Татьяна Лайка - Дезертир

• Название: Дезертир
• Автор: Татьяна Лайка
• Жанр: Фэнтези

Его всю жизнь звали трусом. И попав в ряды государевой дружины, он все равно остается им же. И изменить его сможет лишь любовь.

---

— Да, вы правы, — генерал двумя пальчиками принялся закручивать усы. — Государь особо жалует редкие военные способности. Но что-то мы отвлеклись, прошу вас, продолжайте.

— Как скажете, — с готовностью отозвался чародей, вызывая очередного рекрута.

В следующие полчаса проверки будущих воинов на способности чародей выуживал мечи, щиты, пики, боевые толстые стрелы, время от времени даже подковы, и, соответственно, назначал специализацию войск для каждого конкретного юноши: мечники, щитоносцы, пикинеры, стрелки, и даже в отдельную группу — конники.

По завершении сей процедуры, присутствующие сержанты развели каждый свою группу по корпусам. Остались лишь Иер и Лялюня.

— Благодарю, вы славно поработали, — жестом отправив чародеев восвояси, военачальник приблизился к парочке: его еще с самого начала заинтересовала девка в богатом, расшитом золочеными нитками сарафане и косою до пояса.

— Скажи, — сощурился, измеряя взглядом Ляльку, генерал, — что такая красивая девица забыла в армии? Зачем тебе надо становиться медицинской сестрой? Ты ведь могла просто сидеть у папеньки на попечении, кушать карамельных петушков да медовые пряники, одеваться в красные сарафаны и вышитые сорочки, носить мягкие кожаные туфельки, возлежать на пуховых покрывалах с десятком подушек. Что же привело тебя именно сюда?

Про то, как она желала спасти свое девичье тело от грязных домогательств деревенских парней, дочка лавочника смолчала, впрочем, так же как и про то, что теперь, когда опасность миновала, с радостью покинула бы сие место. Она могла бы и отказаться от предложенной участи хоть сейчас и вернуться в родные места, только гордость «первой красавицы на деревне» была куда более всемогущей, нежели страх перед испытаниями.

— Я хочу помогать людям, — удивившись собственной решительности, заявила Лялюня.

Генерал лишь хмыкнул.

— Помогать можно и вне военных действий: для этого существует множество занятий. Более того, если ты хотела стать именно лекарем, то лечить народ от заразы можно и в родном селе, для этого необязательно ехать далеко от дома, — безапелляционно возразил он. — А теперь скажи, какова настоящая причина?

И под прицелом караковых глаз Лялька поняла… поняла, что сама не знает той самой настоящей причины, по которой она не отказалась от своего решения еще в деревне, наутро после ночи, проведенной в безопасности под стражей… почему за двенадцать дней пути ей даже мысли такой не приходило в голову… почему сейчас она стоит здесь и упорно твердит, что желает одного — стать санитаркой при военном стационарном госпитале…

— Я следую за ним, — тихо проговорила Ляля, всем сердцем надеясь, что эта ложь пройдет за правду, и кивая на ошарашенного подобным заявлением Иера. В конце концов, это почти и не ложь вовсе.

Губы военачальника расплылись в саркастической улыбке. Он не понял обмана в ее словах, удовлетворенно отметила Ляля.

— Молодость… любовь… безрассудство, граничащее с полным отсутствием мозгов… и, как следствие, смерть! — последние слова были произнесены нарочито жестко, словно удар дубиной. — Зачем мне такие воины, которые дорожат чем-то больше, нежели своей жизнью? Воины, которые не могут выложиться полностью в битве? Воины, у которых еще осталось, что ценить в этой жизни?..

«Да, да, такие воины совершенно не нужны в армии» — судорожно затаил дыхание Иер, изо всех сил надеясь, что его из-за этого не возьмут — «Трусы, сопляки, которые прячутся за бабской юбкой, которые возят своих женщин везде за собой, даже на службу». Мышцы напряжены, кулаки сжаты, глаза от страха зажмурены — юноша буквально горел надеждой на скорое «освобождение».

«Я не подхожу. Я не нужен армии. Правильно, что мне, презренному трусу и подкаблучнику здесь делать? Я не мужчина и не достоин службы в армии» — твердил он мысленно — «Спасибо, Лялька! Спасибо! Продолжай! Ну же, продолжай в том же духе!»

Только вот Ляля оказалась совершенно иного мнения. Девушка напрочь забыла о нежелании Иера становиться рекрутом, и уже вознамерилась до конца отстаивать честь и мужество юноши перед военачальником. Почему-то та трусость, которая жила в Иерее, и то презрение, что он вызывал у Лялюни, выпуская свою трусость наружу, начисто исчезали, когда Иер был рядом. В такие моменты девушка уже не помнила этого юношу жалким сосунком, умоляющим Дерза не трогать его, или ничтожеством, валявшимся в пыли перед старостой и всей деревней, прося не отдавать его на службу…

Не видя всего этого, она начинала чувствовать в нем внутреннюю силу молодого мужчины, крепость, сравнимую лишь с крепостью закаленного воина, и решительность, достойную отважного смельчака, когда тому уже нечего терять.

Ляля не понимала, откуда в ней эта уверенность, но отчего-то твердо знала: Иер не сопляк, не рохля! И вовсе он не прятался за ее юбкой! Да, он бросил ее на пригорке, скользнув в черноту леса, бросил и потом, умчавшись от Дерза и его своры. Да, он отзывался о ней, как о не очень умной женщине, и даже сделал предположение, что она может быть распутницей.

Но! Он никогда! Не прятался за ее спиной!

Эмоции переполняли Лялюню, жажда отстоять честь юноши выбила весь оставшийся разум из ее милой головки, и она сама не вспомнила бы всего того, что сказала тогда генералу в защиту Иера.

— Хорошо, — злобно сверкнул глазами военачальник, непроизвольно кладя ладонь на эфес боевого меча, притороченного у пояса. — Если я в нем ошибся, то он выдержит тренировки и к концу года сдаст на первый армейский чин! А если нет… будет до конца дней своих чистить говно из под лошадей и мыть тарелки на кухне. Я все сказал.

Генерал развернулся на каблуках и уже из-за спины бросил:

— Займитесь этими двоими!

Секунду стояла немая сцена, потом Иер резко повернулся к девушке и едва ли не прорычал:

— Дура! Что ты наделала!.. — далее последовала череда слов, значение которых Ляля поняла исключительно интуитивно.

— Дура, — перед тем, как его увели офицеры, в сердцах повторил Иер.

Слезы моментально навернулись на глаза, застилая все вокруг. Лялюня шла за провожавшим ее воином, совершенно не разбирая дороги, из-за чего пару раз, споткнувшись, едва не пощупала носом землю. Но все это было уже не важно.

Да, она дура. Не просто дура, а полная идиотка! — поправила себя девушка, еле справляясь с готовым хлынуть потоком рыданий. Она понимала, за что Иер разозлился, за что обозвал ее. Она и сама теперь была с ним полностью согласна… но последнее слово и интонация, с которой оно было произнесено, показалось ударом, пощечиной, вынуждающей трезветь и возвращаться к реальности, оплеухой, вынуждающей слезы бежать, а сердечко сжиматься в груди от пронизывающей боли, невзирая на то, что Иер прав.

Обида… обида обволакивала разум и туманила глаза. Злость… на саму себя или на Иера?.. заставляла держаться изо всех сил. Гордость, возродившаяся в ней с новой силой, помогала не разреветься.

— Слабак! — едва слышно прошептала Ляля, злобно глядя в спину идущему впереди нее воину, но имея в виду Иера. — Придурок! — добавила она, тем самым окончательно себя успокаивая.

Нет, обида не прошла. Только теперь слабость, еще минуту назад готовая вырваться на свободу в виде ручья слез, сменилась расчетливой злостью. Причем, в большей степени на себя саму. Да как она могла подумать, что Иер может быть хоть когда-нибудь сильным?! Как вообще родилась мысль о том, что Иер не трус? Отколь, из какой преисподней на нее накатила эта волна, подчиняющая разум и принуждающая ее защищать этого… этого червя?!

Незаметно для себя самой сменив обиду и слезы на злость вкупе с воспрянувшей гордостью, Ляля вошла в медицинский корпус уверенно, смело, и даже не выказала признаков неприязни при виде больных, стонущих на койках, в багровых от крови бинтах и невыразимо смердящих.

Девушка решительно прошла вдоль всего помещения, по обеим сторонам которого стояли лежанки, и, появившись в хирургической комнате, заявила:

— Я из рекрутского набора. Я готова приняться за работу немедля.

День был омерзительный. Как для Иера, так и для Лялюни.

Нескончаемые «тренировки» по отмыванию кастрюль, по раскопке ям и по строительству бараков, наконец-таки, сменились для юноши долгожданным отбоем. Воина с редкими для солдата способностями не грузили настоящими занятиями лишь по одной единственной причине: не было того, кто бы мог заниматься с ним. Ждали прибытия гонца с ответом от государя, которому намедни отправили письмо, где доложили о нечаянном «везении» в лице юноши-охотника.

Сам государь благоволил редким кадрам, однако военачальники его мнения не разделяли, впрочем, благоразумно об этом помалкивая. Они понимали, что для обучения такого новобранца не обойтись стандартными мерами: для рекрута, подобного Иеру, потребуется свой персональный наставник, который стоит больших денег… которые, в свою очередь, можно было бы хорошенько припрятать, например, у себя в кармане.