Мария Перцева - Сказочка

• Название: Сказочка
• Автор: Мария Перцева
• Издательство: Аргус
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1998
• ISBN: 5-85549-152-8

---

— Я ценю ваш юмор, — сухо ответил отец Симон. — Но как бы то ни было, коронация состоится. Принц и принцесса с минуты на минуту будут здесь.

— Бог в помощь, — с усмешкой отозвался барон.

И добавил про себя: «Впрочем, вряд ли Господь располагает лишней парой панталон для его высочества».

Была ли на то воля провидения или блеф отца Симона долетел-таки до Господа, но случилось невероятное.

Первым шум на площади услышал архиепископ. Вслед за ним на балкон выбежали и остальные, включая барона.

— Я же говорил! Вот и они… — ликующе вскричал отец Симон прежде, чем сумел сообразить, что что-то не так.

— Вижу, — весело отозвался барон. — Однако у вас не только странные традиции, но и удивительные манеры…

Да, зрелище оказалось воистину удивительное. Двое въехавших на площадь были самыми скандальными фигурами, каких только приходилось видеть окружающим. И самое главное, что выделяло их из массы народа, — не то, кем являлись эти двое, а то, как они выглядели.

Если принцесса пусть и не по дворцовому этикету, но все-таки была во что-то одета, то принц мог похвастаться разве что березовым венком на буйной голове.

— О, вы, как я погляжу, большие оригиналы, — пряча улыбку, обратился барон к архиепископу.

— Да, есть немного, — согласился отец Симон, испепеляя взглядом супружескую чету.

— О боже! Матильда, неужели никак нельзя обойтись без этого представления? — простонал Филипп, из последних сил одаривая отеческими улыбками изумленных горожан. — Ты уверена, что дело выгорит?

— Не будь у тебя этого фингала под глазом, можно было бы надеяться на успех. Теперь я ничего не гарантирую, потому что с подобной харей из тебя такой же Повелитель Леса, как из горбатого танцор, — процедила сквозь зубы Анфиса, рассылая горожанам полные ласки и любви воздушные поцелуи.

— Ах, фингал тебе мой мешает! — аж задохнулся от ярости Филипп. — А что получил я его по твоей милости, тебя не интересует? Кто придумал эту дурацкую затею с «тарзанкой»?

— Ну теперь пеняй на зеркало! — в свою очередь разозлилась Анфиса. — Все потому, что кто-то ловкий, как ленивец. А вдобавок еще и раззява, не способный уследить даже за собственными штанами!

Филипп уже набрал полный рот желчи для достойного ответа, как вдруг взор его остановился на отце Симоне. Архиепископ стоял на балконе дворцовой башни и с перекошенным лицом наблюдал за принцем.

— Улыбайся, Филя, улыбайся! — прошипела подоспевшая Анфиса и, сорвав с головы венок из одуванчиков, величественно метнула его в сторону балкона. Венок поймал красивый вельможа, стоявший рядом с архиепископом. С великим изяществом он поклонился принцессе и, прижавшись к незатейливым цветам губами, горделиво возложил венок себе на голову.

— О, — удивилась Анфиса, — а это что за макака?

— Которая? — мрачно сострил Филипп.

— Слева от святого отца.

— Так, ничего особенного. Барон Густав фон Дитрих.

— Тот самый?

— Да.

— Ну что ж, достойный зритель… Занавес!

— Ее высочество, если не ошибаюсь? — спросил улыбающийся барон, поправляя на напудренном парике одуванчиковый венок.

— Не ошибаетесь! — процедил сквозь зубы архиепископ.

Тем временем Анфиса уже карабкалась на каменную тумбу, которой на ближайшие полтора часа предстояло стать импровизированной трибуной.

— Эх, мне бы бг’оневичок сюда, — пыхтела Анфиса. — Филя, что стоишь как столб? Подсади!

Взобравшись наконец на тумбу, принцесса встала во весь рост и обвела площадь взором, полным любви и нежности.

— Родные мои! — разнесся над головами ее хриплый голос. — С добрым утром!

Толпа молчала. Но Анфиса, ничуть не смутившись, продолжала:

— Мне понятно ваше смятение, дорогие мои! И поэтому я здесь. Сейчас, в эту минуту, каждый из вас должен выбрать, что для него главнее: погрязшее в нищете и злобе одиночество или долгая, полная радостей жизнь под безоблачным небом. Сейчас. Да, именно сейчас мы выберем то, чего достойны. Ибо наше будущее в наших руках. Счастье совсем рядом. Сто́ит лишь протянуть руку и взять его. Но не торопитесь. Прежде вспомним, кто мы с вами? Родные мои, воззовем к Небесам, вернем потерянное! Ибо все мы…

Затаив дыхание, народ пожирал глазами принцессу.

— …люди! Люди!!! Все мы — люди. Дети Божьи, созданные по образу и подобию Его. И Он — наш Отец — не даст своих детей в обиду!

— Ого! — удивленно пробормотал барон. — Гляжу, ваше преосвященство, вы здесь не единственный слуга Господень.

На площади же продолжалось выступление. Отчаянно жестикулируя, принцесса вещала народу о первородном грехе. Перед разинувшими рты горожанами один за другим вставали пейзажи райских кущ с приведением аналогов на земле. Постепенно взорам неискушенных слушателей предстало самое великое творение природы со всеми его загадками и дарами. Это было не что иное, как воплощение рая на погрязшей в суете земле. И оказалось оно совсем рядом. Ибо Творец был хитер как сто чертей. Он ослепил людей, оставив гарантией прозрения любовь к Себе. И эта самая любовь жила веками, бережно взлелеянная людскими душами, чтобы однажды в назначенные день и час одарить людей истинными счастьем и свободой. Все бедствия и лишения были лишь доказательством, что живет еще в душах людских любовь и вера в Господа — всемогущего Творца…

— Даже если она заявит сейчас, что ее зовут Богородица, ей поверят, — прозорливо заметил барон.

И действительно. Принцесса настолько воодушевленно вещала, что остаться равнодушным к ее речи казалось невозможным. Недоверие на лицах слушателей постепенно сменилось интересом, а затем и восхищением. Никогда еще народу не обещали так много и всё сразу. Конечно, речь Ярославны не могли слышать все находившиеся на площади. Но волна доверия постепенно докатывалась до тех, кто не слышал го́лоса принцессы. Народ уже почти дошел до кондиции, и оставалась какая-то малость, чтобы почувствовать себя счастливым и свободным. Ключ к этому богатству был у принцессы, и она вот-вот должна была открыть тайну безграничного счастья. Сейчас…

— Родные мои! Кто знает, примет ли Бог наши жертвы? Но у нас есть доказательство, а значит, есть шанс. Мы используем его, чего бы нам это ни стоило.

Народ замер в ожидании кровавой цены. Анфиса набрала полную грудь воздуха и произнесла:

— Единственный путь в рай Божий — это путь назад, к природе. Один-единственный шаг. Ваш будущий король сделал его!

— И, видать, споткнулся, — ехидно заметил барон отцу Симону, кивая на подбитый глаз принца.

Тем временем речь принцессы достигла апогея.

— Нудизм! Вот панацея от пожизненного прозябания. Назад, к предкам, к безгрешному прошлому, когда не вкусили мы еще плодов от древа познания добра и зла. Внемлите мне! Что скрываем мы под нашей безобразной одеждой? То, в чем мы подобны Ему — нашему творцу. Что такое одежда? Это чешуя, не дающая распуститься прекрасному бутону. Это память о нашем первородном грехе, который за тысячи лет искуплен уже сполна. Это козни дьявола, заклеймившего нас пред Божьим взором. Но наконец мы прозрели! И не отдадимся более во власть искусителю. Докажем Господу, что мы Его достойные дети. Взгляните на своего будущего короля. Он уже на пути в рай земной, ибо уподобился самому Господу…

Филипп действительно производил впечатление человека, счастливого безгранично. Сияющее чело принца украшал березовый венок, и если бы не соединенные в пожатии мускулистые руки, которыми он энергично потрясал над головой в знак безграничной любви к своему народу, то его высочество вполне мог бы потягаться в невинности с самим Лелем.

— Родные мои, — опять обратилась принцесса к закипающей толпе, — сейчас или никогда! Вернем на землю рай! Снимем с себя проклятие!

— Долой тряпье! — раздался вдруг чей-то нечеловеческий вопль.

И словно захлебнувшись безудержным восторгом, обезумевшая толпа стала рвать на себе рубахи и сдирать юбки и штаны. Через какую-то минуту на площади не осталось ни единого одетого человека, за исключением принцессы. Но люди уже не обращали на нее внимания. Они были счастливы. Хлопая друг друга по плечам и другим частям тела, горожане радовались как дети — обнимались, смеялись, что-то кричали…

Рай на земле был восстановлен.

Анфиса, полюбовавшись несколько секунд опьяненной толпой, вытерла со лба пот и устало посмотрела на принца:

— Ну что, Филя? Теперь ты не одинок.

Принц удовлетворенно кивнул, обозревая переполненную голыми телами площадь. Затем, переведя взгляд на принцессу, ехидно спросил:

— Ну а ты что ж не уподобилась Всевышнему?

Анфиса усмехнулась:

— Грехи не пускают.

Но тут взгляд ее остановился на дворцовой башне. Там на балконе стояла кучка разодетых вельмож, среди которых выделялись архиепископ и барон Густав фон Дитрих. Оба внимательно наблюдали за принцессой.