Сергей Дмитрюк - Лава

• Название: Лава
• Автор: Сергей Дмитрюк
• Жанр: Боевая фантастика

Роман «Лава» повествует о дальнейшей судьбе героев романа «Чаша Огня». Максим Новак со своей возлюбленной попадает в мир, стонущий в отчаянии, разрушенный бессмысленной войной и объятый пламенем революции, за знаменами которой скрывается совсем не то, что гордо начертано на ее полотнищах. Попав в этот мир, люди Земли, в наивном желании помочь создать новое справедливое устройство, сталкиваются с безмерным коварством, предательством и смертью. И только любовь способна победить все на этом пути.

---

Я пристально посмотрел ему в глаза.

— Нет, конечно, — сконфужено потупился Хрящ. — Что я, зверь какой-то что ли?

— Вот тебе и ответ на твой вопрос! Если в обществе правит несправедливость, если только единицы способны вкушать жизнь полной чашей, а тысячи других прозябают в нищете и бесправии, значит, такое общество необходимо исправить, потому что все люди, без исключения, имеют право на счастье!

— Но как этого добиться? — засомневался Стоян.

— Я вот что думаю, — начал неторопливо рассуждать Хрящ, потирая подбородок. — Что ежели каждый человек будет делать так, чтобы было хорошо прежде всего ему, ну и, конечно, родственникам его, тогда будет хорошо и всем вокруг. Ведь тоже самое станут делать все остальные.

Я усмехнулся и устало посмотрел на него сквозь приопущенные веки.

— Но однажды ты можешь решить для себя, что тебе станет хорошо лишь когда другим будет плохо. Что же тогда?.. Счастье, в угоду которому ставятся помыслы, интересы, желания и надежды других людей? Во что превратиться мир, где на пути личного счастья встанут судьбы других людей?

Я в упор смотрел на него. Хрящ потупил взгляд, обдумывая мои слова и тихонько сопя.

— Хорошо всем будет лишь тогда, когда каждый человек будет прежде всего думать об интересах других, сопоставляя и нивелируя с ними свои личные интересы. Добиться этого очень непросто. Прежде всего, необходимо еще с детства, с самого младенчества, приучать людей к осознанной необходимости самодисциплины и самопожертвования ради общего блага. Два-три поколения правильно воспитанных детей дадут новые ростки новой жизни, и дело сдвинется с мертвой точки. Процесс пойдет дальше, раскручиваясь, как тугая пружина.

У нас, на Земле, этим занимается мощная сеть воспитательных школ, научных институтов и академий, к решению этой задачи подключены Советы Экономики и Планирования Материальных и Духовных Ресурсов Общества. Сотни тысяч людей — опытнейших учителей и чутких воспитателей — растят будущее поколение Земли. Благодаря неусыпной заботе Трудового Братства наши дети вырастают благодарными, отзывчивыми, честными героями, неустанными тружениками и строителями нового общества, отважными звездопроходцами, несущими свою доброту и заботу на просторы Вселенной. Они готовы защитить любого нуждающегося в безграничном хаосе звезд и галактик… Теперь вы понимаете, какой это грандиозный и кропотливый труд? Но ради всеобщего счастья стоит жертвовать собой, своим личным счастьем и благополучием.

— М-да… — задумчиво протянул Хрящ, после продолжительного молчания. — Нам до такого еще далеко! Да и под силу ли нам такое? — Он вопрошающе посмотрел на меня.

— Под силу! Ты же видишь, я здесь, перед вами! Нужно только начать, сделать первый шаг. Ведь все, что делалось на Гивее до сих пор: и эта революция, и все, кто стоял за ней, кто обманывал народ, суля ему сказочные богатства в одночасье, просто так, ни за что, все это произошло с одной единственной целью — вознести над вашим народом маленькую кучку олигархов, бесталанных и никчемных людей, чем-то обиженных на прежнюю власть. Они сами сделали из себя «великих вождей» и присвоили себе все привилегии прежних диктаторов. Но они не хотят и не могут дать своему народу счастья и процветания, потому что народ нужен им лишь для личной наживы, власти и стяжательства!

— В чем же выход? — взволнованно спросил Стоян, и глаза его загорелись, словно угли растревоженного костра.

— В борьбе! — уверенно ответил я. — Вот почему мы с вами сейчас здесь, с оружием в руках! Мы первыми ступили на правильный путь, и обязаны повести за собой всех остальных. Отступать нам уже нельзя, каких бы жертв и лишений не потребовала от нас эта борьба, потому что только от нас с вами будет зависеть судьба этой планеты! Поверьте мне, если не у ваших детей, то у внуков и правнуков обязательно будет достойная жизнь и светлое безоблачное будущее.

Я вернулся к себе в домик. Здесь было темно и тихо. Иногда, когда далекая луна вырывалась из плена облаков, в воздухе повисали полосы тусклого серого света, проникавшего в окно, ложились на дощатый пол призрачной дорожкой. Прислушавшись, я быстро разделся и лег на топчан рядом с Юли, осторожно нащупав в темноте ее горячее мягкое тело. Сонно замурчав, она повернулась ко мне, уютно устраиваясь на моем плече. Я обнял ее — самое дорогое, что было в моей жизни — чувствуя, как мерно бьется ее сердце там, где гулко и тревожно стучит мое.

* * *

Громады облаков плыли по небу, то, сплетаясь сказочными замками и снежными вершинами, то, дробясь и растекаясь зыбкой туманной пеленой, в которой плавился огненно-красный шар гивейского солнца. Гравиплан легко и плавно скользил над равниной, то, взмывая вверх, то, опускаясь ниже в восходящих токах воздуха.

Я сидел за управлением, молча, взирая на пробуждающийся внизу мир, по иронии судьбы так много теперь значивший для меня. Справа и чуть сзади от меня расположился Хо, молчаливо созерцавший неведомые дали восточного горизонта, еще скрытые в сером предутреннем мраке. Сухой жар, сменивший приятную прохладу ночи, почти ощутимо обдувал купол кабины, стекая по каплевидному корпусу аппарата к жерлам хвостовых стабилизаторов. Спустя минуту где-то на севере, еще едва различимо, забрезжили алые всполохи переливавшейся под лучами всходившего солнца воды — это безграничные океанские просторы неторопливо и неуклонно разворачивались перед нашими глазами, стремясь предстать во всей своей красе и величии. Еще немного, и изогнутой подковой белоснежная громада Шаолинсеу всплыла из трепещущего жаркого марева, чернея провалами разрушенных кварталов, словно пустыми глазницами черепа.

Я уменьшил скорость аппарата почти наполовину, выравнивая его и опускаясь на несколько сот метров ниже. Затем взглянул на Хо. Темные угольки его глаз казались непроницаемыми, а плотно сжатые губы, в обрамлении седых усов и бороды, говорили о безмятежном спокойствии и душевной силе. Сейчас он был похож на статуэтку китайского мудреца, вырезанную из твердой желтой кости, какие я видел во множестве на Земле, в Музее Истории Религий и Традиций.

— О чем задумались, Хо? Какие мысли терзают вас в столь ранний час?

Он оторвал взор от далекого горизонта и внимательно посмотрел на меня. Спокойно произнес:

— Мои мысли легки и прозрачны, как утренние облака над океаном… А вот что тревожит тебя? Твоя душа томится сомнениями, и они сгущаются, словно тучи в ясный день, омрачая твои мысли.

— Неужели это так заметно со стороны? — усмехнулся я, пытаясь казаться беззаботным, но это у меня плохо получилось.

— Послушай, Максим! Путь мести никогда не бывает прямым. Он подобен лесу, в котором легко заблудиться и забыть, зачем ты пришел сюда. Подумай, что движет тобой, прежде чем принять решение…

Хо положил сухую ладонь на мою руку и заглянул мне в глаза.

— Нет, это не месть, — покачал я головой. — Я не стал бы идти туда только ради мести, потому что это приведет меня к еще одной трагедии. Подобное уже случалось в моей жизни, и я не хочу повторения старых ошибок! Но я хочу понять имею ли я право вершить правосудие от своего имени?

Я с надеждой посмотрел на него, ожидая поддержки.

— Мне понятны твои сомнения, — помолчав, кивнул Хо. — Легко увидеть чужие грехи, тогда же, как свои увидеть очень трудно. Потому что чужие грехи рассеивают, как шелуху, свои же, напротив, скрывают, как искусный шулер скрывает несчастливую кость… Ты честен и открыт душой, ибо видишь все ее изъяны и темные стороны, ты стремишься бороться с ними, поэтому я поддержу тебя в твоем стремлении наказать чужое зло… Я одобряю тебя. Ты мудр, потому что готов отказаться от личного счастья, ради счастья других людей! Твой порыв заслуживает похвалы и почтения, и я, старый человек, готов склонить перед тобой голову и следовать за тобой до конца, ибо твой путь — это путь справедливости!

— Хо! Вы слишком преувеличиваете мои достоинства. Право же, не стоит приравнивать меня к праведникам и святым! На Земле есть много более достойных людей, чем я.

— Тогда вы все — боги, и я преклоняюсь перед вами!

И он слегка склонил свою седую голову.

— Богами быть трудно! Хотя наше общество и старается вложить в нас все самое лучшее, что накоплено человеческой культурой и историей за многие тысячи лет. Поэтому я безмерно рад, что родился именно на Земле и познал счастье всеобщего братства. Но и здесь, на Гивее найдется немало достойных людей — честных и открытых — способных повести остальных к торжеству справедливости, способных зародить в душах людей семена доброты и отзывчивости… Таких, как вы, как Рэд Ван, как Кулак. Вы, и только вы можете сделать для своей планеты гораздо больше, чем могу сделать для нее я или кто-то другой с Земли! Это ваш мир и только от вас зависит, каким ему быть через десять, сто лет! Но вас мало, катастрофически мало…