Кэтрин Куксон - Нарушенная клятва

• Название: Нарушенная клятва
• Автор: Кэтрин Куксон
• Издательство: ООО «Мир книги»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-8405-0035-6

Казалось бы, ничто не может омрачить спокойную семейную жизнь Тилли. Но умирает Марк, и ей суждено заново испытать все тяготы жизни. Каким мучительно долгим будет путь к Большой Любви, каким хрупким окажется счастье. И какую страшную клятву даст Тилли во имя этой Любви.

---

В феврале домик мистера Бургесса занесло снегом по самые окна, всякая связь с Мэнором прервалась почти что на неделю. Тилли была уверена, что, не будь ее рядом, старик не пережил бы этой зимы. Проводя свои дни в обществе книг, он совершенно не обращал внимания на потребности собственного тела, и пледы, в которые он кутался вместо того, чтобы, бросив вызов стихиям, выйти на улицу и принести дров, не смогли бы защитить его от беспощадного, пронизывающего холода. Вдобавок мистер Бургесс почти не заботился и о еде, довольствуясь лишь овсянкой и чаем. Размышляя об этом, Тилли сказала себе: «Значит, все что произошло все же имеет хоть одну положительную сторону».

Живот ее рос, казалось, с каждым днем, и тело ее уже ощущало его тяжесть. Физически Тилли чувствовала себя довольно хорошо, если не считать непроходящей тупой боли в сердце и постоянного холода: вокруг маленького домика не росло ни одного деревца, он стоял открытый всем ветрам, и хотя стены его были пятнадцати дюймов толщиной, ни они, ни каменный пол не хранили тепла.

Наконец после двух солнечных дней подряд, немного потеплело, дороги словно ожили. Однако люди не могли передвигаться ни верхом, ни в повозках — только пешком, притом иногда увязая по пояс в снегу.

Артур с неимоверными трудностями добрался до домика старого учителя, вдобавок с объемистым мешком на плечах. Когда он постучал в дверь, и Тилли открыла ее, он сначала с облегчением свалил с себя поклажу, а уже потом принялся отряхивать полы своей длинной куртки и обивать снег с высоких сапог.

— Господи, Артур, как это тебе пришло в голову тащиться сюда в такую погоду?

— Мама думает, что вы тут уже умираете с голоду. Я сниму сапоги, они насквозь промокли.

— Нет-нет, проходи в дом, ты замерзнешь. — Тилли буквально втащила его за руку.

Артур затоптался на половике у порога, околачивая снег, потом, заглянув в комнату, где у самой печки сидел в своем кресле мистер Бургесс, коротко сказал:

— Все завалило.

— Да-да, Артур, действительно, все завалило. Как думаешь, скоро это кончится?

— Непохоже, мистер Бургесс, никак не похоже. Гляньте-ка на небо.

— Иди сюда, к огню, — поманила его рукой Тилли, но он заколебался:

— Да я весь в снегу, Тилли. Только запачкаю пол.

— Ну, ему не привыкать. Давай, садись, — не допускающим возражений тоном скомандовала она. — Я приготовлю тебе горяченького. — Положив мешок на стол, Тилли потрогала его, затем взглянула на Артура: — Как ты умудрился вынести это из дома?

— Она уехала, Тилли. Мадам Всемогущий Господь уехала как раз незадолго до большого снегопада. Я попробовал было прийти сюда, чтобы сказать тебе, но пришлось вернуться.

— Приехал Мэтью.

— Нет-нет! То есть приехал, но не мистер Мэтью, а мистер Джон. Вернулся из Скарборо. Похоже, он получил письмо от мистера Мэтью — ему переслали. А в письме сказано, что, мол, мистер Мэтью хочет, чтобы он, мистер Джон, приглядывал тут за всем, пока он сам не вернется, а о сестрице — ни единого слова. Ты же знаешь, мистеру Люку этим заниматься не с руки — он ведь служит в армии. Ну, а мистер Джон был прямо на седьмом небе. Кэти говорит, что слышала, как он сказал мисс Джесси-Энн насчет письма: так она чуть его не убила. Короче говоря, взбесилась. Собралась уже вызвать своего мужа с сестрой и заявила, что, мол, знать не хочет ни о каком письме, покуда не известят обо всем адвоката. Ну а мистер Джон говорит: а я, мол, уже известил, и он вот-вот приедет. Эх, ну и смеялась же мать! Сказала, что мисс Джесси-Энн носилась по всему дому так, словно ее пчела ужалила в задницу. А я-то и не знал, Тилли, что у нее нет своего дома, и они с мужем живут с его стариками и прочей родней. Вот почему она так рвалась хозяйничать в Мэноре… А ты знала?

— Да, я знала, что она живет с… родственниками мужа.

— Ну, тогда все понятно. — Артур посмотрел на мистера Бургесса. — То есть почему она так хотела остаться тут. Ведь верно?

Мистер Бургесс, широко улыбнувшись, кивнул:

— Да, теперь действительно все понятно. В доме родителей мужа она не может чувствовать себя полной хозяйкой, поэтому и решила воцариться здесь, а мужа собиралась использовать в качестве оружия в своей борьбе за власть.

— Да-да, — согласно покивал Артур. По нему было видно, что воспринимать речь старого учителя и следовать за ходом его мысли ему, как обычно, было сложновато, но, в общем он понимает, что мистер Бургесс во всем согласен с ним. Потом малый повернулся к Тилли: — Мать сказала, узнай, мол, как она себя чувствует.

— О, передай ей, что прекрасно. — Тилли поставила на стол большую чашку горячего бульона, а рядом положила ломоть хлеба. — Да сядь же ты наконец! И поешь.

Кое-как пристроив свое массивное тело на табуретке, Артур начал жевать теплый, с поджаристой корочкой хлеб, прихлебывая бульон, одновременно он не переставал рассказывать обо всем, что произошло в доме за последнюю пару недель. А, доев и, поставив пустую чашку на край стола, закончил:

— Мать говорит, тебе бы уж можно вернуться, Тилли. Говорит, теперь уж точно можно.

Тилли в этот момент стояла за креслом мистера Бургесса. Едва заметным движением подбородка она указала Артуру на старика, а вслух ответила:

— Не думаю, что мне стоит возвращаться, Артур. Это может создать в семье еще большую напряженность, ведь разногласий и без того предостаточно.

Артур правильно сориентировался. Крякнув, он поднялся на ноги, бормоча:

— Да, пожалуй, ты права, Тилли. Пожалуй, ты права. Ну, так я пошел. Мистер Бургесс… — Он неловко поклонился старому учителю, и мистер Бургесс, словно очнувшись, произнес:

— О… да-да, Артур. Было очень приятно повидаться с тобой. Передай от меня привет своей матушке.

— Передам, мистер Бургесс. Непременно передам.

Тилли проводила его до двери, и там, натягивая на уши шапку и поднимая воротник, парень тихонько проговорил:

— Ты уж прости меня, Тилли. Похоже, я полез не в свое дело, да?

— Да нет, все в порядке, Артур, — так же, шепотом, ответила она. — Мне кажется, он разволнуется, если узнает, что ему придется снова остаться одному. Он… он болен и ему известно об этом. Даже если теперь мне можно вернуться в Мэнор, сейчас я не могу этого сделать. Да, в самом деле, вряд ли это было бы мудро с моей стороны — возвращаться при таких обстоятельствах. — Она непроизвольно положила ладонь на живот, и Артур, опустив глаза, произнес:

— Пожалуй, ты права, Тилли. Пожалуй, права. Но… мы скучаем по тебе. Мать очень уж скучает. Да и дом без тебя уже не тот. Делать-то мы все делаем хорошо, но как мать вчера сказала, без охоты. Знаешь, — его крупные губы растянулись в широкой улыбке, — я помню, отец мой, бывало, говаривал… Я тогда был совсем несмышленый. Так вот, у меня тогда появилось забавное представление о Боге и дьяволе, потому что он говорил: «Ежели пришлось бы мне выбирать на кого работать — на Бога, который потом сказал бы мне: „Ты хорошо сделал свое дело, ты добрый и верный слуга", или на дьявола, который хлопнул бы меня по заду и сказал: „Молодец, парень, отлично сработано!" — я бы уж знал, кого из них выбрать». — Артур рассмеялся было, прикрывая рукой рот, но тут же снова посерьезнел. — Ты только не подумай, что я вроде бы намекаю, будто ты похожа на дьявола, Тилли.

Она ответила широкой и открытой улыбкой.

— Ну, если ты и намекаешь, Артур, то это почти не заметно.

Фыркнув, он протянул ей руку:

— Ну ладно, пока, Тилли. Вскорости зайду снова, если только опять не заметет. Погляди-ка… — Он махнул свободной рукой в сторону холмов, над которыми, чуть не цепляясь за них, нависало сизое небо.

Несколько секунд Тилли смотрела вслед Артуру, который, грузно проваливаясь в глубокий снег, шел к дороге. До чего приятно было вновь увидеть одного из Дрю! Все они и каждый из них были родными ей, как члены ее семьи — единственной семьи, какая была у нее на этом свете.

Закрыв дверь, она подошла к печке, возле которой сидел мистер Бургесс. Выпрямившись в своем кресле, старый учитель протянул к ней руку:

— Иди-ка сюда, дорогая. — И, когда она встала перед ним, посмотрел на нее снизу вверх своими старчески-влажными, подмаргивающими глазами. — Тилли, я не должен и не хочу быть тебе обузой. Если мистер Джон попросит тебя вернуться, ты должна вернуться. Я справлюсь. Я еще не впал в детство, и мне уже пора начать самому заботиться о себе. Я не должен рассчитывать на чью бы то ни было помощь.

— Да, и правда пора, — подтвердила она, поплотнее укутывая его сползшим было с его худых плеч пледом. — Так что давайте-ка, поправляйтесь, собирайтесь с силами и начинайте потихоньку ходить, а уж потом поговорим — перебираться мне назад в Мэнор или нет.

— О, Троттер… — Голова учителя упала на грудь, голос задрожал. — Я не заслуживаю твоих забот. Я не заслуживаю. Я просто старый эгоист. Я всегда был эгоистом. Всегда, всю жизнь. Единственное, о чем я думал, — это о них. — Он слабо махнул рукой в сторону книг, лежавших рядом с ним на маленьком столике. — Ведь я отдал им всю свою жизнь, а какая польза мне от них теперь? Неодушевленные предметы… Всю жизнь я называл их своими друзьями, но теперь — разве они говорят со мной, утешают меня? Все знания, которые я почерпнул из них, не помогут мне умереть тихо и безмятежно. Все, что они говорят мне, — это «Подожди, не уходи, насладись нами еще». Ночами они беседуют со мной, Троттер, и спрашивают: «Что будет с нами, когда ты уйдешь?» Они уговаривают: «Не уходи, мы еще долгие годы можем приносить тебе радость». А когда я отвечаю, что не смогу оставаться здесь навсегда, они смотрят на меня молча, и ни одна не скажет: «Вот тебе моя рука, и пусть тебе не будет так одиноко». Ты, Троттер, единственная, кто когда-либо протягивал мне руку. Хозяин — да, он был добр ко мне, однако его доброта происходила от рассудка, а твоя идет от сердца.