Йоханнес Зиммель - Любовь — всего лишь слово

• Название: Любовь — всего лишь слово
• Автор: Йоханнес Зиммель
• Издательство: Пресса
• Жанр: Современная проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-253-00850-0

В центре романа немецкого писателя И.М. Зиммеля «Любовь — всего лишь слово» — история трагической любви двадцатидвухлетнего Оливера Мансфельда, чьи родители, преследуемые полицией за неуплату налогов и финансовые махинации, вынуждены были бежать в Люксембург, оставив восьмилетнего сына в Германии учиться в закрытом интернате, и тридцатипятилетней, очень обеспеченной, замужней женщины Верены Лорд, имеющей внебрачного ребенка. Влюбленные преодолевают массу препятствий, идут на обман, хитрость ради долгожданных встреч — в старой башне замка, в лесу, в кафе, в море и даже на вилле мужа Верены. Их шантажируют слуга и бывшая подружка Оливера, угрожая рассказать все мужу, за ними следят.

«Любовь — всего лишь слово» — роман многоплановый. Это и мелодрама, и детектив с элементами психологизма. Роман, который читается на одном дыхании, очень популярен в Германии, по нему был поставлен фильм, имевший грандиозный успех.

---

— Я сейчас…

Я вежливо встаю. Потом рассматриваю портрет Вирджинии. Хорошенькая девушка. Очень хорошенькая! Я понимаю бесконечное мотание миссис Дюрхэм по свету и в то же время не понимаю. Я надеюсь, что ход моих мыслей уже идиотский, но я думаю так: радость жизни заключена в наших воспоминаниях. Я имею в виду — в нашем счастливом прошлом. То, что сегодня является для нас несчастьем, возможно, через три, четыре, пять, шесть лет станет счастливым прошлым. Здоровые люди вытесняют из сознания отвратительное и вспоминают только о прекрасном. Отчего же миссис Дюрхэм все еще такая грустная, отчего так много пьет? Может, и я перепил… Миссис Дюрхэм возвращается, ее щеки покраснели.

— Собирайтесь! Поехали!

— Что, простите?

— Поехали!

— Куда?

— К майору Ингрэму.

— Но, миссис Дюрхэм…

— Нет, нет и нет! Вы же не знаете, что случилось в Германии! Нам нужно к майору Ингрэму. Это в пяти минутах ходьбы. Пошли же, пошли скорей! Итальянское радио постоянно передает экстренные сообщения и телевидение тоже! Возможно, мы накануне третьей мировой войны.

— Миссис Дюрхэм, да скажите же наконец, что стряслось?

— Этот мистер Ульбрихт вчера, в воскресенье, построил стену. Она отделила Западный Берлин от Восточного. Никому уже больше не пройти ни туда, ни обратно. Разрушены семьи, разъединены мужья и жены, друзья. Говорят, есть убитые. Майор Ингрэм сказал, что через двадцать минут «Евровидение» будет передавать телерепортаж из Берлина.

14

Мне приходится вести миссис Дюрхэм, потому что, во-первых, очень плоха дорога* и, во-вторых, сейчас она уж очень пьяна. Дом ее друга находится несколько выше. Мы идем быстро в гору, и меня слегка прошибает пот. Светит луна. На дороге сидят громадные жабы. Нужно быть повнимательнее, чтобы случайно не раздавить их. В крытых соломой сарайчиках кричат ослы.

— Бедняга-майор так разволновался, что едва мог говорить, — рассказывает, опираясь на мою руку и спотыкаясь, миссис Дюрхэм. — Он участвовал в высадке союзников в Нормандии, был в штабе союзного командования и только что сказал мне: «Элизабет, это дело чертовски пахнет войной».

Светящийся белизной дом майора плотно окружен пиниями. Он сам открывает нам дверь. Майор Ингрэм выглядит как брат-близнец Уинстона Черчилля. Толстый. Широколицый. Умный. С сигарой и бокалом виски в руке.

Он целует миссис Дюрхэм в щеку. Мне он трясет руку.

— А я и не знал, что у Элизабет гость. Но вы ведь немец, мистер Мансфельд, не так ли? Проходите. Через десять минут начнется передача из Берлина. Вам это, должно быть, интересно. Это ваша страна и вообще, не так ли?

— Конечно, майор.

— Ик, — делает миссис Дюрхэм.

— Ах вы, моя бедняжка, вам срочно требуется шотландское, прямо сейчас!

Майор идет впереди нас. Мы следуем за ним. В гостиной включен телевизор. Черноволосый пижонистый певец (отчего он вдруг напомнил мне Энрико Саббадини?) льет с экрана патоку.

Майор Ингрэм представляет меня присутствующим. Так как у камина сидит еще несколько дам и господ.

В частности, миссис Ингрэм.

В частности, Верена.

И, в частности, Манфред Лорд.

Девятая глава

1

В Верениных глазах я вижу откровенный ужас.

А мне что делать? Что мне остается? Я же не знал, что ее с мужем пригласил сегодня вечером к себе майор Ингрэм. Откуда мне было знать, что Манфред Лорд, как он мне сейчас с улыбкой сообщает, и майор Ингрэм старые друзья. Ничего не знал я и о Берлинской стене. А знал ли о ней господин Лорд? В его доме и радиоприемник, и телевизор. Может быть, он умышленно скрыл от Верены берлинские события? Может, это он, проявив находчивость и очень постаравшись, подстроил эту встречу через миссис Дюрхэм?

Или все дело случая?

А насколько случайным вообще-то может быть случай?

— Оливер! — С распростертыми объятиями Манфред Лорд идет мне навстречу. — Невероятно! Вот это сюрприз! Как я рад! Верена, ты могла себе представить такое?

Вместо Верены подает голос миссис Ингрэм:

— О, да вы знакомы!

— Что значит знакомы? Мы добрые старые друзья! Вы уже давно на острове, Оливер?

— Я…

В этот момент (господин на телеэкране все еще поет) миссис Дюрхэм делается плохо.

— Простите, господин Лорд… Одну минуточку…

Я отвожу миссис Дюрхэм в ванную. Облегчив себя, она выходит в коридор.

— «Риволи» слишком тяжелая вещь. Ничего общего с виски. Как я выгляжу?

— Великолепно.

— Я снова накрасилась, после того как…

— Миссис Дюрхэм.

— Да?

— У меня к вам просьба.

Мы стоим в коридоре у двери ванной. По телевизору теперь поет женщина.

«Da sola a sola…»[179]

— Не знаю, согласитесь ли вы мне помочь.

— Попытаюсь.

— Эти люди, которые сейчас здесь, в гостях, эта супружеская пара, я знаю их… Не могли бы вы… могли бы вы солгать ради меня?

— Солгать? Как это?

— Не могли бы вы сказать, что знаете меня уже несколько лет и что я приехал только вчера?

— Ничего не понимаю.

— Я все объясню вам потом. Ну, как? Не могли бы вы сделать это для меня?

Она смотрит на меня затуманенным взором.

— А вы для меня не могли бы тоже кое-что сделать? — И поскольку я медлю с ответом, она продолжает: — Конечно, нет. Я слишком многого хочу. Мне кажется, я понимаю, что здесь происходит. Можете на меня положиться.

— В самом деле могу?

— Что за вопрос? Как жаль, что я не миссис Лорд. Но нельзя требовать невозможного, так ведь?

Затем мы возвращаемся в комнату и миссис Дюрхэм рассказывает (немного пережимая), как давно мы с ней дружим и как она вчера встречала меня с машиной в порту. Она сейчас говорит уже немного неразборчиво, потому как чересчур много выпила. Но, в общем, получается неплохо.

Получается ли?

В глазах Верены я читаю отчаянье, в глазах господина Лорда — торжество. Конечно, стена неплохо на него сработала. Но и без нее майор Ингрэм когда-нибудь да пригласил бы нас. Не сомневаюсь.

— Где вы живете, Оливер? — спрашивает господин Лорд.

— В одном пансионе недалеко от Портоферрарио.

— Нет, это никуда не годится!

— Простите?

— Завтра же вы переберетесь к нам! И никаких возражений! Моя жена будет очень рада, правда, дорогая?

Она в состоянии лишь молча кивнуть.

Гремит телевизор.

— Через три дня мне опять придется уехать в Рим. Вы не представляете, как я рад, что вы-таки решились приехать на Эльбу. Ведь теперь вы можете составить компанию моей жене, так? А люди здесь, на юге, не такие подлые, как у нас в Германии.

— Конечно, господин Лорд. Поэтому я и подумал, что могу навещать вас, не вызывая сплетен.

По этому поводу господин Манфред Лорд от души смеется.

— Ах, уж эти сплетни, — говорит он. — Уж эти сплетни…

На телеэкране появляется заставка «Евровидения». Раздается знакомая мелодия музыкальной заставки. Затем показывают стену, перекрытые Бранденбургские ворота, танки армии Восточной зоны, колючую проволоку и так далее. Комментирует итальянский репортер. То, что случилось, действительно ужасно. Изображение мокрых от дождя улиц мигает. Репортеры показывают потрясающие душу сцены: немцы, готовые стрелять в немцев. Молодая берлинка, только что вышедшая замуж. И вот она стоит перед родительским домом и плачет, потому как двери дома, где живут отец и мать, замурованы. Родители стоят у окна на четвертом этаже. Мать плачет. В слабой попытке утешить ее, отец обнимает свою жену, седую и в очках, за плечи. Но и ему самому приходится прикладывать платок к глазам. Даже подарки они не могут передать из рук в руки своим детям, стоящим внизу на улице. Они спускают свертки и цветы на веревочках, так как дом замурован стеной.

Все потрясены.

Начинается горячая дискуссия. Миссис Дюрхэм плачет, как и та старая берлинка. А Манфред Лорд становится ко мне еще более сердечным и свойским.

2

На следующий день я покидаю загрустившую семью Мортула и переселяюсь в стеклянный дом на берегу бухты Ля Биодола. Рукопись книги оставляю на сохранение дедушке Мортула. Я говорю ему, что заберу ее перед отъездом домой.

— Что-нибудь стряслось?

— Да.

— Неприятности?

— Да.

— Бог поможет.

Поможет ли?

Дни и ночи я провожу отныне в доме господина Лорда, на его пляже, в его обществе. Когда ему нужно уехать, он заботится о том, чтобы в доме остались слуги, секретарша, Эвелин, бонна, одним словом — все. Чтобы любить друг друга, мы с Вереной в эти дни вынуждены уходить далеко в море. И еще слава Богу, что Эвелин боится моторной лодки.

Кстати, когда я в первый раз встречаюсь и играю с ней на пляже (в это время господин Лорд в стеклянном доме наверху что-то диктует своей секретарше), она извиняется передо мной. Как она ни мала, но что-то из происходящего до нее дошло…