Даниил Проэктор - Агрессия и катастрофа

• Название: Агрессия и катастрофа
• Автор: Даниил Проэктор
• Жанр: История

---

В марте 1938 г. германские войска без единого выстрела захватили Австрию.

В начале апреля Гитлер обсуждал с Кейтелем подробности плана "Грюн" плана вторжения в Чехословакию.

В начале мая британский премьер Чемберлен заявил: ни Великобритания, ни Франция не придут на помощь Чехословакии в случае нападения на нее Германии; "в интересах мира" он, Чемберлен, одобряет "возврат Германии территории Судетов".

Начиналась предыстория мюнхенского предательства.

Мюнхенское соглашение, значение и роль которого с исчерпывающей полнотой раскрыты марксистской общественно-исторической мыслью, повлияло на судьбы не только народов Европы, но и всего человечества. Оно решительно нарушило баланс мировых сил в пользу фашизма. Чехословакия была выдана англо-французским империализмом на милость агрессору. Она потеряла значительную часть территории, населения, половину тяжелой промышленности, мощную систему пограничных укреплений и практически осталась беззащитной. Фашизм одним актом открыл себе широкий путь в Юго-Восточную Европу и на Балканы, значительно усилил свой военный потенциал, нанес тяжелый удар европейским позициям Англии и Франции. Обе страны лишились своего союзника в Центральной Европе, который мог бы надолго сковать германскую силу и отвлечь ее от Западной Европы в случае войны. Наконец, обе западные державы решительно подорвали свой авторитет в глазах всех европейских стран.

Мюнхен означал резкий переход от неустойчивого мира и определенного равновесия в Европе к наиболее острой стадии международно-политического кризиса, которая непосредственно подвела к войне. Англо-французские вдохновители и организаторы Мюнхена рассматривали заключенную 29 сентября 1938 г. сделку как начало создания "нового европейского порядка", утверждая, что их соглашение с Гитлером "обеспечит мир на целое поколение". На самом деле Мюнхен явился трагедией Европы{59}. В чем им очень скоро пришлось убедиться.

Для германского милитаризма Мюнхен предстал как великая победа. Не потеряв ни одного солдата, не выпустив ни одного снаряда, военная верхушка настолько кардинально улучшила стратегические позиции вермахта, что теперь для нее представлялся значительно более вероятным успех любой военной акции как против Запада, так и против Востока. Она с полным удовлетворением восприняла слова фюрера: захват Австрии и Чехословакии должен послужить прологом к "великому германскому походу на Восток".

Несмотря на критику мюнхенского соглашения, которая раздавалась в Англии уже в октябре 1938 г., Чемберлен и вся консервативная группа, стоявшая у кормила британского правления, были глубоко убеждены, что достигнуть "замирения Европы" можно только путем соглашения с Гитлером и Муссолини за счет прежде всего Советского Союза. Как сообщал 19 октября 1938 г. полпред СССР в Англии И. М. Майский, лорд Бивербрук заявил ему: "Премьер и не помышляет о каком-либо сопротивлении германской экспансии в Юго-Восточной Европе и Турции. Наоборот, он рассчитывает, что создание "Средней Европы" толкнет Гитлера на конфликт с СССР"{60}.

Исходя из подобной общей установки, британские руководители не считали нужным развертывать программу вооружений, которая отвечала бы складывающейся в Европе обстановке. В Лондоне и Париже не сомневались, что Берлин и Рим "отблагодарят" своих "благодетелей", отдавших столь щедрой рукой Судеты, и каждый свой новый агрессивный шаг будут согласовывать с Англией и Францией, предпринимая его уж, конечно, никак не в ущерб обоим западным партнерам. Залогом, что будет именно так, а не иначе, служила хорошо усвоенная из "Майн кампф" антисоветская программа нацизма, подтвержденная фюрером в его сакраментальной фразе: "Все, что я делаю, направлено против России".

Западные державы не остановило даже то, что Мюнхен кардинально подрывал основы той системы соглашений и союзов, которую они сами возводили в Европе в 30-е годы, и ослаблял их европейские оборонительные позиции, усиливая агрессоров и поощряя их к удару не только на Восток, но и на Запад. В Западной Европе широко распространилось понятие "дух Мюнхена", что означало "понимание нужд Германии", сотрудничество с ней, чтобы всячески удовлетворить эти нужды, а фактически - самое низкое раболепие перед Гитлером, выполнение любых его претензий.

Конечно, создатели "духа Мюнхена" не знали, что в том же октябре 1938 г. "рейхсканцлер и верховный главнокомандующий вооруженными силами Германии" отдал директиву о подготовке захвата "оставшейся части Чехии". Они, естественно, не могли знать, что эта директива требовала от вооруженных сил "обеспечить возможность в любое время разгромить оставшуюся часть Чехии", быстро ее оккупировать и одновременно изолировать Словакию. Но дело теперь состояло не в том, знали или не знали на Темзе и на Сене, в чем состоят ближайшие военно-политические замыслы Берлина, а в том, что созданный на этих берегах "дух Мюнхена" открывал возможность осуществления любого из подобных замыслов.

И в полном соответствии с новым "духом" нацистская клика утрачивала всякое подобие сдерживающих моментов. Вместе с началом подготовки полной оккупации Чехословакии она приступила к решению "польского вопроса", т. е. к созданию кризисной ситуации, которая могла бы привести к новому Мюнхену, но теперь уже в отношении Польши.

III

Осенью 1938 г. в обеих западных столицах, особенно в Лондоне, стали считать, что наступают золотые дни мюнхенского сотрудничества. Чемберлен извлек из дипломатических архивов рожденную еще в начале 30-х годов идею пакта между Англией, Францией, Германией и Италией - тогда ей не суждено было воплотиться в жизнь - и попытался создать на ее основе "всеохватывающий англо-германский союз", который вершил бы всеми делами Европы, конечно, за счет Советского Союза, а заодно и Франции.

При этом британский премьер исходил из подписанной им и Гитлером в Мюнхене англо-германской декларации. Ее он рассматривал как свою великую дипломатическую победу и как "залог мира для поколения", ибо в ней говорилось о "желании наших двух народов никогда более не воевать друг с другом". Он размахивал этой декларацией в лондонском аэропорту после возвращения из мюнхенской Каноссы, ничуть не подозревая, что этот документ очень скоро превратится в такую же никчемную бумажку, как и другие подобные декларации и договоры, подписанные нацистами.

"Мирное наступление" Лондона и Парижа на Берлин ширилось. В французских правительственных кругах родилась великолепная идея: пригласить в Париж "господина Гитлера" и устроить ему торжественную встречу. Так можно было продемонстрировать растущую дружбу между Германией и Францией и недвусмысленно показать, против кого она направлена. Французская реакция шла на многое, чтобы вопреки негодованию, протестам, возмущению широких масс трудящихся, всех прогрессивных элементов страны добиться союза с фашистским рейхом и создать мощный кулак против социализма, рабочего движения, всех левых сил в своей стране и на международной арене.

"Господин Гитлер" соблаговолил направить в Париж министра иностранных дел. Риббентроп был встречен в начале декабря 1938 г. со всеми возможными почестями. В его честь устраивали банкеты и всевозможные приемы. Произносилось множество речей, в которых проклинались "сторонники войны" и коммунисты - все те, кто осмеливается выступать против дружбы Франции с третьим рейхом.

Однако переговоры между Риббентропом и французским министром иностранных дел Боннэ не дали мюнхенцам ничего нового и принесли одни разочарования. Имперский министр долго разглагольствовал о дружбе фюрера с Муссолини, об оси Берлин - Рим как "непоколебимой основе германской внешней политики" и не оставил никаких надежд на успех французских попыток добиться разногласия между фашистскими партнерами, чтобы обеспечить какую-либо поддержку Берлина в диспуте Парижа с Римом по поводу колоний в Африке. Риббентроп недвусмысленно намекнул насчет нежелательности для Германии советско-французского договора 1935 г. о взаимной помощи, который он охарактеризовал как "препятствие на пути сближения между Германией и Францией". Не давая никаких обещаний и обязательств насчет "дружбы и сотрудничества", имперский министр, однако, к полному удовлетворению своего собеседника старательно подчеркивал антикоммунистическую направленность всей внешней политики рейха, и это само по себе вполне устраивало правительственные и дипломатические круги Парижа.

Тем временем на Западе сложилось достаточно твердое убеждение, что следующим шагом Гитлера будет удар на Украину и что последует он через самый непродолжительный срок. Собственно именно этого и желали больше всего западные политики, в этом-то и состояла генеральная линия их дипломатии, определяемая мюнхенским курсом.

Польский посол в Вашингтоне Потоцкий доносил в конце ноября 1938 г. своему правительству о беседе с послом США во Франции Буллитом: "Демократическим государствам потребуется еще по крайней мере два года для полного перевооружения, - говорил Буллит. - Тем временем можно предположить, что германский рейх направит свою агрессию на Восток. Для демократических стран было бы желательно, чтобы там, на Востоке, дело дошло до военного столкновения между Германией и Россией". Буллит утверждал: Германия уже имеет подготовленный и сформированный украинский штаб, который в будущем возьмет в свои руки власть на Украине и должен будет "создать там независимое украинское государство под эгидой Германии"{61}.