Пелам Вудхаус - Левша на обе ноги (сборник)

• Название: Левша на обе ноги (сборник)
• Автор: Пелам Вудхаус
• Жанр: Литература 20

Сборник «Левша на обе ноги» – настоящий подарок для поклонников творчества Пелама Гренвилла Вудхауса.

Обширные холмы Англии, на которых живописно расположились поместья знатных британских семейств, оказались изучены автором до самой последней рощицы. И англичанин смело шагнул на Американский континент сразу на обе левые ноги. Дух Свободы и бродвейские мюзиклы, будоражившие писательское воображение, заставили Вудхауса сменить крахмальные манишки на джазовый крой Фицджеральда, сохранив тонкий английский юмор и фирменные любовные хэппи-энды.

Перевод: Майя Лахути, Инна Бернштейн

---

– Понимаю, конечно. Я даже вижу одно обстоятельство, которое вы, как мне кажется, упускаете из виду. Если Эми не существует – точнее говоря, никогда не существовало, – то она не может стоять между вами и мисс Кемпбелл. Расскажите ей то, что сейчас рассказали мне, и все будет хорошо.

Уилтон покачал головой.

– Вы не знаете Мэри. Она меня не простит. Вы не представляете, какое ангельское сочувствие она проявила по поводу Эми. Я никак не могу ей признаться, что все это – сплошной обман. Она почувствует себя очень глупо.

– Все равно, рискните! Терять вам нечего.

Он слегка просветлел.

– Нечего, тут вы правы. А пожалуй, можно попробовать.

– Нужно, – сказал я. – Вы победите!

Я ошибся. Это со мной случается. Видимо, вся беда в том, что я не знал Мэри. Я совершенно уверен, что Грейс Бейтс, Элоиза Миллер и Кларисса Уэмбли на ее месте поступили бы иначе. Возможно, в первую минуту они бы и возмутились, однако вскоре смягчились бы, и настало бы счастье. Другое дело – Мэри. Не знаю точно, что произошло во время их разговора, только вскоре все заметили, что альянс Уилтон – Кемпбелл распался. Они больше не гуляли вместе, не играли вместе в гольф, не оказывались по одну сторону сетки во время теннисного матча. Они даже не разговаривали друг с другом.

Продолжение истории я знаю с чужих слов. Как об этом стало известно, понятия не имею, но в Уилтоне была какая-то доверчивость – должно быть, он рассказал кому-нибудь по секрету, а тот рассказал кому-нибудь еще, тоже по секрету. Словом, его повесть попала в неписаные анналы Марис-бей, откуда я ее теперь и извлекаю.

После разрыва дипломатических отношений Уилтон был настолько пришиблен, что не мог сразу же возобновить осаду. Несколько дней он бродил по полю для гольфа в горестном одиночестве, играл просто чудовищно и вообще выглядел так, словно попытался обнаружить утечку газа, держа в руке зажженную свечу. В любовных делах сильные мужчины обычно оказываются самыми нерешительными. Уилтон весил тринадцать стоунов [6] , и мускулы у него были как стальные канаты, а тут растекся жалкой лужицей, точно гоголь-моголь. Просто тяжело было смотреть.

Мэри в те дни как будто совсем не замечала, что он живет на свете. Она смотрела мимо него, поверх него, сквозь него – куда угодно, только не на него.

Уилтону было очень плохо. Он ходил с этаким тоскующим лицом – наверняка репетировал перед зеркалом. Это выражение могло бы творить чудеса, дай только Уилтону возможность применить его на деле. Так ведь нет – Мэри всеми силами избегала смотреть ему в глаза, как будто он был кредитором, мимо которого она старалась прошмыгнуть на улице.

Меня это раздражало. Что за нелепость – намеренно усугублять разрыв! Я так и сказал Уилтону, а он мне ответил, что причина в ее одухотворенности и тонкой чувствительности, и это только лишний раз доказывает, какая у Мэри возвышенная душа и как для нее непереносим обман в любой форме. Мне даже показалось, что, хоть сердце у него разрывалось на части, он находил какое-то мрачное удовлетворение, любуясь ее совершенствами.

Однажды Уилтон отправился развеять печаль на пляж. Он долго брел по песку и в конце концов остановился передохнуть в бухточке, окруженной скалами и валунами – на берегу залива их великое множество. К этому времени послеполуденное солнце начало уже припекать, и Уилтону пришло в голову, что лелеять свое израненное сердце намного удобней, сидя на камне, чем ковыляя по песку. Вообще-то пейзажи в Марис-бей как нельзя лучше подходят разбитому сердцу. Кругом зловеще хмурятся мрачные утесы, а море даже в погожие дни выглядит хмурым и неприветливым. Отойдешь чуть подальше от столпотворения возле купальных кабинок, устроишься в роще на берегу, прислонишься спиной к скале, раскуришь трубочку – и можешь упиваться собственными страданиями, сколько душа пожелает. Я и сам так делал. В тот день, когда Элоиза Миллер пошла играть в гольф с Тедди Бингли, я до самого вечера просидел в таком вот тихом уголке. Правда, посмотрев минут двадцать, как морские валы с шумом разбиваются о берег, я заснул, но что уж тут поделаешь – случается.

Так произошло и с Уилтоном. Полчаса он провел в унылых размышлениях, потом трубка выпала у него изо рта, и несчастный уснул сладким сном.

Проснулся он оттого, что ногу свело судорогой. Уилтон с воплем вскочил и принялся растирать себе лодыжку. Не успела боль отступить, как первозданную тишину разорвало удивленное восклицание. По другую сторону валуна стояла Мэри Кемпбелл.

Будь у Джека Уилтона хоть какие-нибудь способности к логическому мышлению, он бы обрадовался безмерно. Девушка не потащится в отдаленную бухту на берегу Марис-бей, если она не тоскует, а если она тоскует – значит, о нем, а если о нем, остается лишь действовать решительно и тут же все уладить; но Уилтон, которого горе уравняло по интеллекту с устрицей, ничего этого не понял. При виде Мэри он лишился последних умственных способностей, а заодно и дара речи. Он застыл на месте, что-то жалостно лепеча.

– Вы преследуете меня, мистер Уилтон? – очень холодно спросила Мэри.

Он покачал головой и кое-как выговорил, что пришел сюда случайно и заснул на берегу. Осудить его Мэри не могла, поскольку и сама сделала в точности то же самое, поэтому разговор временно прервался. Не сказав больше ни слова, Мэри направилась прочь в направлении Марис-бей и вскоре скрылась за скалой.

Уилтон оказался в сложном положении. Поскольку Мэри его общество, по-видимому, было крайне неприятно, обыкновенная порядочность требовала подождать, пока она отойдет подальше, и только тогда самому отправиться домой. Не плестись же всю дорогу у нее за спиной! А между тем Уинстон был одет в тонкий фланелевый костюм, солнце уже зашло, поднялся вечерний бриз, и к душевным терзаниям прибавился пробирающий до костей холод.

Едва он решил, что можно наконец двинуться в путь, как с изумлением увидел, что Мэри возвращается.

Уилтон возликовал. Он решил, что она сжалилась над ним и сейчас бросится ему на шею. Он покрепче уперся ногами в землю, готовясь принять на себя удар, и тут вдруг поймал ее взгляд – холодный и недружелюбный, как здешнее море.

– Придется идти другой дорогой, – сказала Мэри Кемпбелл. – С той стороны вода уже слишком поднялась.

И она прошла мимо Уилтона, не оглядываясь.

От перспективы снова ждать на месте Уилтона пробрал озноб. Ледяной ветер задувал под одежду. Чтобы не замерзнуть окончательно, Уилтон запрыгал на месте.

На сотом прыжке он нечаянно посмотрел вбок и обнаружил, что Мэри снова возвращается. К этому времени телесные муки настолько затмили более тонкие движения души, что при виде девушки он почувствовал только глухое раздражение. Просто нечестно, что она разгуливает туда-сюда, а он из-за этого вынужден оставаться на месте и вот-вот схватит простуду. Когда Мэри подошла ближе, он посмотрел на нее довольно злобно.

Она сказала:

– С той стороны тоже не пройти.

Люди привыкают к благополучной жизни, и Мэри пока еще не могла осознать всю серьезность грозящей им опасности. Море шумело далеко, и мысль, что все пути к отступлению перекрыты, вызывала лишь легкую досаду, вроде той, которую испытываешь, когда прибежишь на вокзал, еле-еле успевая к поезду, а тебе сообщают, что поезд отменили.

Поэтому девушка уселась на камень и стала смотреть вдаль. Уилтон прохаживался взад-вперед. Ни он, ни она не проявляли намерения пустить в ход дар связной речи, отличающий человека от осла, вола, бородавочника обыкновенного и прочих низших животных.

Только когда волна плеснула у самого валуна, Мэри нарушила молчание:

– Вода поднимается…

Море вдруг предстало перед ней в совершенно новом свете.

Во-первых, его было много. Оно заполняло до краев маленькую бухту, накатывало на песок и бурлило среди скал, из-за чего одна мысль заслонила в сознании Мэри все прочие соображения – мысль о том, что она не умеет плавать.

– Мистер Уилтон!

Уилтон холодно поклонился.

– Мистер Уилтон, вода… Она поднимается!

Уилтон бросил надменный взгляд на море.

– Вижу.

– Что же делать?

Уилтон пожал плечами. В эту минуту он ощущал разлад с природой и человечеством. Ветер переместился на несколько румбов к востоку и теперь исследовал строение его организма с ловкостью первоклассного хирурга.

– Мы утонем! – вскрикнула Мэри Кемпбелл. – Мы утонем… мы утонем… мы утонем…

Обида вмиг покинула Уилтона. До сих пор он думал только о себе.

– Мэри! – воскликнул он с бесконечной нежностью.

Она бросилась к нему, как ребенок к матери, и он принял ее в свои объятия.

– О, Джек!

– Милая моя!

– Мне так страшно!

– Любимая!

В минуту грозной опасности ледяное дыхание страха выметает из нашей души все мелочное, наносное, и мы обретаем себя.

Мэри смотрела вокруг безумными глазами.

– Мы сможем взобраться по скалам?

– Сомневаюсь.

– А если позвать на помощь?