Свами Вивекананда - Четыре йоги

• Название: Четыре йоги
• Автор: Свами Вивекананда
• Издательство: Издательская группа «Прогресс»; Издательство «Прогресс-Академия»
• Жанр: Религия
• Год: 1993
• ISBN: 5-01-002662-7

Книга представляет собой сборник произведений индийского мыслителя, религиозного реформатора и демократа-просветителя Свами Вивекананды (1863–1902). В его работах дано своего рода энциклопедическое изложение различных йог. Считая, что единственным средством спасения современного человечества является обращение к духовно-религиозному опыту, Свами Вивекананда пропагандировал индийские национальные традиции, подчеркивал преимущественное значение и распространение универсальной религии, выдвигал идеи «мужественного индуизма», активного служения человечеству.

Книга рассчитана на интересующихся философией, религиозной мыслью Индии.

---

Я практичен, я очень практичен, но на собственный лад. Нелепо утверждать, будто практичен только Запад. Вы практичны на один манер, мы — на другой. Люди устроены по-разному. Если на Востоке убедить человека, что, простояв на одной ноге всю жизнь, он обретет Истину, он за благо сочтет стоять на одной ноге. Если на Западе пронесется слух, будто где-то в далеких краях найдены золотые россыпи, тысячи устремятся туда, презрев все опасности, хотя преуспеет, может быть, один. Этим людям известно, что они обладают бессмертной душой, но они охотно предоставляют заботу о ней церкви. Итак, первый человек побоится искать золото в далеких краях. Однако, если я ему скажу, что на вершине высокой горы живет мудрец, который может открыть ему тайну бытия, он полезет на гору, рискуя свернуть себе шею. Он так же практичен, как и второй, но ошибка второго в том, что он считает этот мир единственной реальностью, всем, что есть в жизни. Земные радости тленны, в них нет ничего постоянного, они способны причинять все больше и больше страдания; мои радости ведут к вечному покою.

Я не хочу сказать, что ваш путь неверен, — идите по нему. Он уже привел ко множеству благ, но это не дает основания осуждать иной путь, тот, которым иду я. Мой путь тоже практичен по-своему. Пусть каждый избирает собственный путь, и дай Бог, чтобы все мы практически смотрели на свое дело. Мне случалось видеть ученых, которые добились практических успехов и как люди науки, и как люди духа, и я очень надеюсь, что придет время, когда в этом преуспеет все человечество. Если вы наблюдаете процесс закипания воды, вы видите, как поднимается один пузырек, затем еще и еще, пока все они вместе не начинают бурлить. Это очень похоже на то, что происходит в мире, — каждый из нас тоже пузырек, а народы можно сравнить с множеством пузырьков. Народы понемногу сближаются, и я уверен, что наступит день, когда проявит себя Единство, по направлению к которому мы все идем. Должно наступить время, когда каждый человек станет практичным и в области науки, и в области духа, когда гармония Единства перестроит мир. Человечество будет состоять из дживанмуктов — людей, свободных в земной оболочке.[197] Ведь все мы к этому стремимся — через соперничество и ненависть, через сотрудничество и любовь. Полноводный поток стремится к океану, увлекая всех нас, и хоть иной раз мы напоминаем соломинки в водоворотах, рано или поздно нас всех ждет Океан любви и блаженства.

СВОБОДА ДУХА

До сих пор мы рассматривали Катха упанишаду, написанную значительно позднее, чем та, к которой мы обратимся сейчас, — Чхандогья упанишада. Язык там более современен, а мысль лучше организована. Старые Упанишады пользуются очень архаичным языком, напоминающим гимны Вед. Приходится пролагать путь через массу излишних подробностей, прежде чем доберешься до самой концепции. На этой старой Упанишаде чувствуется сильное влияние ритуалистической литературы, составляющей вторую часть Вед, так что Упанишада и сама наполовину ритуалистична. Но изучение древних Упанишад чрезвычайно ценно, поскольку оно открывает возможность проследить историческое развитие духовных идей. В Упанишадах более позднего времени духовные идеи объединены, собраны воедино. Наилучший пример этого дает Бхагавад-Гита, которую позволительно рассматривать как последнюю Упанишаду, однако совершенно свободную от ритуализма. Гита — это скорее букет цветов духовных истин, собранных со всех Упанишад. Но по Гите невозможно проследить становление этих духовных идей, невозможно проследить их до первоисточника. Как справедливо подчеркивали многие, для этой цели необходимо изучение Вед. Ореол святости, окружающий эти книги, помог им, более, чем каким-либо другим книгам на свете, сохраниться в первозданности. В них сохранились мысли высочайшие и примитивнейшие, все существенное и то, что не имеет значения, благороднейшие учения и простые описания — все соседствует в них, ибо никто никогда не осмеливался прикоснуться к этим писаниям. Последующие комментаторы старались пригладить их, вывести из старого новые, прекрасные мысли, отыскать духовные глубины в самых заурядных утверждениях, но никто не переиначивал первоначальные тексты, поэтому они представляют собой бесценный исторический материал. Нам известно, что священные книги других религий подвергались переработке, чтобы быть приведенными в соответствие с религиозными представлениями более поздних времен: где-то заменялось одно слово, где-то добавлялось другое и так далее. По всей вероятности, с ведической литературой этого не произошло, а если и произошло, то заметить это почти невозможно. Итак, мы имеем великую возможность изучать древнюю духовную мысль в ее первозданности, следить за ее развитием, за преображением материалистических представлений во все более возвышенные духовные идеи, которые наконец достигают вершины в веданте. В этом своде литературы содержится и множество описаний древних нравов и обычаев, однако в Упанишадах их уже почти нет. Язык Упанишад своеобразен, афористичен и мнемоничен.

Эти книги писались с целью напомнить определенные факты, предположительно факты хорошо известные. Излагая притчи, например, авторы исходят из того, что сюжеты хорошо знакомы тем, к кому они обращают свое повествование. Отсюда возникают большие трудности, ибо нам неизвестен подлинный смысл большинства притч, традиция, можно сказать, прервалась, а то немногое, что до нас дошло, сильно преувеличено. Притчи подверглись разнообразным истолкованиям, поэтому в пуранах они уже носят характер скорее лирических поэм.

При изучении политической истории Запада бросается в глаза западное неприятие абсолютной власти; всячески избегая предоставления абсолютной власти одному человеку, Запад постепенно пришел к развитию демократических идеалов и высокой степени личной свободы. Совершенно аналогичное явление наблюдается в развитии индийской метафизики. Множественность богов уступает место единому Богу вселенной. Упанишады же восстают даже против этого Бога. Становится неприемлема не только мысль о множестве владык, управляющих вселенной, но и мысль о некоем единоначалии в ней. Это первое, что поражает нас. Эта мысль продолжает развиваться, пока не достигает своей вершины — Бог вселенной низвергается со своего трона. Его личность исчезает, он — безличен. Бог уже не антропоморфен, он уже не подобие человека, колоссально увеличенного в размерах, который управляет всем сущим, он имманентен во вселенной и воплощен во всем живущем. Но переход от Личностного Бога к безличному нелогичен, если при этом сохраняется личность человека. Поэтому человек как личность уступает место человеку как принципу. Он не более чем явление, через которое проявляет себя принцип. Таким образом, одновременно с двух сторон происходит замена личности принципом: личностный Бог сближается с внеличностным, а человек-личность превращается во внеличностное существо. Затем сближаются обе линии: внеличностного Бога и внеличностного человека, и поскольку Упанишады фиксируют в себе стадии слияния двух линий в одну, каждая Упанишада находит завершение в словах: «Ты есть То».[198] Существует лишь один вечно блаженный Принцип, проявляющий себя через многообразие сущего.

Тут наступает черед философов: на этом заканчивается мысль Упанишад, далее ее продолжают уже философы. Они действуют в рамках системы, изложенной в Упанишадах, но им предстоит разработать детали. Естественно, возникает великое множество вопросов. Исходя из того, что Единый принцип проявляет себя через множество форм, спрашивается: каким образом Одно делается множественностью? По-своему это тот самый вопрос, который в примитивной форме приходит в голову каждому человеку, откуда берется на свете зло? И так далее. Почему есть зло на свете и где его источник? Это все тот же вопрос, поставленный в более разработанной, в более абстрактной форме. Он ставится не на основе чувств — почему так несчастлив человек? — а в философском ключе. Каким образом становится множественным Единый принцип? Как мы уже видели, ответ, наилучший ответ, который предлагает Индия, заключен в теории майи, которая гласит, что в действительности этот принцип не становится множественным, что в действительности он не утрачивает своей подлинной природы. Множественность иллюзорна. Человек может казаться личностью, в действительности же он внеличностное существо. Бог может казаться антропоморфным, в действительности же и Он Внеличностное существо.

Но и этот ответ был найден не сразу, и у философов есть различные взгляды на него. Не все индийские философы принимают теорию майи, скорее даже, большинство не принимает ее. Существует дуалистическая теория, довольно грубая, которая вообще не допускает постановки этого вопроса. Философы-дуалисты говорят: «Вы не имеете права задаваться такими вопросами, вы не имеете права спрашивать объяснения, на все просто воля Бога, которой человек обязан безропотно покориться. Нет свободы для человеческой души. Все предопределено: что человек будет делать и иметь, что даст ему радость и что — страдание. Если приходит беда, человек не должен роптать, а то еще хуже будет. Откуда это известно? Так сказано в Ведах». Есть священные книги, есть их истолкования, и им надо подчиняться.