Наталия Терентьева - Там, где трава зеленее

• Название: Там, где трава зеленее
• Автор: Наталия Терентьева
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-1240-8

Что делать умнице и красавице Лене Воскобойниковой, если мужчина ее жизни — далеко не принц на белом коне и она это прекрасно понимает? Где искать человека, который достоин того, чтобы любить… терпеть, возносить до небес, прощать, верить, надеяться, забывать о себе? Или… он должен найти ее сам?

---

— Да. Именно. Да, на уставшую девушку.

Он смотрел на меня. Просто стоял рядом и смотрел. На мои брови, уши, лоб, губы, волосы — медленно переводил глаза с одного на другое.

— Что-то не так? — спросила я.

— Да. Да, именно, что-то не так. Не знаю. — Он взъерошил себе волосы и посмотрел на потолок. — Может быть, потолок померить?

— Да. Правильно, — сказала я. — Измерить высоту потолка. Да.

— Здесь была рулетка.

Мы походили по комнатам, ища рулетку, но не нашли.

— Думаю, три метра, — сказал он.

— Да. Три. Три тридцать, — поддержала я.

— Правильно. Три тридцать. Хорошая квартира, или… — Он посмотрел на меня. — Как?

— Хорошая. Прекрасный выбор.

— Я не выбирал. Мне было все, равно. Так получилось.

— Понятно. Но квартира очень хорошая. Большая.

— Очень большая.

— Светлая. И планировка просто прекрасная.

— Да. — Он внезапно подошел ко мне совсем близко и безо всякого предупреждения, слов, взглядов стал целовать, крепко держа меня при этом за шею сзади. Я не вырывалась, хотя комсомолка внутри меня поначалу и дернулась. Христианка замерла в сомнениях. А женщина простая, жизнью битая, пятнадцать раз брошенная и двадцать восемь обманутая, отдалась в объятия безо всяких лишних размышлений.

Я чуть отстранилась от него. И он отпустил меня, не сразу, но отпустил. Я внимательно посмотрела на него и протянула ему руку. Он молча взял ее, притянул меня, и я почувствовала, что становлюсь невесомой, отрываюсь от пола — просто он медленно, не спеша поднял меня и удобно устроил у себя на руках. И, держа меня, подошел близко к окну.

— Это Крылатское, что ли? Или Строгино? — задумчиво спросил он.

— Это Крылатское. Строгино видно из другого окна.

— Хорошо.

Он аккуратно отвел волосы с моего лба.

— Вот это вопросительные морщинки, а вот эти две, — он провел пальцем между моими бровями, — сердитые.

Я не привыкла сидеть у мужчины на руках и попробовала слезть. Он засмеялся, подбросил меня вверх, а потом поймал. Я закрыла глаза. Какое-то невероятное ощущение обрушилось на меня так внезапно, что я даже помотала головой, чтобы очнуться от этого морока. Мне показалось, что я маленькая, совсем маленькая, легкая и беспомощная. Я сама обняла его за шею и прижалась к ней носом. И опять уловила уже знакомый запах леса, утреннего апрельского леса, и подумала — не забыть спросить, как называются духи. Потому что ведь это совсем не те духи, которые раньше покупала я — в подарок. Сначала мне показалось, что те, но они — совсем другие, совсем… Я хочу понюхать их в магазине, я хочу купить их, нюхать каждый день, чтобы привыкнуть к ним быстрее. Чтобы перестать внюхиваться и ждать этот запах, этот невероятно свежий, чистый, заполняющий все мои легкие запах едва-едва просохшей от снега земли, первых цветов и первой травы, влажноватой хвои и молодой березовой коры…

Наверно, я сошла с ума? Я не хочу, я не буду любить его! Я уже достаточно любила. Я любила всю свою сознательную жизнь только одного человека, имела от этой любви столько боли, что хватило бы еще на одну жизнь, которой у меня, кстати, не будет, и гораздо меньше радости.

Женщина, с юности живущая с одним и тем же мужчиной, — это диагноз. Для меня близость с мужчиной означала близость с Сашей. Чего-то другого мне никогда не хотелось, и сейчас я боялась.

— Я должна вам кое-что сказать.

— Скажите, конечно. — Он поцеловал меня в лоб.

Хорошо, что, сидя в сквере на Патриарших, я вытерла влажной салфеткой весь свой грим молодого счастливого лица… толщиной в полтора сантиметра…

— Это очень важно. Я… сколько я себя помню, я ждала одного человека. Смешно, да?

— Пока не очень. И?..

Мне почти не важно было, что он скажет и подумает, я должна была это произнести вслух. Чтобы он это знал! Чтобы я случайно этого не забыла, вот прямо сейчас не забыла… в крепких уверенных объятиях, в этом аромате, очень хорошем аромате чужой жизни, случайно пересекшейся с моей…

— Ждала-ждала, пока мне не надоело ждать, почти совсем надоело. Тогда он пришел и сказал: «Будь со мной всегда». Я не поверила, отказалась. И тогда он сделал так, чтобы я поверила. Он сказал: «Роди мне еще ребенка». И я согласилась. А тогда он сказал: «Извини, больше не хочу — передумал». Так вот; я больше не хочу этого ни от кого слышать! Никогда. И я…

Я не хочу никого любить, даже этого милого человека, с его невероятными плечами, на каждое из которых можно посадить по крупному ребенку, и еще останется место, с его огромными коленями, по которым можно прыгать, как по камням, с его теплыми ладонями и этим запахом, дурящим, обманывающим запахом!

Я и не заметила, что у меня потекли слезы. Толя осторожно вытер мне щеки обеими ладонями. И стал покачивать меня, как маленькую.

Он шептал мне какие-то глупости, что я маленькая, что я любимая, самая любимая, а я чувствовала — еще чуть-чуть, и я сдамся, я брошусь в этот поток, уносящий меня к новому страданию. Я разняла руки, которыми, оказывается, крепко держалась за его шею. Он вернул мои руки обратно и расцеловал меня так, как я люблю целовать Варьку, — от бровей до подбородка. От неожиданности я притихла и снова закрыла глаза. Так я, видимо, и пропустила тот ответственный момент, когда сдалась.

— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил Толя.

Я точно знаю, это он мне сказал еще до всего, что было потом, после чего я забыла не только Александра Виноградова с его тонкими запястьями и нежными мочками, но и временно забыла о малыше, замершем от неожиданности у меня внутри, и о бесконечно любимой Варе. А также о страдании, что поджидало меня на подлой тропиночке с милым названием «любовь».

Я знаю, что он мне сказал это до всего, что было потом, потому что я ответила:

— А если я тебе не понравлюсь… или ты мне не понравишься?

— Это будет большое разочарование, — ответил он. — Тогда ты возьмешь свое согласие обратно.

«А ты?» — могла спросить я, но, наученная годами унижений с Александром Виноградовым, не спросила.

— Но так не бывает. Мы ведь еще…

— Именно так и бывает, — засмеялся он. — Представь, что я ухожу на войну.

— А ты уходишь на войну?

— Нет, к счастью, пока нет.

— Ты обо мне ничего не знаешь, Толя. Самого главного.

Он улыбнулся:

— Ты мусульманка?

— Нет, конечно, вот же крестик. — Я достала из-под кофточки крестик и показала ему.

— Ты любишь того, о ком плакала у Женьки на даче? Который сказал: «Извини, я не добежал»?

— Нет, — ответила я чуть менее уверенно. Он это услышал и посмотрел на меня внимательно.

— Тогда что?

— Я жду от него ребенка.

— А… ну да, он же попросил… — Толя посмотрел на меня.

— Да, а я постаралась…

— Да-а… жаль… значит, я чуть-чуть не успел…

Я промолчала.

— А он тоже ждет вместе с тобой?

— Нет.

Толя очень аккуратно приподнял мою грязно-розовую кофточку и погладил живот.

— Смотри-ка… А какая смелая, гордая… Пришла, ушла… А у нее там человек… Кто, не знаешь?

— Нет, специально не узнаю. Чтобы ошибки не было. Кто будет, тот и будет. Все мое. Но… вроде мальчик. Бабки говорят, все до единой.

— Как я иногда завидую женщинам и чувствую себя полным идиотом… Маленькая, слабая женщина, у которой внутри растет малыш, дерзко говорит мне «Пока!» и не оглядываясь уходит. А пришла ведь за помощью, правда?

— Ты решил помочь? — Я держала его руками за шею — просто чтобы не упасть, а получалось, что я его обнимаю. — Я похожа на твою первую жену?

Он покачал головой:

— Нет, совсем не похожа. А… — он осторожно опустил кофточку, — тебе… можно?

— Наверно… Только первые три месяца нельзя и перед самыми родами…

Мне захотелось слезть с его рук. Он как будто это почувствовал и отпустил меня.

— Давай мы действительно посмотрим то, что ты просил меня посмотреть, посоветовать… Или ты все наврал?

— Нет, почему. — Он внимательно посмотрел мне в глаза. — Давай. Посмотрим. Иди сюда.

Он открыл дверь, и мы оказались в просторном помещении с аркой посередине.

— Это, вероятно, подразумевалась гостиная. Там вроде как кухня.

И действительно, в помещении за аркой я увидела одиноко стоящий столик, раковину и плиту.

— А холодильник?

— Я же здесь не живу. Друг как-то перебивался. Зима была, на балкон сосиски бросал, наверное… Он точно как я когда-то — с войны вернулся, а дома его не ждут. Только я-то в своей квартире куковал, а ему пойти некуда было.

— А где он сейчас?

— Уехал. — Толя отвернулся. — А я потом приходил сюда как-то раз с архитектором, моим приятелем. Но он мне такое навертел… Подвесные потолки спускаются ступеньками. Разноцветные огоньки бегают по потолку ванной, в спальне зеркало на потолке, а мне и спальня-то никакая не нужна была…

— А зачем ты вообще такую квартиру большую купил?