовал. Нет, правда, я так был уверен, что мне надо не только выжить, но и полностью восстановиться, что никого не слушал. Врачи-то мне говорили, что я пролежу в больнице не менее полугода и останусь инвалидом. А я, как очнулся, сразу спросил, через сколько дней выйду, ведь на 21 июня была назначена инаугурация — мэр и я принимали присягу. Мне предлагали тихонечко в больничной палате провести церемонию. Но я понимал, что должен быть там, показать, что цели своей враги не достигли, что мы будем работать по полной программе. Тогда все врачи, мои близкие как-то в это поверили и стали мне помогать.

Жену Татьяну в первый день привезли в больницу на машине мэрии, а когда на второй день она пришла, ее не пустили. Тогда врач-реаниматолог Валентина Ивановна дала ей белый халат и научила, как проходить в реанимацию. Мне требовалась диета, и Юрий Михайлович сказал, что для меня по его распоряжению будут готовить специалисты. Но тут вмешалась доктор, мягко так сказала: «Пусть жена готовит. От этой еды будет больше проку. Пока она этим занимается, чувствует, что помогает».

— Но ведь вас все же повезли на инаугурацию. Вы уже нормально себя чувствовали?

— Мое путешествие было отдельной операцией «Склифа». Во-первых, мои обожженные ноги надо было во что-то обуть. Их обработали и стали надевать мне ботинки. Они были на три размера больше, но все равно малы... Во-вторых, опутали проводами — мерили в режиме нон-стоп температуру, давление. Со мной выехала бригада врачей. Все — мэр, президент Борис Ельцин  — знали, в каком я состоянии. Было сделано все, чтобы на этом мероприятии врачи имели все возможности работать.