Итоги Итоги - Итоги № 28 (2013)

• Название: Итоги № 28 (2013)
• Автор: Итоги Итоги
• Жанр: Публицистика

---

Голливудские мультфильмы, наверное, единственный вид кинопродукции, который с лихвой удовлетворяет человеческую потребность в мечтаниях. Мечты, разумеется, реализуются чисто по-американски: сделай себя сам, стремись — и получится, каждый способен стать первым... «Больших целей может достичь даже крошка», — говорят герои «Турбо» с экрана. И когда эти цели достигаются, в зале аплодируют. Собственно, ради такой почти забытой эмоции и хочется ходить в кино. А о том, что первым все-таки может стать не каждый, детям лучше не рассказывать. Вырастут — узнают.

Бойся — не хочу / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга

Бойся — не хочу

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Книга

Вышел в свет роман Евгения Чижова «Перевод с подстрочника»

 

Сюжет «Перевода» запредельно жуткий — эдакое сказочное хождение в царство восточной деспотии. Туда, где нелояльных режиму, по слухам, сбрасывают с вертолетов в соляные озера, набивают им желудки недоваренным рисом, а за грех прелюбодеяния долго и мучительно выжигают глаза каплями лимонного сока, растянув веки специальными крючками.

Словом, бойся — не хочу.

А начинается все почти невинно. Московский поэт Олег Печигин едет в далекий Коштырбастан по приглашению студенческого друга Тимура Касымова. Касымов выбился в крупные вельможи при президенте Гулимове — Народном Вожатом, новом пророке и отце всех коштыров, которого боготворит народ. Печигину поручено ответственное задание: перевести на русский язык стихи сиятельного вождя, в которых тот славит всех тварей земных и разговаривает со звездами. Не важно, что Олег не знает коштырского языка: можно переводить с подстрочника.

Друг Касымов рассуждает так: «Это был бы политически значимый выбор! Мы показали бы всему миру, что поэты уезжают из капиталистической России, где нет места поэзии, в Коштырбастан, идущий своим, особым путем... У нас поэтам и художникам не приходится, как в капстранах, угождать вкусам толпы. Напротив, они ведут ее за собой. Они не иждивенцы общества... а его элита, под руководством Народного Вожатого ведущая страну к процветанию!»

За работу Печигину сулят золотые горы: сумасшедшие гонорары, большой дом, четырех жен, статус национального идола и толпы учеников, даже улицу обещают назвать его именем. Печигин соглашается, но перевод почему-то продвигается медленно. Возникает мысль развеяться, съездить на чью-то свадьбу, посмотреть жизнь за пределами столицы. И тут начинаются проблемы. Вначале Печигина едва не убили оппозиционеры-исламисты, несколько лет назад воевавшие с режимом Гулимова: за то, что он, Печигин, русский, а Россия поставляла Гулимову танки и установки «Град», из которых регулярные войска дочиста сожгли мятежный кишлак. На вручении премии за перевод незадачливый поэт сболтнул лишнее и тут же угодил в опалу. В довершение всех несчастий бывший попутчик из поезда оказывается фанатиком-радикалом и подбивает Печигина передать президенту Гулимову письмо от оппозиции. На встрече совершается покушение, но убит не президент, а его двойник. Из-за письма на Печигина падает подозрение в подготовке покушения. Далее тюрьма, приговор, надежда на помилование...

По прочтении в голову приходит и такая мысль: а мог бы этот роман претендовать на Нобелевскую премию по литературе, если бы имел международную известность? Ведь формат соблюден. Тут вам и авторитарный режим, и борьба за свободу мнений, и репрессии. Место действия — восточная страна, далекая от «стандартов демократии». С другой стороны, Евгений Чижов в отличие, скажем, от Орхана Памука не является диссидентом. А описанный им Коштырбастан — не конкретная страна, а собирательный образ. Немного Казахстан (территория величиной в несколько Франций), но в большей степени Туркмения времен Туркменбаши. А если распутывать название как шараду, докопаемся и до российского Башкортостана, что вроде бы вообще, как говорится, не в ворота мяч... К тому же роман Чижова — не гладкая тираноборческая песнь без сучка и задоринки. Здесь завязан сложный политический узел, все стороны хороши: и «кровавый режим», и лютая исламистская оппозиция.

Если бы «Перевод» был написан только о нравах постсоветских элит и их противников, читать его было бы скучно. Но Евгений Чижов избегает занудной дидактичности, свойственной многим «политически смелым» романам. Сюжет «Перевода» по-восточному пестрый. Тут и зачарованность философией Востока, и любовь, внезапная и непредсказуемая, и задумчивые беседы с другом юности у дастархана с пиалой коньяка. Это может с интересом прочитать человек, далекий от политических баталий и вообще не имеющий гражданской позиции, — просто как авантюрно-приключенческий роман.

Что же касается проблемы переводов, то мы имели похожую историю с одним известным российским поэтом, переводившим стихи Туркменбаши. Но отсылка к ней в романе едва обозначена. К тому же тот реальный переводчик, по слухам, переводил не с подстрочника. Да и пострадал не от восточного тирана и его отмороженных противников, а от российской литературной тусовки, которая предала «ренегата» общественной анафеме. Согласитесь, разница немалая.

Огни большого города / Искусство и культура / Художественный дневник / Театр

Огни большого города

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Театр

Константин Райкин поставил в «Сатириконе» «Лондон Шоу»

 

В этом названии соединено место действия пьесы «Пигмалион» и фамилия автора. Но вовсе не обозначен жанр, хотя публика, наверное, в ловушку этой игры слов попадется. Впрочем, разочарована она не будет, театральности здесь, как в любом спектакле «Сатирикона», не занимать. В подзаголовке можно было бы написать по старинке: «немая фильма». Что подтолкнуло режиссерскую фантазию Константина Райкина? Дата ли написания пьесы (1913 год), страстная ли любовь к герою великого немого — бродяге Чарли, очарование фильма «Артист»? Возможно, все вместе. Важно, что прием не оказался лишь вычурной придумкой, а действительно определил стиль спектакля и манеру игры. Утрированный жест, говорящая мимика звезд тех лет должны были вписываться в музыку и дополнять скупые титры. Не случайно они, те звезды, не смогли продолжить карьеру, когда появился звук и потребовалось жизнеподобие. Зато для нынешних, хорошо обученных «не плюсовать», это путешествие в прошлое оказалось весьма увлекательным. Они буквально кайфуют, оказываясь на экране в луче мигающего проектора — сначала изображая сцену встречи героев под проливным дождем возле Ковент-Гардена, потом уроки фонетики и первый, кончившийся конфузом, выход в свет... Кайфуют и зрители.

Было бы нелепо, если бы, переходя с экрана на сцену, те же персонажи начинали бы общаться в бытовой манере. Парад аттракционов возглавляют профессор Хигинс Максима Аверина и папаша Дулитл Дениса Суханова. Да и все остальные исполнители прекрасно чувствуют переходы. Да, явление мусорщика в дом профессора — конечно, клоунский номер, но сочиненный и сыгранный остроумно и изысканно, если можно так сказать о герое, которого до того замучили блохи, что он чешется обо все углы и давит зверюг любым предметом, попадающимся под руки. Здесь требуется именно передозировка, картина маслом, а не легкий графический штрих.

Однако, сочиняя спектакль по всем известному сюжету о Золушке-цветочнице, превращенной на спор между двумя старыми холостяками в принцессу, Райкин вовсе не забыл, что ставит автора — интеллектуала и моралиста. На моей памяти никто так внятно не акцентировал мотивы этой пьесы, не связанные с филологией и счастливым любовным финалом, закрепившимся в умах и сердцах после фильма «Моя прекрасная леди». Не случайно спектакль «Сатирикона» хеппи-энд поставил под сомнение. Не будет ни нежных объятий, ни поцелуя Галатеи и ее творца. Так это представил театр и сыграли Альбина Юсупова и Максим Аверин: между ними все только начинается и вовсе не известно, чем кончится. Напряжение, с которым они ведут свое объяснение — одно из лучших мгновений спектакля, ставшего к финалу драматическим. Без приставки «мело». Уже в одной из первых сцен, когда свои условия диктует миссис Пирс (Елена Бутенко-Райкина), начинает звучать тема ответственности создателя перед своим творением и за свое творение. Тема наказания за эгоизм и высокомерие, за любовь к искусству и равнодушие к жизни. В этом контексте совершенно неожиданно зазвучала роль миссис Хигинс, никогда не выходившая за рамки служебной. Лике Нифонтовой удалось передать скучное понятие «норма», представив не английскую аристократку, а даму интеллигентную в нашем понимании или воспоминании.