Кристофер Прист - Престиж

• Название: Престиж
• Автор: Кристофер Прист
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-00156-5

Смертельное соперничество двух иллюзионистов конца XIX в. дает всходы в наши дни.

От двойников, близнецов и дубликатов шагу некуда ступить.

Безумные теории пионера электротехники Никола Теслы приносят самые неожиданные плоды.

А престиж – это совсем не то, что вы подумали.

---

До ее признания, которому суждено было изменить всю мою жизнь, оставались считанные недели.

В конце 1898 года у меня сорвался один ангажемент, поэтому между представлениями «Нового чуда транспортации» возник недельный перерыв. Я лишь однажды наведался в мастерскую, а все остальное время провел вместе с Олив в Хорнси, наслаждаясь домашним уютом и чувственными радостями. Мы начали отделывать квартиру и купили кое-что из хорошей мебели, благо успешные выступления в престижном мюзик-холле «Иллирия» принесли ощутимый доход.

Накануне окончания этого безоблачного отрезка жизни – через день нас ожидал эстрадный театр «Ипподром» в Брайтоне – Олив сообщила мне убийственную весть. Это произошло поздно ночью, когда мы умиротворенно лежали рядом, готовясь отойти ко сну.

– Послушай, милый, – заговорила она, – я вот о чем думаю: нужно тебе подыскать другую ассистентку.

У меня отнялся язык. До той минуты мне казалось, что жизнь наконец-то достигла желанного равновесия. Я обзавелся семьей. Обзавелся любовницей. С женою жил в доме, с любовницей – в квартире. Я не мог нарадоваться на детей, обожал жену, пылал страстью к любовнице. Моя жизнь разделилась на две части, которые никоим образом не пересекались; одна сторона не подозревала о существовании другой. Кроме всего прочего, моя возлюбленная работала у меня ассистенткой и была в этой роли совершенно прелестна и обворожительна. Она безупречно справлялась со своими сценическими обязанностями, а благодаря ее эффектной внешности мои представления, несомненно, приобрели еще большую популярность. Я, как говорится, своего не упускал. И вот одна-единственная фраза грозила перечеркнуть все достигнутое, ввергнув меня в бездну отчаяния.

Заметив мое состояние, Олив сказала:

– Мне давно пора снять камень с души. Но дело не так плохо, как тебе кажется.

– Думаю, хуже некуда.

– Ну, если ты услышишь только первую половину, то согласишься, что бывает и хуже, а если наберешься терпения и выслушаешь меня до конца, тебе сразу станет легче.

Вглядевшись в ее лицо, я упрекнул себя за невнимательность: Олив выглядела странно взволнованной. Дело явно принимало серьезный оборот.

Ее рассказ обрушился на меня лавиной и очень скоро подтвердил мои наихудшие опасения. От услышанного я похолодел.

Олив начала с того, что хочет уйти со сцены по двум причинам. Во-первых, она работала на подмостках не один год и просто-напросто устала. По ее словам, ей хотелось сидеть дома, оставаться моей возлюбленной и радоваться моим успехам со стороны. Она обещала повременить, покуда я не найду ей подходящую замену. Это еще полбеды. Но, как она предупреждала, имелась также вторая причина. И заключалась она в том, что Олив подослал ко мне некто, задумавший вызнать мои профессиональные тайны. Это был…

– Энджер! – вскричал я. – Тебя подослал Руперт Энджер?

Она не стала отпираться, но, увидев мою ярость, поспешно отодвинулась на безопасное расстояние, а потом разрыдалась. Я лихорадочно пытался вспомнить, о чем рассказывал ей сам, какую аппаратуру она видела за кулисами и на сцене, какие секреты могла вызнать или разгадать и что успела сообщить моему врагу.

На какое-то время я перестал воспринимать ее слова и утратил способность к объективному, логическому мышлению. Впрочем, Олив только всхлипывала и умоляла выслушать ее до конца.

Этот бессмысленный, удручающий разговор длился часа два, если не три. К полуночи мы окончательно зашли в тупик и нестерпимо захотели спать. Выключив свет, мы опустились на подушку рядом друг с другом; даже это страшное откровение не смогло в одночасье переломить наших привычек.

Но сон не приходил; лежа в темноте, я пытался найти решение, однако мысли бешено метались по замкнутому кругу. Потом из темноты прозвучал голос Олив, тихий, но настойчивый:

– Неужели ты не понимаешь, что, будь я шпионкой Руперта Энджера, ты бы не услышал от меня ни слова? Да, мы с ним были близки, но он мне осточертел, да еще начал ухлестывать за какой-то девицей, и это меня доконало. У него навязчивая идея – как бы тебе насолить; мне стало невтерпеж, и я сама затеяла всю эту историю. Но когда я познакомилась с тобой… все мои представления перевернулись. Ты совсем не такой, как Руперт. Дальше тебе известно; ведь у нас с тобой все было всерьез, правда? Руперт по-прежнему надеется, что я за тобой шпионю; правда, теперь до него наверняка дошло, что по доброй воле я не стану на тебя доносить. Но пока я работаю с тобой, он не оставит меня в покое. Поэтому я и хочу уйти со сцены, спокойно жить в этой квартире, жить с тобой, Альфред. Знаешь, я чувствую, что полюбила тебя…

И так далее, до утра.

Когда за окном сквозь унылый дождик забрезжил гнетущий серый рассвет, я сказал:

– Мое решение таково. Ты отправишься к Энджеру с отчетом. Я научу тебя, что ему сообщить, и ты повторишь все слово в слово. Скажешь, что это и есть тайна, которую он хотел выведать. Наговори ему чего угодно, лишь бы только он поверил, что ты выкрала мой секрет. А после этого, если ты вернешься сюда, если поклянешься, что никогда не будешь иметь никаких дел с Энджером, и если – только если – я тебе поверю, мы сможем попробовать начать все с начала. Ты на это готова?

– Сегодня же сделаю, как ты сказал, – пообещала она. – Я хочу раз и навсегда вычеркнуть Энджера из своей жизни!

– Прежде я должен сходить в мастерскую. Надо решить, что именно можно сообщить Энджеру без ущерба для дела.

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, я оставил Олив дома, а сам вышел, вскочил на омнибус и поехал на Элджин-авеню. Заняв место наверху, я курил трубку и раздумывал, не ослеп ли я от любви и не пойдет ли прахом все, что у меня есть.

В мастерской эти вопросы подверглись серьезному обсуждению. Хотя дело приняло скверный оборот, в условиях многолетнего существования Конвенции такое случается; вот и на этот раз у меня не создалось ощущения, будто на моем пути возникла небывалая или непреодолимая трудность. Да, мне пришлось нелегко, но Конвенция не была нарушена – она осталась моим надежным оплотом. Более того, в качестве подтверждения безграничной веры в Конвенцию могу записать, что остался-то в мастерской именно я, тогда как я вернулся в квартиру.

Олив под мою диктовку написала своим почерком то, что нужно. Она явно нервничала, но все же намеревалась по мере сил выполнить эту миссию. Чтобы направить Энджера по ложному пути, сообщение должно было звучать правдоподобно и содержать нечто такое, до чего он бы сам не додумался.

В 14.25 Олив уехала из Хорнси, взяв с собой эту записку, а вернулась только в 23.00.

– Дело сделано! – воскликнула она с порога. – Он клюнул на эту удочку. Все идет к тому, что я его больше не увижу и, конечно, никому – включая его самого – не скажу о нем доброго слова.

Я никогда не спрашивал, что произошло за восемь с половиной часов ее отсутствия и почему ей понадобилось столько времени, чтобы всего лишь отвезти записку. Как рассказала сама Олив – возможно, это и правда, хотя бы потому, что без затей, – она, проехав через весь Лондон на омнибусе, не застала Энджера дома, зато узнала, что он выступает на другом конце города, – где уж тут было управиться быстрее. Но в тот вечер, вплоть до ее возвращения, меня час за часом одолевали убийственные мысли о том, что бывают двойные агенты, которые при встрече с бывшим хозяином позволяют еще раз себя перевербовать, а потом либо исчезают, либо возвращаются с новым подрывным заданием.

Впрочем, та история произошла в конце 1898 года, а эти строки пишутся в знаменательное время: сейчас январь 1901. (Не могу отрешиться от событий внешнего мира. Накануне того дня, когда я взялся за перо, наконец-то упокоилась душа ее величества королевы Виктории, и теперь страна выходит из траура.) Тогда, более двух лет тому назад, Олив сдержала слово и вернулась ко мне; она остается со мною до сих пор, послушная моим желаниям. Моя карьера складывается вполне удачно, я занимаю прочное положение на эстраде и не нуждаюсь в средствах, благополучно существуя на два дома. Руперт Энджер после получения ложных сведений, которые сообщила ему Олив, не совершил против меня ни единого выпада. Все вокруг спокойно; после бурно прожитых лет моя жизнь вошла в мирное русло.

Глава 11

Без всякой охоты пишу эти строки в 1903 году. Я не собирался больше открывать дневник, но жизнь спутала все мои планы.

Руперт Энджер внезапно скончался в возрасте сорока шести лет. Он был на год младше меня. По сообщению «Тайме», смерть наступила в результате осложнений после увечья, полученного в ходе выступления на сцене какого-то театра в Суффолке. Я зачитал до дыр сначала эту заметку, а потом еще одну, более скупую, напечатанную в «Морнинг Пост», пытаясь напоследок откопать хоть что-то доселе неизвестное, однако не нашел для себя ничего нового.

Я давно догадывался о его болезни. Когда я в последний раз видел его собственной персоной, он был совсем плох; похоже, его подтачивал какой-то хронический недуг.