Барбара Картленд - Мой ангел-хранитель

• Название: Мой ангел-хранитель
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: ООО «Книжный клуб "Клуб семейного досуга"»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9910-1388-8

Тяжело раненный маркиз де Кастильон, участник наполеоновских войн, застает отчий дом в руинах. Вдобавок ко всему на его плечи ложится ответственность за детей погибшего фронтового товарища, старшей дочери которого предстоит доказать своему молодому опекуну, что она уже не ребенок! Что же поднимет больного на ноги? Ее дар целительницы или сама любовь?

---

Военный и политический гений Бонапарта гарантировали ему власть над страной.

К весне 1802 года его популярность возросла еще больше. Триумфальный мир в Европе теперь увенчался миром с Англией. Это означало конец бойкота и возрождение Французской колониальной империи.

Маркиз с женой решили вернуться на родину.

Для десятилетнего Жан-Пьера это было равносильно переходу из одного мира в другой. Мальчик был угнетен и расстроен, что покидает товарищей по играм и тех, с кем учился в школе.

В то же время заманчиво было пересечь Ла-Манш и ступить на землю, о которой он слышал с самого рождения, но никогда еще не видел.

Кастильоны отправились прямиком в Париж, где узнали, что дом, которым они владели до революции, свободен и готов принять их. Конечно, он не выглядел в точности, как прежде, по той простой причине, что был конфискован и какое-то время служил одним из множества новых государственных учреждений.

Тем не менее он находился в лучшем состоянии, чем недвижимость большинства их друзей, которые вернулись и обнаружили, что их дома и замки опустошены, вся мебель, ковры и портьеры разворованы.

Маркизу приятно было вернуться в Париж, однако он отметил, что с тех пор, как они с женой спешно покинули страну в страхе, что их потащат на гильотину, произошло много изменений.

Что удивительно: гости из Англии стали толпами пересекать Ла-Манш, желая посетить страну, о которой так много слышали.

Наполеон Бонапарт был теперь Первым Консулом и использовал все свое обаяние, чтобы покорить гостей, в том числе аристократов, с которыми де Кастильоны поддерживали теплые отношения в Англии.

Леди Элизабет Фостер[5] и Шеридан[6] находились в числе британских туристов, ставших свидетелями феерических торжеств в честь дня рождения Наполеона. Смотры, приемы и балы сменяли друг друга в нескончаемом потоке.

Именно тогда великий деятель стал называть себя по одному лишь имени — Наполеон. Это означало рождение легенды.

Англичане были очарованы непринужденным достоинством человека, которого когда-то презирали как «заурядного выскочку».

Лорда Аберкорна заворожила улыбка Наполеона; кто-то отмечал его необыкновенный магнетизм; а юный лорд Борингем повсюду заявлял, что, если мастер Бонапарт решает выдвинуть те или иные требования к своим вотчинам, какое до этого дело англичанину?

Надо отметить, что британцы слишком уж рьяно старались «расцеловаться и помириться» после всех разногласий в прошлом.

Де Кастильоны стали обживаться в Париже. Они хотели бы сделать свою жизнь такой же комфортной и приятной, какой она была до их вынужденного отъезда из страны.

И их волновала невозможность позволить себе роскошь, которая раньше воспринималась как должное.

Ради Жан-Пьера они должны были остаться в Париже и забыть о своих загородных владениях.

Жан-Пьера отправили во французскую школу, но она не понравилась мальчику после той, которую он с радостью посещал в Лондоне. Его забрали из школы и наняли частных преподавателей.

— Ничего, скоро привыкнет, — уверенно говорил отец. — Сейчас ребенку приходится жить в мире, которого он никогда не знал, и мы должны быть к нему снисходительны.

Маркизу с супругой было трудно устоять перед приглашениями, которыми засыпал их Наполеон. Первый Консул время от времени обращался к маркизу за советами, что было комплиментом, который невозможно игнорировать. Тем не менее чета Кастильон была несколько обеспокоена, как бы амбиции Наполеона не завели его слишком далеко.

Бонапарт вдохнул в свою армию дисциплинированный энтузиазм, что сделало его грозой всего мира.

Он сказал маркизу: «За мной стоит более чем тридцатимиллионная нация, опьяненная военной славой и жадная до новых побед».

И маркиз понял, что война неизбежна.

Вся страна провозгласила Наполеона вторым Карлом Великим[7]; на Вандомской площади сооружался столп, подобный Колонне Траяна[8], чтобы увековечить память о его победах.

Год спустя поднялись споры вокруг освобождения Мальты и о том, сохранит ли Наполеон целостность Турецкой империи.

Наполеон уже открыто говорил, что Британия, как и все остальные страны, никак не сможет противостоять Франции. Консулы начали сновать взад-вперед с сообщениями, предложениями и заявлениями, которые англичанами воспринимались как угрозы.

Но к тому времени, даже если бы Наполеон безоговорочно сдался Британии, ничто не остановило бы волну, которую поднял его гнев. Он считал, что Британия бросает ему вызов, тогда как британцы злились ничуть не меньше и были настороже.

Странная и весьма необычная сцена разыгралась в марте в воскресной гостиной.

Присутствовали маркиз и маркиза де Кастильон.

Наполеон прибыл и тут же набросился на посла Британии:

— Значит, вы решили воевать?

Потрясенный посол дипломатично ответил, что его соотечественники после стольких лет войны слишком хорошо понимают, как благословенен мир.

— Но, — ответил разъяренный Наполеон, — вы заставляете меня начать еще одну многолетнюю войну.

Все присутствующие открыли рты и стали встревоженно переглядываться. Затем Бонапарт сообщил русскому и испанскому послам, что британцы не сдержали слова. Наполеон остановился перед высоким солидным англичанином, потрясая тростью, словно собираясь пронзить его насквозь.

— Если вы наращиваете вооружение, — прокричал Первый Консул, — я тоже стану вооружаться! Если воюете — и я буду воевать! Если вы хотите уничтожить Францию, вам это не удастся!

Посол сохранял внешнее спокойствие, хотя и судорожно размышлял, воспользоваться ли своей шпагой, если Наполеон на него нападет. Он только сдержанно ответил, что его страна не желает ни первого, ни второго, ни третьего.

— Мы просто хотим хороших отношений с Францией, — закончил он.

Наполеон снова взревел и вышел вон, хлопнув дверью.

Но когда де Кастильоны ехали домой, они впервые засомневались, не ошибкой ли было их возвращение во Францию. Казалось, что война, как бы ее ни боялись в обеих странах, все-таки может начаться.

— Они не могут быть настолько глупы, — высказалась маркиза де Кастильон. — Право же, так много семей пострадало, что никто ни с кем не захочет больше воевать.

— Хотел бы я верить, что это так, — ответил ее супруг, — но у меня такое чувство, что Наполеон не успокоится до тех пор, пока не захватит весь мир.

На следующий год, как раз после одиннадцатого дня рождения Жан-Пьера, началась война.

Известие о том, что Королевский военно-морской флот Великобритании захватил в море два французских корабля, привело Наполеона в бешенство. Он тут же приказал арестовать всех британцев, путешествующих по Франции, и схвачено было десять тысяч гражданских лиц.

Люди в спешке и панике пытались скрыться.

Четвертому герцогу Аргайллу удалось пересечь швейцарско-германскую границу, только переодевшись горничной. А один баронет, увлекшийся весьма симпатичной парижанкой, отложил отъезд на несколько часов и оказался осужденным на одиннадцать лет тюрьмы.

Для Жан-Пьера это обернулось своей трагедией.

Среди домашних наставников и преподавателей, нанятых для него отцом, было двое англичан, которых немедля бросили в тюрьму, а двоих гувернеров-французов призвали в армию.

В течение нескольких следующих лет Жан-Пьер получал знания урывками. Отец твердо решил, что мальчик должен быть образован как можно лучше, но обнаружил, что найти хороших преподавателей чрезвычайно сложно.

Сын получал от уроков отца ничуть не меньше пользы, чем от занятий с любым из нанимаемых им людей.

Год спустя Наполеон стал «Императором Франции», и событие это, безусловно, предполагало фантастически красивую и тщательно подготовленную коронацию.

Жан-Пьер, как и все мальчишки его возраста, был в восторге от торжеств, которые проходили в Париже и других городах страны.

Он не осознавал, как расстраивали отца и мать вести о гибели их английских друзей. Один из них был адмиралом Британского флота и погиб, когда его корабль пошел ко дну в битве с французами; другого убили, когда он сражался, чтобы предотвратить вторжение французов на земли Британской империи.

Шли годы, а жителям Парижа на все лады рассказывали о французских победах.

Жан-Пьер, подобно другим мальчикам своего возраста, верил в непогрешимость Наполеона.

Пропаганда успехов императора весьма умело велась по всей Франции, и большинство молодых людей считали его героем, который, несомненно, останется в памяти потомков как величайший полководец, какого только знала армия.

Жан-Пьеру было восемнадцать. Он решал, чему себя посвятить, и тут ему пришло в голову, что он должен отправиться служить в армию.

Наполеон призывал людей в ряды своих войск и подавал это так, будто нет ничего лучше, чем стать частью его храбрейших и прославленнейших полков.