Теодор Гладков - Взрыв в Леонтьевском

• Название: Взрыв в Леонтьевском
• Автор: Теодор Гладков
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Политический детектив
• Год: 1988
• ISBN: 5-239-00617-2

25 сентября 1919 года группа «анархистов подполья» совершила террористический акт — взорвала бомбу в помещении МК РКП(б) в Леонтьевском переулке в то время, когда там проходило многолюдное собрание. Погибло несколько человек, десятки были ранены. Целью заговорщиков было убийство Ленина, которого по чистой случайности не было в зале.

Приключенческая повесть «Взрыв в Леонтьевском» рассказывает о деятельности МЧК в первый год своего существования, о раскрытии заговора «анархистов подполья» и ликвидации террористической организации анархистов и левых эсеров

---

Помрачнел председатель МЧК. Он не хуже заведующих отделами знал, что сотрудники не просто плохо питаются, но подчас голодают, особенно семейные. Едоку из рабочей семьи полагалось в день по карточкам 124 грамма хлеба, 12 граммов мяса и столько же постного масла. Теоретически он мог получить на день еще и полфунта картошки, но только теоретически — все лето картошки в Москве не было вообще.

Дзержинский давно уже вынашивал мысль — обратиться в Совнарком и ЦК с предложением, чтобы чекистов-оперативников приравняли в правах, включая размеры пайка, с красноармейцами. А то ведь сказать кому на стороне, так не поверят, сотрудники считаются обычными совслужащими, подлежат даже призыву в Красную Армию на общих основаниях. Да все неловко как-то… Каждый красноармейский паек нужен фронту. Но, видно, придется все-таки обращаться в правительство. Из-за хронического голодания сотрудников страдает дело, дело государственной важности.

Выслушав каждого, Дзержинский сообщил товарищам:

— Дело о взрыве в Леонтьевском поручено Московской комиссии уже и официально. Президиум Моссовета образовал специальную следственную комиссию. В нее включены от ВЧК член коллегии Григорий Семенович Мороз, от президиума Моссовета заместитель председателя Михаил Иванович Рогов, от МЧК, — он повернулся к заведующему следственным отделом Глузману, — вы… Но до нормального проведения следствия еще дожить надо.

Следующая фраза уже предназначалась Манцеву и Мессингу:

— Вы, Василий Николаевич и Станислав Адамович, возглавите непосредственное руководство всеми действиями по выявлению и аресту преступников.

В дверь, осторожно приоткрыв, заглянул помощник:

— Феликс Эдмундович, вы вызывали Мартьянова, он только что прибыл с места.

— Пусть зайдет, он нужен.

В дверной проем продвинулся высоченного роста мужчина лет двадцати шести, с костлявым длинным лицом и неожиданно добрыми синими глазами, словно утопленными в глубоких глазницах под кустистыми темными бровями. Одет он был в сплошную кожу, в тяжелых яловых сапогах, в кулаке внушительных размеров сжимал кожаную же фуражку. Поверх тужурки Мартьянов был перепоясан офицерской двойной портупеей, через плечо болтался маузер в деревянной коробке. Судя по сильно оттопыренным карманам, то было при нем не единственное оружие.

Феодосий Мартьянов командовал всеми отрядами ударной группы по борьбе с бандитизмом. Что число налетчиков из самых опасных в Москве за последние месяцы значительно поубавилось, было немалой его заслугой, причем некоторые вожаки банд были ликвидированы им собственноручно, если продолжали сопротивление при захвате.

Как и многие коренные пресненцы, Феодосий подростком участвовал в баррикадных боях 1905 года, взрослым прошел всю империалистическую войну, отмечен был двумя Георгиевскими крестами и таким же количеством ранений. В январе 1918 года Мартьянов добровольно вступил в Красную Армию, но повоевать успел лишь самую малость, был отозван в Москву на партийную работу, откуда через несколько недель переведен в МЧК. Борьба с бандитизмом оказалась его призванием. Силен Феодосий был не только физически. Отличали его хитрость, умение просчитать комбинацию, понимание психологии людской вообще, вражеской — в частности.

В кабинете председателя Мартьянов явно чувствовал себя неуютно, и не от робости перед высшим своим начальством, но исключительно из-за малости помещения. Осторожно, привычно опасаясь поломать, присел на гнутый венский стульчик, потом, передумав, перебрался на более надежный кожаный диван с пристроенными по бокам к спинке застекленными шкафчиками.

Дзержинский обратился к нему:

— Ваша ударная группа, товарищ Мартьянов, также переключается в основном на поиск и задержание террористов. До тех пор пока убийцы не будут арестованы, вы будете находиться на казарменном положении.

Мартьянов вскочил с места, так что запели внезапно освобожденные пружины, вытянулся привычно по-военному:

— У меня просьба, товарищ председатель… Людей не хватает. Кого на Деникина мобилизовали, кого поубивало… Факт. Так что подкрепление нужно…

Дзержинский понимающе кивнул головой. Зябко передернул худыми плечами:

— Знаю, знаю… Говорил об этом и в МК, и в Моссовете. Рогов сказал, что нам в помощь направляют двадцать рабочих с заводов Гужона, Бромлея, Дангауэра и Кайзера.

Повернулся к Евдокимову:

— Ефим Георгиевич, выделите, пожалуйста, опытного инструктора по военной части для этой группы, да и в оперативной премудрости просветите новичков по мере возможности…

Евдокимов тяжко вздохнул — вот именно, по мере возможности… Людей московские заводы и фабрики присылали, если удавалось, хороших, это факт, но ведь не умели они ничего. В лучшем случае, знали оружие, кое-кто имел некоторый опыт боев в городе, а то и на войне. Но таких попадало мало. Мобилизации подчистили город изрядно, дальнейшие призывы грозили остановкой таких производств, без которых немыслимо было бесперебойно обеспечивать фронт вооружением, боеприпасами, амуницией.

А что значит подготовить бойцов за считанные часы? Не куда-нибудь новобранцев посылать, в ударную группу по борьбе с бандитизмом! Туда не каждый и обстрелянный солдат годится. В группе надо особыми качествами обладать: умением действовать в мгновенно меняющейся обстановке, зачастую в одиночку, наблюдательностью, терпением, да и хитростью изрядной. Не говоря уже о том, что товарищ должен быть проверен «до самого нутра». Дело секретное, ответственное и опасное. Отбор полагается самый основательный. Оно бы хорошо направлять в ЧК вообще лишь партийных товарищей, да чтобы стаж не менее года, да образование какое-никакое, ну и здоровье чтоб не подводило, а точнее, силенка была, да чтобы успел в другой обстановке опыта под пулями поднабраться…

Еще раз тяжко вздохнул Евдокимов: ну кто ему, да столько, сколько надо таких бойцов сегодня по Москве найдет, с рабочих мест сорвет и предоставит. Нате вам, дорогой Ефим Георгиевич, самых лучших наших боевых товарищей. Когда надобность отпадет, верните, пожалуйста, к родным станочкам да верстакам. Если уцелеют, конечно…

Подумав, подсчитав что-то в уме, Дзержинский довольно неожиданно для Евдокимова и Мартьянова обратился к Манцеву:

— Мне кажется, Василий Николаевич, этих двадцати новичков Мартьянову на каком-то решающем этапе не хватит. Кто знает, сколько боевиков скрывается сейчас в подполье. Поэтому по мере надобности, особенно, если дойдет до крайности, усиливайте группу Мартьянова комиссарами МЧК.

Комиссарами МЧК были самые опытные оперативные работники, какие только имелись в комиссии.

— Хорошо, — Манцев что-то прилежно черкнул в маленькой тетрадочке, которую извлек из кармана суконной гимнастерки. Все знали, что свои записи Василий Николаевич делает столь сжато, пользуясь при этом немыслимо хитрой системой стенографии собственного изобретения, что, окажись тетрадочка во вражеских руках, никто в ней ничего не поймет. Тем не менее после исполнения какого-либо конкретного пункта Манцев переносил запись в официальный секретный дневник, а ненужный более листок из тетрадочки вырывал и сжигал.

Получив последние указания, Мартьянов ушел.

Дзержинский вернулся к столу и обвел товарищей взглядом.

— Что ж… Плохо, друзья, очень плохо. Мы должны признать, что хотя в основном разгромили и «Национальный центр», и «Штаб Добровольческой армии Московского района», но до конца дело не довели… Какую-то организацию, причем злую, я бы сказал, отчаянную, наша разведка упустила… Она уцелела, в результате — теракт в Московском комитете, тяжелые жертвы.

Дзержинский перебрал стопку свежих газет. В «Известиях ВЦИК» было опубликовано постановление губернского исполнительного комитета. В нем, в частности, говорилось: «В Москве обнаружен белогвардейский заговор, имеющий целью свержение Советской власти. Заговорщики арестованы и расстреляны. Последовавшее затем покушение белогвардейских террористов на жизнь ответственных работников-коммунистов указывает на существование в Москве еще не раскрытой контрреволюционной организации, имевшей, по-видимому, свои отделения и в Московской губернии…»

Постановление объявляло Московскую губернию на военном положении.

Из отрешенности Дзержинского вывел спокойный голос Мессинга:

— Феликс Эдмундович, а может, это никакая не организация, а лишь осколки? Какой-нибудь озверевший поручик, уцелевший от ареста?

Дзержинский отрицательно покачал головой:

— Может, и осколки… Но мы должны исходить из худшего. То есть что уцелела вполне структурная, пусть и небольшая, белогвардейская организация. Откуда у одиночки чуть не два пуда динамита? И точная информация о возможном присутствии на собрании Владимира Ильича? Вряд ли террористов интересовали пропагандисты. Но на совещании собирался присутствовать Ленин! Вы ведь знаете, что Старик буквально в последнюю минуту изменил свои планы и решил выступить в госпитале перед ранеными красноармейцами.