Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских. Часть пятая

• Название: Семейство Холмских. Часть пятая
• Автор: Дмитрий Бегичев
• Жанр: Литература 19 века

«На другой день после пріезда въ Москву, Свіяжская позвала Софью къ себе въ комнату. „Мы сегодня, после обеда, едемъ съ тобою въ Пріютово,“ – сказала она – „только, я должна предупредить тебя, другъ мой – совсемъ не на-радость. Аглаевъ былъ здесь для полученія наследства, после yмершаго своего дяди, и – все, что ему досталось, проиграль и промоталъ, попалъ въ шайку развратныхъ игроковъ, и вместь съ ними высланъ изъ Москвы. Все это знала я еще въ Петербурге; но, по просьбе Дарьи Петровны, скрывала отъ тебя и отъ жениха твоего, чтобы не разстроить васъ обоихъ преждевременною горестью.“…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

---

Пронскій проснулся въ день сватьбы также очень рано; онъ не могъ оставаться въ своей комнатѣ; голова его кружилась, душевное волненіе и какое-то неизъяснимое, сладостное безпокойство, заставили его выйдти на воздухъ, и гулять. Съ вечера условился онъ съ мачихою ѣхать также къ обѣднѣ, только не въ свой приходъ, за тѣмъ, чтобы не развлекать Софьи, и предоставить ей на свободѣ предаться чувствамъ усердной молитвы. Уже давно карета была готова, но человѣкъ, посланный отыскивать Пронскаго, не возвращался. Нетерпѣливая мачиха его, безпокоясь, не случилось-ли съ нимъ чего нибудь, отправилась сама, и нашла его въ отдаленномъ мѣстѣ сада, стоящаго на колѣняхъ, въ пламенной молитвѣ къ Богу. Она бросилась въ его объятія, увѣряя, что непремѣнно будетъ онъ счастливъ, потому что именно съ тѣми чувствами, какъ должно, принимаетъ на себя важную обязанность супруга и отца семейства.

Послѣ обѣда всѣ разошлись по своимъ комнатамъ. Дамы занялись туалетомъ невѣсты, которая была въ глубокой задумчивости, ничего не чувствовала, и не понимала, что съ нею дѣлаютъ. Княгиня Рамирская имѣла всю свободу показать отличныя познанія свои въ томъ, какъ должно одѣваться; нѣсколько разъ примѣривала она Софьѣ подвѣнечное платье; велѣла иное подшить, другое распустить; прическа невѣсты также нѣсколько разъ перемѣнялась: то казалось Елисаветѣ, что лучше такъ, то иначе. Софья безмолвно повиновалась ея распоряженіямъ.

Наконецъ, все было готово, и кареты подвезены къ крыльцу. Дѣло стало за однимъ только Княземъ Рамирскимъ, который долго не являлся въ гостинную, гдѣ всѣ уже собрались. Не смотря на то, что сватьба назначена была безъ всѣхъ церемоній, Князь думалъ, что поступитъ весьма невѣжливо противъ Его Превосходительства, Николая Дмитріевича, сдѣлавшаго ему честь приглашеніемъ въ посаженные отцы, если не надѣнетъ своего драгунскаго мундира, съ которымъ былъ отставленъ. Каммердинеръ его забылъ что-то необходимо нужное для драгунскаго туалета, и съ вечера посланъ былъ нарочный. Князь Рамирскій приходилъ въ отчаяніе, что онъ не возвращается, и думалъ даже сказаться больнымъ. Наконецъ, прискакалъ посланный, и Князь, въ полномъ парадѣ, явился въ гостиную, восхищаясь тѣмъ, что судьба доставила ему совсѣмъ неожиданную честь, быть y двухъ Генераловъ посаженнымъ отцомъ.

Жениха повела къ себѣ въ комнату мачиха его, благословлять Образомъ. Съ чувствомъ сердечнымъ, съ глазами, полными слезъ, приложился онъ къ Образу, и хотѣлъ было изъяснять мачихѣ, сколь много душа его преисполнена благодарности къ ней. Но она не дала ему окончить, бросилась цѣловать его, увѣряя, что родной сынъ не могъ-бы ей быть лучше и милѣе его. "Но полно изъясняться," прибавила она, "мы понимаемъ другъ друга; пора ѣхать въ церковь!" Пронскій, вмѣстѣ съ нею, и посаженными отцомъ и матерью, отправились впередъ.

Гораздо трогательнѣе сцена происходила въ гостиной, гдѣ благословляли Софью. Съ ея матерью сдѣлалась дурнота, когда Софья, приложась къ Образу, стала цѣловать ея руку, и просила присоединить свои молитвы о благословеніи союза. Старушкѣ дали понюхать спирту, и она скоро опомнилась. "Другъ мой, единственное утѣшеніе мое въ жизни! Богъ видитъ мое сердце," сказала Холмская. "Оно преисполнено благодарности, за то, что Онъ далъ мнѣ тебя въ услажденіе горестей моихъ! Ты будешь счастлива, непремѣнно будешь! Родительскія, душевныя, усердныя молитвы доходятъ до престола Божія. Почтительная дочь, добрая родная, хорошая Христіанка – несчастлива быть не можетъ!" послѣ того просила Софья, чтобы и Свіяжская, бывшая ей всю жизнь ея второю матерью, также ее благословила. Старушка взяла Образъ, но отъ слезъ ничего сказать не могла; Елисавета рыдала; самъ хладнокровный Алексѣй прослезился.

Старая Холмская очень желала находиться въ церкви, во время вѣнчанья Софьи, но не рѣшалась, зная, что никогда въ такихъ случаяхъ матери не бываютъ въ церквахъ. Пронская возставала противъ сего предразсудка, утверждая, что никакими церковными постановленіями не запрещено матери присутствовать при самой торжественной эпохъ жизни дочерней. Холмская, съ ея одобренія, поѣхала, вмѣстѣ съ Свіяжскою, стала въ отдаленномъ углу церкви, и во все время вѣнчанія молилась Богу, стоя на колѣняхъ, и со слезами. Она представляла собою въ это время олицетворенное благочестіе.

Церковь была освѣщена, и наполнена сосѣдними помѣщиками, съ женами ихъ и дочерьми. Приходъ былъ большой, и сверхъ того, иные верстъ за 10-ть пріѣзжали смотрѣть Генеральскую сватьбу. Насилу могъ женихъ, съ провожатыми своими, продраться въ тѣснотѣ. Князь Рамирскій кстати надѣлъ мундиръ. Онъ пошелъ впередъ очищать дорогу, увѣряя, что ежели не дадутъ мѣста жениху, то ничего и не увидятъ, Архіерейскіе пѣвчіе (за которыми Пронская нарочно посылала въ губернскій городъ, зная, что ничто столько не внушаетъ благочестія, и не располагаетъ души къ молитвѣ, какъ хорошее и согласное пѣніе), по прибытіи жениха запѣли концертъ. Вскорѣ послѣ того объявили о пріѣздѣ невѣсты. Всѣ бросились на встрѣчу къ ней, и чуть было не сбили съ ногъ жениха и не повалили налоя. Князь Рамирскій опять вступилъ въ должность церемоніймейстера, очищалъ дорогу, и вывелъ жениха на паперть, на встрѣчу невѣстѣ, которую велъ за руку посаженный отецъ ея, братъ Алексѣй. Пѣвчіе запѣли: Гряди, гряди во имя Господне , и церковный обрядъ бракосочетанія на-чался.

Софья не помнила себя, и не знала, что съ нею происходитъ. Послѣ того разсказывала она, что такъ углубилась въ самое себя, устремивъ глаза свои на икону Спасителя, въ иконостасѣ, что Онъ казался ей живой и благословляющій ее. Между тѣмъ, хладнокровныя зрительницы толпились кругомъ налоя, разсуждали о платьѣ и прическѣ невѣсты; иныя находили, что она гораздо лучше жениха своего; другія утверждали противное. Одна, сзади стоявшая барышня, сама давно имѣвшая виды на Пронскаго, говорила, что удивляется, какъ съ такимъ состояніемъ, съ Генеральскимъ чиномъ, въ звѣздѣ, и съ прекрасною наружностію, могъ онъ выбрать подобнаго урода, и притомъ еще безъ приданаго! Алексѣй Холмскій, близь котораго эта дѣвушка, такъ благоразумно и такъ кстати, имѣлъ глупость разсердиться на нее и наговорить ей грубостей. Она, съ своей стороны, не осталась въ накладкѣ, и угрожала ему, что братъ ея пріѣдетъ объясниться съ нимъ вмѣсто ея. Насилу Холмскій опомнился и сказалъ ей, что въ церкви неприлично браниться, и что онъ готовъ видѣться съ ея братомъ, a теперь ничего ужъ болѣе отвѣчать ей не станетъ. Но никакого брата y этой разсудительной барышни не было, и все кончилось ничѣмъ. Еще нѣсколько дамъ перессорилось между собою за то, что всякая лѣзла впередъ, и въ тѣснотѣ онъ толкали другъ друга. Но все это весьма обыкновенно, и почти всегда бываетъ, и въ городахъ и въ деревняхъ, на сватьбахъ, хоть нѣсколько извѣстныхъ людей.

Общее вниманіе обращено было на то, кто прежде ступитъ на подножіе – женихъ, или невѣста. Этотъ предразсудокъ былъ за нѣсколько дней до сватьбы предметомъ шутки Пронской. Она уговаривала Софью стать прежде жениха, a Холмская очень важно убѣждала ее отнюдь этого не дѣлать, потому, что и въ Апостолѣ сказано: A жена, да боится своего мужа . Пронскій самъ рѣшилъ важный предметъ спора, тѣмъ, что имъ должно обоимъ стать въ одно время, въ ознаменованіе того, что въ супружествѣ должны быть равныя права; повелителемъ-же обоихъ долженъ быть здравый разсудокъ: кто лучше придумаетъ, того и слушаться.

По совершеніи обряда бракосочетанія, внѣ себя отъ радости, Пронская требовала, чтобы прежде всего поцѣловала Софья своего мужа . Вся покраснѣвъ, но безъ отговорокъ и принужденія, исполнила она это приказаніе, хотя мужъ смѣшался еще болѣе жены. Она была для него какимъ-то Ангеломъ, какимъ-то эфирнымъ существомъ – онъ самъ не вѣрилъ своему счастію. Потомъ Пронская схватила пасынка своего, и начала цѣловать его въ глаза, щеки, губы, говоря, что, слава Богу, наконецъ она успокоилась, и можетъ свободно вздохнуть, потому что заслужила передъ нимъ вину свою. Софью обнимали и цѣловали мать ея, Свіяжская, сестра, братъ; всѣ были въ полной радости, и молодые поперемѣнно переходили изъ рукъ въ руки. Сама разсудительная Свіяжская предалась влеченію своего сердца, цѣловала Пронскаго, и называла его другомъ и сыномъ своимъ.

Между тѣмъ кареты были готовы; молодая осталась, по обыкновенію, служить молѣбенъ, a супругъ ея, съ мачихою своею, сестрою и съ Княземъ Рамирскимъ, спѣшили домой, чтобы встрѣтить новую хозяйку съ хлѣбомъ и солью.

Домъ былъ весь освѣщенъ. У подъѣзда стояло множество крестьянъ Пронской, и изъ другихъ деревень, собравшихся посмотрѣть на молодыхъ, какъ они пріѣдутъ. Нѣкоторыя дамы и барыни для того-же спѣшили изъ церкви послѣ вѣнчанья. Иныхь любопытство завлекло даже, черезъ дѣвичье крыльцо, въ домъ, гдѣ онѣ убѣдили старую служанку и экономку Пронской, Василису, пустить ихъ въ спальню новобрачныхъ, посмотрѣть, какова кровать, и прочее приданое. Все недавно было привезено изъ Москвы, и носился слухъ, что съ одной стороны Пронская, a съ другой Свіяжская, не пожалѣли денегъ. Въ самомъ дѣлъ, все было прелестно и отдѣлано по послѣдней модѣ. Осмотрѣть такія чудеса совсѣмъ не шутка, и любопытство дамъ было весьма позволительно, тѣмъ болѣе, что обозрѣніе спальни могло послужить имъ предметомъ разговоровъ на нѣсколько дней.