Ван Вэй - Река Ванчуань

• Название: Река Ванчуань
• Автор: Ван Вэй
• Издательство: Крисалл
• Жанр: Поэзия
• Год: 2001
• ISBN: 5-306-00081-9

Настоящее издание наиболее полно представляет творчество великого китайского поэта и художника Ван Вэя (701–761 гг). В издание вошли практически все существующие на сегодняшний день переводы его произведений, выполненные такими мастерами как акад. В. М. Алексеев, Ю. К. Щуцкий, акад. Н. И. Конрад, В. Н. Маркова, А. И. Гитович, А. А. Штейнберг, В. Т. Сухоруков, Л. Н. Меньшиков, Б. Б. Вахтин, В. В. Мазепус, А. Г. Сторожук, А. В. Матвеев.

В приложениях представлены: циклы Ван Вэя и Пэй Ди «Река Ванчуань» в антологии переводов; приписываемый Ван Вэю катехизис живописи в переводе акад. В. М. Алексеева; творчество поэтов из круга Ван Вэя в антологии переводов; исследование и переводы буддийских текстов Ван Вэя, выполненные Г. Б. Дагдановым.

Целый ряд переводов публикуются впервые.

Издание рассчитано на самый широкий круг читателей.

---

Песня в горах Луншань{32}

Юноша из Чанчэня ищет бесстрашных
Храбрецов, готовых на бой.

Ночью всходит он на дозорную башню,
Глядит на звезду Тайбо{33}.

Над горами Луншань обходит заставы
Ночным дозором луна.

Где-то путник бредет усталый.
Флейта в горах слышна.

И юноша, натянув поводья,
Льет слезы под грустный напев.

Герои из Гуанси,{34} полководцы,
Как сдержать вам печаль и гнев{35}?

Не сосчитать ваших подвигов смелых,
Больших и малых боев,

А ныне за трусость дают уделы
В десять тысяч дворов!

Су У{36} сохранил обветшалое знамя
В долгом плену у врагов.

Какими же он награжден чинами?
Скромнейшим из всех: «дяньшуго».

Наблюдаю за охотой

Свежий ветер свищет,
Роговые луки звенят.

То в Вэйчэне{37} охотой
Полководцы тешат себя.

Сквозь сухие травы
Ловчий сокол зорко глядит.

Снег в полях растаял,
Стала поступь коней легка.

Вот Синьфэн{38} проскакали,
Мчатся мимо во весь опор.

Вот уже воротились
В свой военный лагерь Силю{39}.

Оглянулись на кручи,
Где охотились на орлов.

В облаках вечерних —
Небеса на тысячу ли!

Юноши

Превосходно вино из Синьфэна,
Десять тысяч стоит кувшин.

Лучше нет удальцов из Сянъяна,
Молоды и собой хороши.

Познакомятся и подружатся,
Угощают друг друга вином,

А коней к зеленеющей иве
У харчевни привяжут рядком.

Провожаю господина Шэнь Цзы-гуя в Цзяндун{40}

Уж было почти безлюдно
На Ивовой переправе.

Гребцы налегли на весла,
И мы поплыли в Линьци.

У нас на душе так тревожно,
Как будто весна дохнула…

Я с вами не в силах проститься
Даже на том берегу!

В девятый день девятой луны вспоминаю братьев, живущих в Шаньдуне

Один живу я гостем на чужбине,
Вдали от милых сердцу моему,
Но каждый раз, когда настанет праздник,
Мне с новой силой вспомнятся они.

На горный склон взойдут сегодня братья,
Украсят волосы цветком «чжуньюй».
В кругу друзей, пирующих беспечно,
Одно лишь место будет пустовать.

В горах Чжуннань

До самой Небесной столицы{41}
Доходят горы Тайи{42}, —

До самого берега моря
Раскинули цепи свои.

Сомкнулись белые тучки
Вокруг вершины кольцом.

Пониже — темная дымка
Завесила все кругом.

На области с разной погодой
Вершина страну рассекла{43}:

Здесь, в этой долине, — солнце,
А в той — туманная мгла.

Где на ночь приют найти мне?
Нигде не видать жилья.

Спрошу-ка я дровосека
На том берегу ручья.

В горной хижине

Средины жизни я достиг и ныне
Путь истины взыскую в тишине{44}.

У гор Чжуннань один живу в пустыне.
На склоне лет мир снизошел ко мне.

И каждый раз, почуяв вдохновенье,
Иду бродить один в глубинах гор.

Как были тщетны прежние волненья!
Бывалые заботы — жалкий вздор.

Я часто дохожу до той стремнины,
Где в вышине рождается река.

Присяду и смотрю, как из долины
Волнистые восходят облака.

Порой случайно дровосека встречу —
С ним говорю с открытою душой,

Шучу, смеюсь и даже не замечу,
Что уж пора, давно пора домой.

Проводы друга{45}

Я вас проводил по тропинке.
Смеркалось в глубинах гор,

Когда я в плетне убогом
Калитку закрыл на затвор.

Весна возвратится снова,
Трава взойдет, как всегда.

Но вы-то, мой друг почтенный,
Вернетесь ли вновь сюда?

Смотрю с высоты на реку Ханьцзян{46}

На южном пределе княжества Чу{47}
«Три Сяна»{48} в соседстве с ней.

С «Девятью рукавами» она слилась
На склоне горы Цзинмэнь{49}.

Далеко, далеко течет она,
Дальше земли и небес.

За необъятной ширью речной
Теряются пики гор.

Выплывают из волн ее чередой
Селенья и города,

А она, извиваясь змеей, бежит
С небосклоном слиться вдали.

Так посетим же Сянъян{50}, друзья,
В первый погожий день.

За чаркой вина, как Почтенный Шань{51},
Полюбуемся далью речной.

ВАН ВЭЙ В ПЕРЕВОДАХ АКАД. Н. И. КОНРАДА

Гуляю у храма Сянцзисы{52}

Не знаю, где храм Сянцзисы.
Прошел уже несколько ли, вступил на облачную вершину.
Старые деревья… Тропинки для человека нет.
Глубокие горы. Откуда-то звон колокола.
Голос ручья захлебывается на острых камнях.
Краски солнца холодеют среди зелени сосен.
Вечерний сумрак. У излучины пустынной пучины
В тихом созерцании отшельник укрощает ядовитого дракона.

В этих стихах рисуется картина, характерная для мест, где обычно располагаются уединенные буддийские обители. Дорога в гору идет через лес из старых, высоких деревьев. Тропинка совсем исчезает. По каменистому руслу бежит горная речка, и ее голос как бы захлебывается среди камней. Для усиления настроения поэт погружает все в вечерний сумрак, вводит звук отдаленного удара колокола. И вот среди всего этого — человек. У излучины реки над омутом видна одинокая, неподвижная фигура человека, сидящего в позе, которую обычно принимают при размышлении. Видимо, этот человек, возможно монах из обители, укрощает своей мыслью злого дракона — того дракона, который гнездится в пучине, а может быть, того же дракона, только таящегося в его собственной душе? Человеческая фигура сразу же придает всему пейзажу особый смысл. Картина, нарисованная стихами, оказывается законченной.

Я. И. Конрад

***

В пустынных горах опять прошел дождь.
Наступил вечер. Осень.
Ясный месяц светит среди сосен.
Прозрачная речка бежит по камням.
Бамбуки зашумели: идут домой женщины, стиравшие белье.
Зашевелились кувшинки: плывут назад челны рыбаков.

В китайской пейзажной живописи есть прием, называемый дяньцзин — «внесение чего-то в пейзаж». Если рисуют горы, в горный пейзаж вводится фигура человека; если рисуют сосны, в пейзаж вводится изображение камня, скалы. Считается, что это придает полноту и законченность изображению. Ван Вэй-поэт перенял этот прием в своей пейзажной лирике, соединяя природу с человеком.

Н. И. Конрад

ВАН ВЭЙ В ПЕРЕВОДАХ А. И. ГИТОВИЧА

ИЗ СТИХОВ «ДОМ ХУАНФУ ЮЭ В ДОЛИНЕ ОБЛАКОВ»

1. У потока в горах, где поет птица{53}

Цветы опадают,
И горный поток серебрится.

Ни звука в горах
Не услышу я ночь напролет,

Но всходит луна
И пугает притихшую птицу,

И птица тихонько
Тревожную песню поет.

К слюдяной ширме друга

У друга в доме
Ширма слюдяная

Обращена к цветам,
К деревьям сада.

В нее вошла природа,
Как живая,

И оттого
Рисунка ей не надо.

Покидаю Цуй Син-цзуна{54}