Александра Матвеева - Селеста, бедная Селеста...

• Название: Селеста, бедная Селеста...
• Автор: Александра Матвеева
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-016086-0

Идеальная студентка. Красавица, рядом с которой меркнут лучшие модели… и при этом тихая, скромная девочка, ждущая НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ — такова юная Аля.

Любовь, конечно, придет и на краткий миг покажется счастливой — но очень скоро над будущим Али и ее избранника нависнет дамоклов меч давней тайны, которую тщательно скрывали ВОТ УЖЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ!

Ложь и правда сплетаются воедино, — и НЕЛЕГКО будет влюбленным отличить одно от другого!

---

— Я заходила в кабинет.

— Зачем? — неприязненно блеснул глазами Петров.

— Хотела поговорить с Глебом Александровичем.

— О чем?

— Ни о чем. Просто поговорить. Потом бы хвасталась подружкам знакомством со звездой.

Милиционеры переглянулись. Поверивший мне Петров выглядел разочарованным, более недоверчивый Гришаня не сдавался:

— Правильно ли я понял, что вы были последней, кто видел Градова живым? — Он вышел из-за моей спины и теперь смотрел на меня сверху вниз.

Я подавленно молчала, осознав, что именно так все и выглядит. Не могу же я сказать, что Лешка входил в кабинет после меня. Сказал сам Лешка. Он впервые открыл рот, и его голос прозвучал хрипло и неуверенно, словно он только учился говорить:

— Я видел отца после Альки. Она вышла из кабинета, а я вошел.

— О чем вы говорили? — Взгляды всех наличных ментов скрестились на Лешке, он словно этого не замечал, отвечал монотонно, не отрывая взгляда от стиснутых между коленями рук.

— Ни о чем. Мне нужна была Алька.

— Что вы сделали, не найдя ее в кабинете?

— Посмотрел во дворе. Потом поднялся к ней в комнату. Она спала.

— Татьяна утверждает, что комната была пуста.

— Она ошибается.

— Что-то здесь не так, — задумчиво протянул Петров, прерывая допрос.

— Все не так, — неожиданно заговорила Мария Алексеевна. От ее апатии не осталось и следа. Она была полна энергии и решимости до конца защищать сына. Темные глаза смотрели ясно и неприязненно. Таня непроизвольно поежилась и втянула голову в плечи.

— Ты прекрасно знаешь, что Лешик не убивал отца. Глеб был жив, когда мы с сыном вернулись с плантаций. Она это хорошо знает. — Последняя фраза адресовалась милиционерам.

— Откуда?

— Она его видела. Я приняла душ и решила зайти к мужу. Таня стояла у двери и держалась за ручку. Я не поняла, она только что вышла или собиралась войти. Она увидела меня, почему-то смутилась и ушла.

— Значит, это вы видели Глеба Александровича последней? — безнадежно уточнил Петров.

— Не факт. Я уходила — Глеб был жив. Таня могла вернуться и убить.

Таня, охнув, прижала руки к груди, ее глаза полыхнули нездешним огнем:

— За что бы я стала убивать его? Я его любила.

Мария Алексеевна чеканила слова, уперев мрачный взгляд в мятежные глаза соперницы. Они обменивались репликами, словно сабельными ударами, со страшной скоростью, и всем остальным оставалось только слушать:

— За то, что он не хотел на тебе жениться.

— Да? Тогда скорее вы могли его убить.

— За что?

— За то, что он хотел бросить вас.

— С чего ты взяла?

— С того, что он собирался сказать вам об этом.

— Ничего он мне не сказал. Поэтому ты вернулась, устроила скандал и убила его.

— Откуда известно, что не сказал? Он сказал, а вы разозлились и убили его.

— Чепуха! Когда я уходила, он был жив, и ни о каком разводе в тот вечер речи не шло. Как и в любой другой.

— Докажите!

— С какой стати? Это ты попробуй доказать, что не подслушивала. Там, кстати, есть такое местечко в оконной нише за занавеской. Все слышно, и не догадаешься, что там кто-то есть. Я вышла, а Таня выбралась из-за занавески и вошла в кабинет.

Гришаня покачался с пятки на мысок, поразглядывал потолок, на что-то решился и покинул нас. Петров, не прореагировав на изменение в дислокации, продолжал внимательно слушать соперниц.

— Лешик не мог убить своего отца. Он никого не смог бы убить.

— Если Глеб положил глаз на Алю и Алеша заметил, он наверняка бы вмешался.

— Ну и что?

— А то. Не известно, что он видел и знал. Если бы Глеб захотел, Аля не смогла бы долго сопротивляться. Меня он затащил в постель на третий день моего пребывания в вашем доме.

— Потому что ты шлюха!

— Нет! Потому что ему невозможно отказать!

Мария Алексеевна закивала, и неожиданно женщины упали в объятия друг друга и зарыдали. Сыщик, раскрыв рот, смотрел на плачущих «вдов».

Они терлись мокрыми щеками, а меня передернуло от отвращения. Мария Алексеевна, крепко обнимая Таню, продолжила:

— А он всю жизнь любил только меня.

— Он любил меня! — вскрикнула Таня, и объятия распались.

Женщины заговорили визгливо и скандально, перебивая друг друга. Жалобы чередовались оскорблениями, упреки насмешками — и все это обильно поливалось слезами. Слушать их было невыносимо. Я увидела, как Лешка обхватил голову руками, и невольно повторила его жест, зажимая уши ладонями.

Дверь распахнулась и пропустила Гришаню с очередной находкой. Ухмыльнувшись от уха до уха, он взгромоздил на стол синюю спортивную сумку.

— Во. Нашел. За шторой стояла. Чья это?

— Аленькина, — недоуменно ответила Мария Алексеевна и посмотрела на меня. И Таня посмотрела. И Петров. По его лицу пробежали тени, он нахмурился. А Гришаня сиял. Только Лешка остался неподвижным.

— Ну-с, милая девушка, — обратился ко мне Гришаня, усаживаясь верхом на стуле, поставленном напротив меня, — что скажете?

Я пожала плечами и отвернулась от него. Что я могла сказать? Я напрочь забыла про эту сумку. Мне было не до мыслей о ней. Что теперь они подумают обо мне? Меня объял мгновенный липкий страх, такой сильный, что застучали зубы. Я сама услышала этот стук. Уверена, все его услышали.

— Не хотите разговаривать. Жаль. Я не люблю давить на подследственных, но ваш случай особый — дело на контроле в верхах. Так что придется тебе, милая, колоться.

В любом криминальном романе героиня в этом месте вскидывается с возмущенным:

— Не смейте мне тыкать, Я с вами на брудершафт не пила.

Я не вскинулась, просто посмотрела на Петрова, увидела его постаревшее, чужое лицо и заплакала. Если они хотят увидеть во мне убийцу, я ничего не смогу поделать. Я не смогу доказать свою невиновность. Скрыв, что я заходила в кабинет вечером, я сама загнала себя в первые ряды предполагаемых убийц. Не исключено, что именно я возглавляю список подозреваемых, а со временем стану его единственной строчкой. Мне нечем оправдаться. Я никому не смогу объяснить свое поведение, не раскрыв тайны. Что угодно: суд, приговор, тюрьма — только не правда, известная мне одной.

От этого решения стало еще страшнее, и слезы полились неудержимо. На Гришаню мое слезоизвержение не произвело никакого впечатления. Он протянул руку, не глядя сдернул с гвоздика посудное полотенце и бросил мне на колени. Я крепко вытерла лицо влажным, пахнущим кухней полотенцем и напоследок высморкалась в него.

Таня брезгливо фыркнула и в который раз за сегодняшний день сделала попытку отодвинуться от меня. В глазах Марии Алексеевны застыл ужас, но когда наши глаза встретились, в глубине ее зрачков что-то дрогнуло, и она посмотрела на меня с жалостью и нежностью. Я опять заплакала и ухватилась за полотенце.

Мария Алексеевна тяжело поднялась, обошла Таню и начала втискиваться задом в узкое пространство между нами. Таня наконец получила возможность отодвинуться от меня, а Мария Алексеевна села рядом и обняла меня тяжелой рукой.

Даже Гришаню проняло. Он покачал головой и обернулся к Петрову за поддержкой. Петров смотрел на Истомину со странным выражением почтительного благоговения и благодарности. Довольно долго никто ничего не говорил. Слышались только мои всхлипывания и редкое возмущенное пофыркивание Тани.

Гришаня собрался с силами и завел по новой:

— Объясните, почему вы спрятали сумку за портьерой?

— Я не прятала, — ответила я, и это было последнее честное признание, сделанное мною в этот день.

— Как же она туда попала?

— Очень просто. Я забыла ее в том месте, и кто-то нечаянно задвинул ее за штору.

— Для чего вы собрали сумку и вынесли ее из комнаты? Хотели незаметно улизнуть? Почему? Взяли что-то без спроса?

Даже описывать не берусь, что я почувствовала. Ярость, стыд, боль, возмущение, страх… Я вскочила, пронеслась мимо Гришани, чуть не скинув его со стула. Но он успел увернуться и повернулся на стуле вслед за мной. Я вывернула сумку на пол посередине комнаты и сразу устала.

— Вот, смотрите! — предложила Марии Алексеевне. Она замахала руками:

— Ну что ты, Аленька. Никто из нас не считает тебя воровкой.

— Конечно, нет, — с мрачной иронией подтвердила Таня и зловеще добавила: — Не воровкой, нет…

Стало ясно, что уж она-то твердо уверена в моей виновности в смерти Градова. Стало темно от ужаса. (Кровь застыла в жилах — тоже подходит.)

— Но, если вам нечего скрывать, почему вы уходили тайно? — невозмутимо продолжал Гришаня, отвернувшись от кучки вещей на полу.

— Я не уходила тайно, я знала, что Мария Алексеевна в это время обычно на кухне, и собиралась зайти к ней, чтобы поблагодарить и попрощаться.

Говоря все это, я старалась не встретиться глазами с Истоминой. Тут произошло еще одно неожиданное событие. Вдруг зашевелился Лешка, так давно окаменевший, что все привыкли к его неподвижной фигуре и воспринимали ее скорее как деталь интерьера. Лешка соскользнул со скамьи и, опустившись на колени, принялся бережно подбирать мои вещи и складывать в сумку.