Нина Стожкова - Наживка для фотографа

• Название: Наживка для фотографа
• Автор: Нина Стожкова
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3730-2

Лиза Рябинина с детства была на вторых ролях. Все самое лучшее доставалось ее старшей сестре Леле: и внимание родителей, и блестящая музыкальная карьера, и эффектный кавалер — скрипач Антон, о котором Лизе оставалось только мечтать. Однажды обиженная несправедливостью девушка взбунтовалась, и с ее легкой руки в одну из «желтых» газет попало фото обнаженной Лели, якобы сделанное Антоном. Бездумная шалость не только разрушила отношения, вызывавшие Лизину зависть, но и увлекла незадачливую интриганку за кулисы криминальной драмы, участие в которой оказалось опасно для жизни…

---

Он положил свою большую красивую кисть с длинными пальцами скрипача на руку Лели, и девушка вдруг ощутила давно забытое покалывание в пальцах и истому во всем теле. Антон, почуяв потаенный зов, встал с табуретки, подошел к Леле, обнял ее за плечи. Подруга не отодвинулась. Жара, усталость, воспоминания, вино отняли у нее, казалось, все силы. Бороться с собой она уже не могла, да и смысла в этом, наверное, не было. Леля мысленно представила Кшиштофа, и музыкальная волна, что-то вроде темы из фортепьянного концерта Моцарта, тронув душу, внезапно подхватила и бросила ее в объятия друга детства.

Антон, как когда-то в школе, целовал ее шею, продвигаясь все ниже, к смуглым маленьким грудкам. Он уже принялся расстегивать пуговицы на спине льняного сарафана, как вдруг на миг прервался и внимательно посмотрел в глаза девушки. Они были темными, влажными, но какими-то чужими. Как тогда, в детстве, Леля была рядом и одновременно где-то далеко-далеко. Во всяком случае, не здесь и не с ним.

— Ты что? — удивился он.

— Нет-нет, ничего, — встрепенулась она. — Все в порядке. Не уходи, пожалуйста, иди сюда.

Но он и сам уже не смог бы оторваться от ее смуглых рук, от худой и слегка сутулой, как у всех профессиональных пианисток, спины, от темных густых волос, впитавших пьянящие ароматы клубники, липы и кофе по-варшавски.

У них не хватило сил, чтобы перебраться в комнату. Все случилось там же, на кухне, на старом продавленном диванчике.

Леля отдавалась Антону страстно и виртуозно, словно они играли дуэтом на престижном конкурсе. Блестящая импровизация! Громче, еще быстрее, еще… Кода! Однако, когда последний аккорд был взят ими одновременно, она почувствовала не восторг и легкость, как после близости с Кшиштофом, а бесконечную усталость и грусть. Девушка лежала на диване, слегка прикрывшись сарафаном в горошек, и тихо смотрела в окно. Антон погладил ее темные спутанные волосы и вдруг понял, что Леля находится где-то далеко-далеко.

«Что ж, как хочешь, дорогая. Если для тебя лучше, чтобы я ушел, я уйду. Прямо сейчас».

— Ну, мне пора, — неуверенно сказал он. — Вдруг сейчас явится Лиза? Как тогда, в школе, во время репетиции, помнишь? — зачем-то уточнил он, будто извиняясь.

Леля по-прежнему молчала. Антон вернулся из ванной комнаты полностью одетый, даже захватил куртку в прихожей.

— Нет, Лиза теперь другая. Из вредности явится к ночи. — Леля наконец заговорила. Она виновато улыбнулась Антону, словно вернулась из далекого путешествия. Девушка и вправду только сейчас по-настоящему осознала, что произошло.

«Надо поскорее перевести нашу внезапную близость в шутку. Почему-то у меня предчувствие, что любви до гроба у нас с Антоном не получится. Так, легкий летний роман…»

— Как говорит Лиза, секс еще не повод для знакомства, — поддразнила она Антона, в глазах девушки заплясали бесенята. Она вспомнила Лизу, и в голосе послышалась нежность. — Ну и характер у моей сестренки! Ей бы в цирке выступать! Чумовая девчонка! Без адреналина жить не может! Верховой ездой увлеклась, в скачках участвует, и представляешь, самые горячие жеребцы ее слушаются. Думаю, она так же и с поклонниками обращается: «Рысью марш, галопом марш!»… Ты, Антоша, и вправду хочешь идти? Что ж, милый, не буду удерживать, да и мне надо позаниматься перед концертом. Спасибо за вино и клубнику.

— И это все, за что меня сегодня можно благодарить? — поддразнил приятель, но Леля на этот раз не подхватила его шутливый тон, и Антон как-то сразу скис, стал похож на прежнего долговязого школьника, у которого самая главная проблема в жизни, ну просто гамлетовский вопрос: «Даст — не даст, смогу — не смогу»… — Ну, так я позвоню? — вдруг спросил он почти жалобно.

— Конечно, Антоша, — улыбнулась Леля и ласково поцеловала его в щеку. — Я буду очень ждать.

С тех пор так и повелось: пару раз в неделю Антон оставался ночевать у Лели. Лиза делала вид, что ее это не волнует, закрывалась в своей комнате на замок и включала громкую музыку. Но однажды холодным дождливым вечером девушке сделалось так жаль себя… Мол, лежу тут, молодая, красивая и одинокая, никому на всем белом свете не нужная. Лиза представила: а вдруг прямо сейчас к ней в комнату заберется маньяк? Или целая банда! А что, их квартира на втором этаже, это вполне возможно… Маленький Тошка с маньяком не справится, а Леля с Антоном ее не услышат. Вернее, не захотят услышать. Потому что она им и не нужна. Выходит, самый близкий человек, сестра, стал для нее чужим. Растравив душу, Лиза принялась тихонько всхлипывать. Тошка угадал настроение хозяйки, заскулил и стал кидаться на дверь. Вот тогда-то Лиза и появилась, как привидение, в комнате любовников, чтобы, спугнув их, крепко и счастливо уснуть.

Антон и Леля давно старались встречаться, когда Лизы не было дома. Выходки младшей становились все более дерзкими и безбашенными. Леля злилась, но по-матерински жалела сестру: бедная девочка страдала из-за ревности, но не могла ни скрыть ее, ни побороть разрушительное чувство. То вбегала в комнату сестры, когда там находился Антон, в кружевных лифчике и трусиках, явно купленных для этого спектакля, и при этом делала вид, что торопится к телефону. То выливала на себя половину флакона одеколона, которым пользовался Антон, то запускала к ним в комнату Тошку. То намекала на Лелин роман с поляком и притворно жалела Антона. Мол, и тебя скоро бросят, бедненький, как бросили польского пана. Или, в зависимости от настроения, пугала: мол, скоро пан дирижер приедет, тогда тебе, Антоша, опять укажут на дверь. Антон приходил в бешенство, порывался уйти, Леля его изо всех сил успокаивала, и редкие совместные вечера троицы неизменно заканчивались скандалом, а потом бурным примирением. Постепенно все трое привыкли к подобным стычкам, как привыкают артисты к постоянным розыгрышам и приколам, и временами даже ждали их, чтобы как-то разнообразить жизнь, переполненную работой, учебой и кучей самых разнообразных обязанностей. Хотя что-то подсказывало Леле: скоро младшая сестренка придумает розыгрыш покруче.

Антон простился с Ленкой и вновь мысленно достал свой магический кристалл. У него, как у всякого влюбленного, выработалась почти наркотическая зависимость от любимой. Он сидел за столом, уставившись в компьютер, скучный текст расплывался перед глазами. Антон Смирнов ничего не видел. Вернее, видел ее, Лелю. Задумчивая смуглянка, словно обнаженная маха на полотне Гойи, всплывала в памяти, мешая сосредоточиться на работе. Антон вспоминал поворот ее головы, кожу, пахнущую ванилью, каждый ее стон, каждый взгляд из-под полуприкрытых ресниц.

— Знаешь, Леля, — пару дней назад сказал Антон, когда они лежали рядом под простыней, медленно остывая после близости, — мне уже трудно представить, как я мог не приходить в эту комнату, не думать каждую минуту о тебе — такой, какая ты сейчас.

— Какая? — не удержалась Леля от кокетства.

— Хочешь голую пр-р-равду? Ты ее сейчас получишь! — шутливо зарычал Антон и, откинув простыню, принялся целовать маленькие смуглые груди со съежившимися сосками-вишенками. — Хорошо, что Лизы нет дома, — улыбнулся он.

— Не поверишь, а я скучаю без нее, — грустно вздохнула Леля. — Порой мне даже кажется, что Лиза моя дочь. Родители, уезжая на гастроли, всегда оставляли на мое попечение младшую сестренку. Я так привыкла радоваться ее успехам в школе, переживать из-за ее проделок. Иногда думаю, что она с тех пор почти не повзрослела. Маленькая беззащитная девочка, даже толком притворяться не умеет. Так хочется заслонить ее от опасностей жестокой жизни, ведь к ним она до сих пор совершенно не готова. Между тем ей уже двадцать…

— Ну, по-моему, ты, Лель, фантазируешь, у дитяти, кажется, режутся зубки, — не выдержал Антон и шутливо укусил Лелю за смуглое плечо. — Таких, как Лиза, французы называют анфан террибль — ужасный ребенок. Слабость — их самое грозное оружие. Впрочем, довольно о ней. Мы только и делаем, что говорим о твоей сестре, даже в постели, особенно в ее отсутствие, это начинает меня напрягать. Между прочим, я люблю тебя, а не ее. Давай-ка займемся кое-чем более интересным, — прошептал он слегка дрогнувшим голосом и накинулся на Лелю с удвоенной страстью…

— Раз-два-три-четыре-пять, фиг им всем меня догнать! — декламировала Ленка про себя дурацкие стишки собственного сочинения, набирая скорость.

Она бежала так стремительно, словно в каждую кроссовку у нее была вшита специальная пружинка — ускоритель хода. Газетчики в возрасте, завидев ее, шарахались в сторону, а хозяйственник Кузьмич шутливо крестился. Все знали: если Кузнецова взяла след, лучше не вставать у нее на пути.

Как всегда, Ленка соображала на бегу быстрее. Она вообще зачахла бы, заставь ее начальство высиживать на работе с девяти до шести и ходить на разные планерки и летучки. Ее стихией были движение и творчество. Готовить фотографии для выставки она могла хоть всю ночь, охотиться за интересным кадром — целый день, а вот набирать на компьютере протокол собрания фотоотдела было для нее настоящим наказанием, все равно что домашняя работа. Особенно Ленка ненавидела пылесосить или гладить. Ее домашний любимец — рыжий кот Мурзик — тоже терпеть не мог шума пылесоса и был в этом вопросе полностью солидарен с хозяйкой.