Екатерина Маркова - Блудница

• Название: Блудница
• Автор: Екатерина Маркова
• Издательство: Астрель, АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016821-9

Ее невозможно забыть. Роскошная, чувственная, окруженная респектабельными поклонниками, летящими подобно мотылькам на свет ее порочной красоты.

Жизнь благоволит к ней. Ей завидуют. От нее сходят с ума мужчины и женщины.

Кто бы мог предположить, что судьба поставит ее перед страшным выбором: любимый человек или дочь. Кто мог подумать, что ради счастья дочери она способна пожертвовать всем…

---

— Ну и трусиха! Не бойся! Смотри на меня: я же не боюсь. Батюшка очень добрый! Он нас научит Богу молиться, давай, давай!

Пораженные таким поворотом событий, родители и крестная, не дыша, почти крадучись, последовали за ними.

Второй казус произошел, когда погруженная батюшкой в купель Мария не пожелала оттуда вылезать. Она обрызгала всех стоящих рядом с головы до ног и потребовала, чтобы ее оставили в покое. Опять только Веронике удалось уговорить девочку вылезти из купели. Облаченная в кружевную крестильную рубашку и специально купленное белое длинное платье с такой же атласной шляпкой, она выглядела восхитительно. Когда стали прощаться, Мария категорически заявила, глядя на Веронику:

— И ты с нами!

Вероника обняла девочку и ласково ответила:

— Я сейчас не могу. А вот ты приходи почаще в храм, и мы будем видеться. А это тебе от меня, — и Вероника повесила ей на шею цепочку с изображением Девы Марии в маленьком изящном медальоне.

Растроганная до слез Ксюша обняла Веронику и вздрогнула, коснувшись рукой ее торчащего горба. Позже Кристиан попенял ей за это непроизвольное движение.

— Будущий врач, называется. Ты же обидела ее этим. Еще бы в сторону отпрыгнула, как от прокаженной! Запомни, что люди, имеющие подобного рода физические дефекты, страшно чувствительны к любым акцентам на собственные изъяны.

— Зато ты не сводил с нее восхищенного взгляда! — обиделась Ксюша. — И потом, она моего движения, причем абсолютно нечаянного, даже и не заметила…

Вечером, когда Марию, возбужденную прожитым днем, удалось уложить и родители с новообращенной крестной уселись ужинать, дверь гостиной открылась, и показалась сначала растрепанная рыжеволосая головка, а потом появилась и сама девочка с плюшевой собачкой, которую она волокла по полу за одну лапу. Когда она повернулась спиной, все увидели, что между лопаток под пижамкой торчит скатанное клубком полотенце.

— И что это за явление? — засмеялась Ксюша.

А Мария, прошествовав к столу, серьезно пояснила:

— Как будто я Вероника, а Тотошка — это Мария, которая капризничает и не хочет войти в церковь.

Девочка подцепила на палец изрядный кусок крема с торта и заявила:

— Сами торт едите, а Вероника в церкви полы моет.

— А ты откуда знаешь? — удивилась крестная Лия, красивая породистая грузинка.

— Она сама мне говорила, — облизывая палец, объяснила Мария. — Сказала, что она все время в церкви, потому что убирает ее, пыль вытирает, полы моет и батюшке кушать готовит. Поэтому, когда бы меня ни привели, я всегда ее увижу.

— А что еще тебе говорила Вероника? — спросила Лия, снедаемая любопытством, как той удалось уломать девочку резко поменять свое поведение.

Мария серьезно посмотрела на Лию, тяжело вздохнула, поправила съезжающий горб под пижамкой и тихо ответила:

— Вот когда тебя поведут креститься, тогда и узнаешь. Я попрошу Веронику, и она поговорит с тобой…

На следующий день Кристиан сразу после утренней операции поехал в цветочный магазин и, купив бледно-сиреневые орхидеи, отправился на улицу Дарю. Но Вероники в храме не оказалось.

— Она будет только к вечерней службе, — пояснила уже знакомая Кристиану приходская староста — сухонькая подвижная старушка. — Вероника вообще-то редко отлучается, а тут приехала в Париж семья, в которой она работала гувернанткой. Вероника ведь очень образованная, свободно владеет тремя языками, не считая ее родного — итальянского. Кстати, русскому языку, как она рассказывала, ее научил ребенок, у которого она была гувернанткой. Это русская семья, — старушка усмехнулась. — Все возвращается на круги своя. Теперь русские богатые семьи нанимают для детей французских, английских, итальянских гувернеров. Меня-то родители вывезли из России сразу после революции, грудным ребенком, и я ничего не знаю из той жизни. Но мама рассказывала, что в их семье у детей всегда были иностранные гувернеры.

Кристиан, неловко себя чувствуя, все же задал старосте храма бестактный, но по непонятным причинам терзавший его вопрос:

— Вероника пережила какое-то несчастье? И, видимо, совсем недавно?

— Да не так уж и недавно. Года четыре прошло… — охотно заговорила старушка. — Ну да… Два года она гувернанткой работала, около года здесь. Год в монастыре пробыла, сразу после смерти мужа. Его убили, расстреляли в упор у нее на глазах…

— А дети? — взволнованно спросил Кристиан.

— Сын взрослый остался. Но он от первого брака ее мужа. Своих детей у нее нет. Вот уж Господь не дал того, от чего она воистину вся расцветает. Она и в гувернантки-то пошла потому, что деток очень любит. И они к ней всей душой тянутся…

Старушка замолчала и начала пересчитывать свечи, а Кристиан, побродив по храму, снова вернулся к ней и спросил:

— А какой иконе я мог бы поставить свечку… за спасение ее души, чтобы ей легче стало?

Старушка проницательным цепким взглядом окинула Кристиана из-под очков и, неуловимо улыбнувшись, протянула ему толстую восковую свечу:

— Казанской Божией матери поставьте. Вероника ее особенно чтит. Можете молебен заказать.

Кристиан сделал все, как посоветовала старушка, и попросил ее передать Веронике орхидеи.

— Ох хорош букет, — причитала она, наливая воду в большую напольную вазу. — Как ей сказать, от кого цветы-то? В лицо вас знаю, а по имени, извините…

— Кристиан МакКинли. Она должна помнить. Вчера в храме были крестины моей дочери.

— Да, да, Марии, знаю, — закивала старушка. — Мне на всенощной Вероника говорила про нее и просила помолиться за рабу Божию Марию, принявшую крещение. Не волнуйтесь, все передам.

Кристиан вышел из храма и долго бродил по прилегающим к храму улочкам, думая о том, как каждодневно несет по ним свое неизбывное горе к Богу хрупкая женщина с припадающей нетвердой походкой, непосильной ношей уродливого горба и глазами, в которых боязливо прячется тлеющее безумие по утраченной любви…

Спустя несколько дней Кристиан увидел Веронику в церковном дворике. Вооруженная огромной, не по росту метлой, она сгребала в кучу облетевшие желто-красные листья, а на скамейке многоцветными всполохами осени горели на солнце два составленных ею букета.

— Почему не приводите Марию? — улыбнувшись в знак приветствия, спросила Вероника и, прислонив метлу к дереву, присела на краешек скамейки.

Кристиан улыбнулся в ответ и, отойдя чуть в сторону, заметил:

— Жаль, что я не художник… Запечатлел бы сейчас эту скамейку с багрово-желтыми листьями и вас посерединке, на самом краешке, точно опасающейся продвинуться глубже и сделаться неотъемлемой частью осеннего многоцветья.

Произнес и сразу прикусил язык. Она и не могла сесть глубже — скамейка была узкой, и ей мешал горб.

Но Вероника сделала вид, что не заметила оплошности Кристиана, и поспешно сказала:

— Спасибо за цветы! Они распускают бутоны и совсем не собираются умирать. — Помолчала, разглядывая Кристиана, и вдруг спросила: — А вы, наверное, музыкант? У вас пальцы очень длинные. Так и хочется положить вашу кисть на клавиатуру. Две октавы гарантирую.

— Вовсе нет, — улыбнулся Кристиан. — Я — хирург, и надо признаться, в моей профессии растянуть пальцы на две октавы тоже не последнее дело.

— Да уж, наверное, — задумчиво согласилась Вероника и опять спросила: — Так отчего же вы не приводите Марию? Ее надо причащать по воскресеньям. Это важно.

— Да, конечно. Я понимаю. Просто они с женой уехали в Ниццу, там дом моей тети. Она умерла несколько лет назад, оставив такое хозяйство, за которым нельзя не приглядывать. Вот вернутся послезавтра, и сразу придем.

Возникшая пауза завязла в раскидистой кроне старого дерева, под которым вели беседу Кристиан и Вероника.

— Ну что ж, пойду. — Вероника встала, взяла в охапку букеты. — Дел в храме невпроворот. У нас сегодня венчание.

— Мы с Ксенией тоже венчались в этом храме, — вырвалось у Кристиана.

— Наверное, это было очень красиво, — не поворачивая головы, ответила Вероника. — Вашу жену зовут Ксения? Трудное для произношения имя. А как еще ее можно называть?

— Можно Ксюша.

— Ксюша, — повторила Вероника и засмеялась: — Тоже не получается.

— Вероника! — окликнул ее Кристиан уже у крыльца. — Я ведь пришел поговорить с вами… Пожалуйста, уделите мне еще пять минут.

Вероника согласно кивнула и, присев на ступеньку, где она совсем недавно шептала что-то на ухо Марии, указала Кристиану место рядом с собой. Он сел, вдохнув горьковатый пряный запах осенних листьев, взволнованно заговорил:

— Не сочтите меня бестактным, прошу вас… Просто… В жизни так порой случается, что какие-то обрывки, события, встречи провиденциально ли или сами по себе складываются в ясную внятную картину… Я, возможно, как-то витиевато излагаю свои мысли, на самом деле все гораздо проще. Я узнал, что вы работали гувернанткой в русской семье, любите детей и умеете ладить с ними… я убедился в этом. Мария умудрилась сразу полюбить вас и без конца про вас спрашивает. А она совсем непростой ребенок. Хотя простых детей, наверное, и не бывает… Одним словом, наши семейные дела складываются таким образом, что Ксения должна заканчивать магистратуру. Для этого ей нужно много свободного времени. Я тоже в клинике с утра до ночи. У Марии была няня, но теперь у нее такой возраст, когда нужно не только покормить ее кашкой и сводить в парк покататься на пони… Она должна развиваться интеллектуально и нравственно… И поэтому если бы вы согласились заняться ею, для нас был бы найден замечательный выход.