Даниил Проэктор - Агрессия и катастрофа

• Название: Агрессия и катастрофа
• Автор: Даниил Проэктор
• Жанр: История

---

Наступление Красной Армии в 1943 г., зимой и весной 1944 г. создало решающие благоприятные предпосылки для вторжения союзников по следующим причинам.

Во-первых, с самого начала войны против Советского Союза в течение продолжительного времени оккупированная территория Франции рассматривалась германским командованием как тыловая учебная зона вермахта, куда отводились для отдыха и переформирования дивизии, разбитые на Восточном фронте. Здесь они пополнялись за счет армии резерва и, в зависимости от своего состояния, либо направлялись обратно на фронт, либо оставались для оккупационной службы в Западной Европе. Поскольку к 1944 г. с пополнениями обстояло туго и воссоздавать достаточно боеспособные дивизии для борьбы против Красной Армии становилось все труднее, значительное количество разбитых соединений оставалось во Франции. Постепенно здесь накапливалось преимущественно все третьестепенное, резервное, имевшее большей частью пониженную боевую ценность. Исключение составляли только танковые дивизии - главная ударная мощь Рундштедта и Роммеля.

Во-вторых, после нападения на Советский Союз Западная Европа служила резервуаром, постоянно питавшим советско-германский фронт войсками, входившими в группу армий "Запад". С сентября 1942 г. до сентября 1943 г. командование группой армий было вынуждено передать на советско-германский фронт 22 пехотные и 6 танковых дивизий. До 31 октября их число увеличилось до 31 пехотной и 16 танковых и моторизованных{1348}. Уже после того как ОКВ стало опасаться вторжения, а затем отдало директиву No 51, с июля 1943 г. до апреля 1944 г., оно было вынуждено в связи с развитием событий на советско-германском фронте снять с "театров ОКВ" 23 дивизии. В порядке "обмена" Запад получал ослабленные соединения и части.

В-третьих, "из оставшихся к 6 июня на Западе 58 дивизий, несмотря на общее, казалось бы, внушительное их число, лишь меньшая часть была пригодна к ведению военных действий значительного масштаба. Боевая сила и оснащение большинства из них стояли на столь относительно невысоком уровне, что в ОКВ рассматривали только некоторые из этих дивизий способными вести боевые действия. Из 58 соединений 34 оценивались как пригодные лишь для пассивной обороны{1349}. Эти дивизии почти или полностью не имели транспорта и вообще не обладали мобильностью. По своему вооружению, укомплектованности и обученности личного состава, который состоял сплошь из резервистов, они были слабейшими в вермахте. В большинстве своем они принадлежали к армии резерва и несли только оккупационную службу, не занимаясь боевой подготовкой. Их опыт ограничивался лишь периодическим использованием против групп французского Сопротивления.

В числе остальных 24 дивизий находилось 14 пехотных, 9 танковых и 1 моторизованная. Пехотные дивизии не успели восстановиться после тяжелых потерь на советско-германском фронте, имели ослабленный состав и сокращенную организацию. Некоторые из них располагали всего лишь двумя полками.

Что касается их оснащения, то в докладе генерал-квартирмейстера ОКХ генерала Вагнера Иодлю от 30 января 1944 г. на этот счет говорилось следующее: продолжающиеся с 5 июля 1943 г. тяжелые оборонительные бои на Востоке позволяют для Запада выделять лишь минимальное количество боеприпасов, и потребность в них не может быть значительно компенсирована{1350}.

В-четвертых, состояние немецких оборонительных позиций на Западе не позволяло обороняющим их войскам преградить путь мощному десанту. "Атлантический вал" представлял собой очень слабую преграду. Чрезвычайно низкая артиллерийская плотность - одна батарея на 12-20 км фронта (0,3 орудия на 1 км фронта!) - не обеспечивала никакой действенной системы заградительного огня. Оперативная плотность обороны не отвечала минимальным нормам. Например, на решающем участке от франко-бельгийской границы до Шербура в первом эшелоне одна немецкая дивизия оборонялась в среднем на 50-километровом фронте побережья, а в Бретани - более чем на 100 км фронта. Конечно, ни о какой устойчивой обороне здесь не могло быть и речи.

Система заграждений находилась в самом плачевном состоянии. 15-я армия, где ожидался главный удар, обороняя фронт побережья длиной 420 км, могла прикрыть заграждениями лишь 90 км; 7-я армия, оборонявшая полосу с протяженностью побережья до 1000 км (Нормандия, Бретань), располагала 820 тыс. мин и смогла прикрыть заграждениями только 50 км побережья{1351}.

В-пятых, немецкая авиация на Западе оказалась сравнительно слабой. По данным на 31 мая 1944 г., 3-й Воздушный флот имел 891 боевой самолет. Кроме того, предполагалось с началом вторжения перебросить на Запад из "воздушного флота рейха" 600 истребителей. Но в действительности к утру 6 июня готовым к вылету оказался лишь 391 самолет. Более 100 самолетов не могли подняться в воздух из-за отсутствия экипажей или недостатка горючего.

Это имело чрезвычайно важные последствия: в период непосредственно перед вторжением немецкая авиация оказалась не в состоянии вести планомерную, систематическую массированную разведку на широком фронте, дать сведения о районах действительного сосредоточения сил союзников, о подготовке к выходу их флота и его действительном движении, о наиболее вероятных районах высадки. Именно малочисленность разведывательной авиации, как и других средств разведки на Западе, усугубила просчет гитлеровского командования о направлении главного удара и сроках начала десанта.

В течение первого дня вторжения, 6 июня, германская авиация смогла сделать лишь 500 вылетов, а союзная - 14 674. Нечего и говорить, что несоизмеримость сил в воздухе не позволила немцам противостоять авиационному наступлению союзников.

Германские военно-морские силы на Западе, имевшие 3 эсминца, 30 сторожевых судов и 36 подводных лодок, ни в какой степени не могли противостоять англо-американскому флоту вторжения, состоявшему из 6 тыс. судов.

В-шестых, оперативные планы и методы руководства, принятые ОКВ и командованием на Западе, не отвечали условиям ведения крупных совместных операций военно-морских, военно-воздушных и сухопутных сил. Эти методы отражали традиционное "чисто сухопутное" мышление военного руководства Германии, отсутствие ясных представлений о возможностях противника, обладающего сильным флотом и многочисленной авиацией, недооценку его сил и теоретическую слабость фашистского военного руководства.

Германское командование переоценило силу обороны побережья и свои оперативные принципы. Оно перенесло свою схему ведения операций начала второй мировой войны на совершенно изменившиеся условия 1944 года, не учитывая иного соотношения сил и полной потери стратегической инициативы. Принятый им план действий состоял не в том, чтобы навязать противнику, осуществляющему десант на основе совместных действий трех видов вооруженных сил, аналогичные действия своих армии, флота и авиации, а в том, чтобы позволить ему высадиться на побережье и лишь здесь вступить в сражение согласно обычным приемам сухопутных операций. Если силы вторжения состояли из мощных флота, авиации и хорошо оснащенных сухопутных войск, то силы обороны - почти целиком из сухопутных сил, где в общем реальную ударную мощь представляли собой лишь танковые дивизии. Схема операции сводилась к нанесению танкового контрудара из глубины при заведомом господстве англо-американской авиации.

Оперативный принцип германского командования, авторами которого здесь были Иодль, Рундштедт и его начальник штаба Зоденштерн, заключался в навязывании противнику маневренных операций после его вторжения во Францию. В умах германской военной верхушки за весь длительный период подготовки к отражению десанта даже и не возникал вопрос о том, что нужно принципиально изменить методику действий. Безусловно, нацисты не предполагали, какими крупными силами произойдет вторжение, и верили, что смогут его сравнительно легко отразить.

В конечном счете, не только недостаток нужных сил, но и сухопутная стратегия в обстановке, где должен был преобладать морской элемент, объяснялись поглощением главных военных ресурсов третьего рейха Восточным фронтом. Он определял и общую "сухопутную" направленность структуры германских вооруженных сил, и мышление генералитета. Если все главное в течение столь длительного времени бросалось на Восток, то неизбежно методы, господствовавшие на главном - Восточном - фронте, переносились почти автоматически на Запад. Все эти обстоятельства так или иначе играли на руку союзникам, облегчая выполнение их планов, способствуя вторжению на континент их всесторонне оснащенного десанта в наиболее благоприятных условиях.

Однако самым главным просчетом был, конечно, политический: фашистское руководство, исходя из своей убежденности в наличии неразрешимых противоречий между Советским Союзом и западными державами, почти до конца в полной мере не верило в возможность одновременных ударов по Германии с Востока и Запада.