Дениза Робинс - Жонкиль

• Название: Жонкиль
• Автор: Дениза Робинс
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-7141-0157-Х

Два замечательных романа на вечную тему — два романа о любви. Романтичная, тонкая, лиричная «Жонкиль» англичанки Дениз Робинс и блистательная «Жюстина» Лоренса Даррелла, не случайно названная так же, как и нашумевший в свое время роман маркиза де Сада: чувства в нем столь же изысканы, экзотичны, и он не менее глубоки психологически и философски.

Можно только позавидовать читателям, которые впервые откроют для себя волшебный мир этих авторов.

---

Роланд — умудренный жизнью человек. Он может постоять за себя. А Жонкиль еще ребенок, хоть ее славное личико так побледнело и похудело с Рождества; глаза стали огромными, страдальческими.

— Я бы очень хотела, чтобы ты не беспокоилась обо мне, бабушка, — сказала Жонкиль. — Со мной будет все в порядке. У меня накоплено пятьдесят фунтов, я возьму их с собой, чтобы было на что жить, пока я не найду работу. Я собираюсь искать какую-то работу по дому, могу быть бонной.

Миссис Риверс недоверчиво улыбнулась.

— Тебе это не понравится, моя дорогая.

— Неважно. Я должна что-то делать.

— А к кому ты пойдешь?

— Поеду в Лондон, — сказала она неопределенно. — Я могла бы посоветоваться с миссис Поллингтон. У нее масса знакомых в Лондоне.

Этот разговор происходил в гостиной холодным январским утром: в одиннадцать часов миссис Риверс пила свой обычный стакан хереса с печеньем. Жонкиль начала собирать вещи сразу после завтрака; она выглядела усталой и подавленной. Миссис Риверс тревожно разглядывала ее, затем сказала:

— Очень хорошо, Жонкиль. Поступай, как знаешь. Но смешно быть такой гордой.

— Моя гордость — единственное, что у меня осталось.

— Ну-ну, дитя. В глубине души ты любишь Роланда и когда-нибудь забудешь обиду и начнешь все сначала.

Жонкиль покачала головой. Она не собиралась позволять чувствам снова управлять собой. Она уже вычеркнула Роланда из своей жизни. Теперь она намеревалась подавить любовь и подсознательное стремление к нему, стать совершенно независимой.

— Мое единственное желание, бабушка, — аннулировать брак, — сказала она. — Я возьму фамилию Риверс. Я не могу быть миссис Чартер.

— Я спорила бы с тобой до второго пришествия, моя дорогая, — сказала миссис Риверс. — Но я вижу, что это бесполезно и только излишне утомляет меня. Мне остается сказать: иди... Иди и постарайся обрести покой. Ты знаешь, что твой дом здесь и всегда будет ждать тебя.

Жонкиль подошла к бабушке, наклонилась и поцеловала ее белую голову — это было очень редкое проявление нежности с ее стороны. Миссис Риверс никогда в прошлом не поощряла никаких сантиментов.

— Ты очень добра, бабушка, — сказала Жонкиль. — Я благодарна тебе за все, что ты сделала. Мне жаль, что я не могу остаться; жаль, если ты будешь чувствовать себя одиноко сейчас, когда скончался бедный отец. Но я должна уехать.

Миссис Риверс глубоко вздохнула. Дух независимости, упрямство Роланда и Жонкиль были выше ее понимания. В ее молодые годы детей учили склоняться перед волей старших. Но современная молодежь предпочитает идти своим путем. Ну что ж, она может только отпустить их и ждать здесь в одиночестве; ждать и молиться. Более всего на свете Генриетта Риверс верила в силу молитвы.

Было что-то такое в характере Жонкиль, что не могло не привлекать старую миссис Риверс. Девушка обладала мужеством и сильным характером. Ведь насколько легче было бы ей принять деньги, завещанные Генри Риверсом, нежели начинать самой зарабатывать на жизнь, быть одинокой и бедной. «Очень, очень жаль, — думала миссис Риверс, — что бедняжка встретила Роланда, поддалась его обаянию и бросилась в этот брак. Однако что сделано, то сделано, и сожалеть об этом уже поздно».

Жонкиль под давлением миссис Риверс согласилась не предпринимать пока никаких шагов в отношении денег. И Роланд, и Жонкиль отреклись от них. На некоторое время состояние Генри Риверса должно оставаться нетронутым, во всяком случае до тех пор, пока молодая наследница не придет к какому-то определенному решению, чего в данный момент она не могла сделать.

— Я поеду в Лондон завтра утром, — сказала Жонкиль миссис Риверс. — Я найду где-нибудь квартиру, затем постараюсь увидеться с миссис Поллингтон. Она была очень добра ко мне на том вечере. Я уверена, что она поможет мне.

В комнату вошла горничная.

— Мистер Уильям Оукли в библиотеке и хотел бы видеть мисс Жонкиль, — сообщила она.

Жонкиль поднялась.

— Это Билли, — сказала она. — Придется повидать его.

— Пренепременно, — сказала миссис Риверс, вновь обретя свою прежнюю колкую манеру, — тем более, что он уже здесь.

Жонкиль пошла в библиотеку в состоянии раздражения и глубокой подавленности: она чувствовала, что не в состоянии вести с Билли веселую оживленную беседу.

В течение последних нескольких недель Жонкиль находилась в водовороте таких исступленных чувств, что была духовно истощена. Она бросала вызов миру, но в душе страшилась одиночества и предстоящей работы, а больше всего боялась поддаться естественной слабости и показать себя трусихой.

У нее просто не было сил отвечать на проявления каких-либо чувств. Теперь, когда Билли превратился из платонического приятеля в предполагаемого возлюбленного, разговор с ним пугал ее.

Однако, когда она увидела юношу, ее губы дрогнули в улыбке и глаза смягчились. Он казался таким молодым, таким свежим, таким сияющим, со своими светлыми блестящими волосами, своими лучистыми голубыми глазами, со своим здоровым румянцем. В Билли Оукли всегда было что-то свежее и очень бодрое, что передавалось окружающим, и как только Жонкиль вошла в библиотеку, ее настроение немного поднялось. Она протянула ему руку.

— Как хорошо, что ты пришел, Билли, — сказала она.

Он был поражен происшедшей в ней переменой. Эта бледная, исхудавшая, усталая Жонкиль была тенью прежней Килли. Он не видел ее на похоронах мистера Риверса и предположил, что она больна. Столь недавно обретенная любовь заставляла его беспокоиться о ней. Он считал себя обязанным прийти сюда сегодня утром, хотя, столь неожиданно узнав о ее замужестве, прилагал усилия держаться в отдалении.

— Ну и ну, старушка! — воскликнул он, сжимая ее руку в своей с такой силой, что она поморщилась. — Я ужасно огорчен твоим неважным видом.

— Все в порядке, Билли. Мне теперь гораздо лучше, — сказала она. — Я уезжаю завтра.

— Навсегда?

— Да. Я же говорила тебе, когда мы последний раз виделись, что я собираюсь сама зарабатывать себе на жизнь.

— Я знаю, но насколько мы поняли, мистер Риверс оставил тебе деньги, поэтому... — Билли запнулся и замолчал.

— Совершенно верно, — сказала Жонкиль, глядя в огонь. — Но я не приняла их, Билл.

— Ну и ну, старушка, — он вновь схватил ее руку. — Ты знаешь, с тех пор, как я услышал, что ты замужем, и познакомился с твоим... твоим мужем... — это слово словно застряло у него в горле, — я думал о тебе и поражался...

— Конечно, — прервала она его мягко. — Представляю твое изумление. Я сказала, что все тебе объясню. Теперь я готова. Садись, пожалуйста, и слушай. Только обещай не выражать мне сочувствия. Сейчас я могу вынести почти все, кроме сочувствия.

— Хорошо, Килли, — сказал он. — Я не буду тебя жалеть, старушка. Я понимаю.

Она села у камина, он примостился на стуле напротив нее и неотрывно смотрел на ее бледное личико. Он был по-настоящему влюблен, горел желанием утешить ее, но отлично понимал, что он неопытен и неловок и, скорей всего, все испортит, и поэтому тактично хранил молчание.

Жонкиль рассказала своему старому другу всю историю ее брака с Роландом Чартером. Юноша напряженно слушал. Когда она замолчала, он воскликнул:

— Послушай, Килли, дружище, он не имел права так тебя обманывать!

— Не имел права, — повторила Жонкиль. — Я знаю. Именно поэтому я и не могу простить его.

— Он — абсолютная дрянь, Килли.

Она поморщилась, даже не понимая, почему. Ведь она сама так ожесточенно обвиняла Роланда. Билли продолжал:

— Ты должна получить свободу! Ты должна заставить его аннулировать брак. Это несправедливо, что он ограничивает твою свободу. Черт знает что! За всю свою жизнь не слышал ничего подобного. Все это немного похоже на какой-то плохой фильм!

Его мальчишеская пылкость заставила ее улыбнуться.

— Да, все кажется фантастическим. Тем не менее это правда. Ни о чем не подозревая, я вышла замуж за лишенного наследства племянника бедного отца.

Билли серьезно смотрел на нее.

— Ты должна заставить его освободить тебя, старушка, — сказал он. — Ты не любишь его и не хочешь оставаться его женой.

— Нет, не люблю и не хочу оставаться его женой, — повторила Жонкиль таким тоном, как будто зубрила урок, который никак не могла выучить.

— И что бы ты ему ни говорила, он отказывается аннулировать этот ужасный брак?

— Пока что да...

Билли некоторое время сосредоточенно думал о чем-то, постукивая по сапогу хлыстом, который был у него в руках. Потом он неожиданно поднялся, подошел к Жонкиль и положил правую руку ей на плечо.

— Жонкиль, — сказал он, и его славное лицо было так серьезно, что он даже стал выглядеть несколько старше. — Ты помнишь, я говорил тебе, что я здорово влюблен в тебя и хочу, чтобы ты когда-нибудь вышла за меня замуж?

— Да, дорогой. Помню.