Томас Уайсман - Царь Голливуда

• Название: Царь Голливуда
• Автор: Томас Уайсман
• Издательство: Профит
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-87443-075

Роман, вошедший в данный том, ярко отражает жизнь Голливуда, его страсти, радости и повседневность.

Читателя увлечет потрясающий сюжет и ощущение атмосферы Голливуда.

Для тех, кто любит праздник.

---

После яркого уличного света здесь ему показалось очень темно; частицы пыли летали, как насекомые, в лучах света, пробивавшегося сюда между досок, которыми были заколочены окна. Сначала Алекс увидел только крошащуюся штукатурку; затем, когда глаза его освоились в темноте, он увидел в глубине помещения очертания фигур, движущихся в затененной части помещения. Несколько детей, подростков, не старше, чем он сам, во что-то здесь играли. Они катались по полу, смеясь, задыхаясь, борясь. Слышались выкрики: "Получай!", "Стой, стой, подожди!", и "Эй, вы меня совсем задавили!", и "Ну, смотри", и "Отпусти!". Алекс теперь мог хорошо разглядеть, что серьезной дракой не пахло, потому что целью игры не было нанесение повреждений, не было ни сильных ударов, ни других признаков драки, а только какая-то возня, с дерганьем за руки и за ноги, за волосы и за одежду, и всякие уловки, чтобы опрокинуть противника. Он видел теперь, что здесь было пять человек — три мальчика и две девочки, и они сражались друг с другом. Одну из девочек, поваленную на пол, пытались удержать двое мальчишек; один сидел у нее на груди и старался схватить ее вырывающиеся руки и прижать их к телу; другой мальчик никак не мог справиться с ее лягающимися ногами, которые он хотел удержать. В какой-то момент ей удалось вырваться и скинуть мальчика со своей груди. Ее подруга старалась помочь ей, руками и ногами отпихивая от нее мальчишек, но ей приходилось бороться и с третьим мальчиком, который, хоть и был меньше и слабее ее на вид, все же удерживал ее и оттаскивал от первой группы. Но Алекс все же видел, что девочки не предпринимают слишком уж сильных попыток отбить атаки нападающих и борьба перемежалась игривыми выкриками и смешками. Пока Алекс наблюдал, позиции участников борьбы опять изменились, первая девочка освободилась и даже умудрилась встать на ноги, но ее вскоре перехватили и вернули в прежнее положение. Теперь, по-видимому устав, она ослабила сопротивление и, всячески показывая, что она сердита, все же не делала больше активных попыток остановить сидящего на ее груди, и он ощупывал ее поверх платья. Не оказывала она большого сопротивления и второму мальчику, тому, что удерживал ее за ноги, а теперь начал задирать юбку. Другая девочка, раньше пытавшаяся выручить подругу, теперь, кажется, тоже устала и просто стояла, глядя и ничего не предпринимая, а в это время тот, с которым она сражалась, шарил у нее под платьем, стоя сзади нее. Алексу показалось, что все эти действия имеют весьма волнующий и странный смысл; лицо его покраснело, и сердце забилось сильнее, потому что он знал, из всех вещей, запретных для него, происходящее здесь было запретным и тайным. У девочки на полу юбка была задрана до пупа, и мальчик стаскивал с нее трусики, затем раздвинул ее колени; тот, что сидел у нее на груди, смотрел на это через плечо и ритмично двигался, будто скачет на лошади. Вторая пара тоже оказалась на полу, катаясь и борясь в наиболее темном углу комнаты, так что Алекс почти потерял их из виду. Это была самая ужасающая игра, какую Алекс когда-либо видел: он дрожал от возбуждения и страха, губы его пересохли, и он знал, что ему страшно хочется быть участником этой игры. В помещении стало тихо; крики, восклицания и смешки внезапно полностью прекратились; и теперь все, что можно было слышать, было звуком отрывистого, поверхностного дыхания, будто все они задыхались от быстрого бега, и еще — шорох одежды. Потом послышались резкие всхлипывающие придыхания первой девочки; в этой тишине каждый звук казался преувеличенно громким; из дальнего угла комнаты донесся скребущий звук, носки ботинок скребли по деревянному настилу пола; мерно, повторяя скребущий звук подошв, слышался другой звук, казавшийся нечеловеческим, и этот звук был известен Алексу. А первая девочка была теперь просто частью какого-то существа, бьющего руками и ногами. Это была странная, нелюдская свалка, монстр из человеческих рук и ног. Алекс чувствовал отвращение и, в глубине, стыд, вошедший в него через зрение и со звуками, сопровождавшими все это. Девочка дышала коротко и задышливо, потом она издала странные, булькающие всхлипы, следовавшие один за другим, растянутым "а-х-х…", призвуком, бывшим частью дыхания, и этот призвук все нарастал и нарастал, и казалось, что это тоже не мог быть звук, изданный человеческим горлом. В другой части комнаты слышалось хриплое бормотание: "Выродок! Выродок! Уходи, я сказала, уходи! О Боже! Только не ты. Пошел прочь, выродок, пошел, пошел прочь. О Господи! Ты, грязный ублюдок, все платье мне испортил…" Неожиданно в комнате стало тихо и спокойно, слышались звуки прерывистого дыхания. Ни одного движения. Неуверенно, с широко открытыми глазами, с бьющимся сердцем, почти в шоковом состоянии Алекс встал на колени и пополз к тому месту, где в нелепой позе лежала первая девочка, безразличная, в измятой задранной одежде, с частично обнаженным телом. Мальчики сидели возле нее на полу. Алекс дотянулся до нее и коснулся; он для пробы коснулся ее ступни, она и не пошевельнулась, его рука неуверенно двинулась вдоль ее ноги. Увидев незнакомое лицо и то, что незнакомец делает, она сердито сверкнула глазами, и ее губы свернулись с детским выражением отвращения. Она злобно лягнула его ногой, и Алекс, ужасаясь тому, что он натворил, отступил.

— Эй! — заговорила она. — Вы только посмотрите, что это тут ползает! Гляньте, что тут такое выползло из мусора?

Алекс неуклюже поднялся на ноги и начал отступать. Все они теперь уставились на него. В первый момент Алекс прекрасно рассмотрел девочку. Она была чуть старше его, лет примерно двенадцати-тринадцати, с темными, колючими, маленькими глазками, угрюмым капризным ртом и коричневыми волосами. Она была вполне хорошенькой в этой круглолицей разновидности грубоватой женской красоты.

— Тебя кто сюда пустил? — спросил один из мальчиков. — Тебя звали сюда?

— Ты шпионил за нами? — спросил тот, из дальнего угла, выходя вперед и на ходу застегивая брюки. В голосе его звучала угроза.

— Маленькая крыса, — сказала первая девочка. — Вы видите, он ведь был здесь, лапал мои ноги, маленькая грязная свинья!

— Нам бы следовало проучить его, дать ему как следует по башке, — откликнулся старший мальчик.

— Ну так что ж ты? Преподай этому отродью урок!

Ужасаясь, Алекс начал пятиться к двери, его обвинители угрожающе приближались к нему; он спотыкался, пятясь задом, ногами нащупывая свой путь. Один из мальчиков пнул его так грубо, что он отлетел к двери. Девочка, обнаружившая его, приблизила к нему лицо, жестко, презрительно уставясь в его глаза; она втянула щеки, будто сосала леденец, ее рот странно шевелился, и вдруг Алекс догадался, что она делает: она собирает во рту слюну; и вот, весьма демонстративно, она открыла рот и плюнула ему в лицо. Кто-то пнул его в голень, кто-то толкнул локтем в живот. Алекс попытался открыть дверь, но все дружно навалились на него, прижав к двери, так что открыть ее было невозможно. Все же он ухитрился приоткрыть ее и вставил ногу в образовавшуюся щель; ребята продолжали бить его и пинать, и теперь обе девочки плевались в него, часто и ритмично. С огромным напряжением он протиснулся большей частью тела в дверную щель, но ему все никак не удавалось освободить руки. В какой-то момент ему показалось, что он вообще не сможет освободиться, просто не хватит сил; те, внутри, пытались втащить его обратно, но Алекс отчаянно дергался в жажде освобождения. Наконец неимоверным усилием — ему даже показалось, что рука вышла из сустава — он ухитрился выдернуть себя окончательно, упав на колени на верху лестницы. Обе девочки выскочили за ним следом. Злясь на то, что он вырвался, они толкали его, безостановочно плюясь, бешено раздувая щеки и плюясь, раздувая щеки и плюясь… Все его лицо было в потеках слюны. Он качался на краю лестницы, руками стараясь защитить лицо от этих мерзких, унизительных атак; отшатываясь от них, он сделал шаг назад, оступился, потерял равновесие и скатился с лестницы на тротуар, сильно ударившись коленями о твердый бетон; в начале падения его руки пытались ухватиться за что-нибудь, чтобы задержать падение, но ничего не подворачивалось, что поддержало бы его, и он грохнулся вниз, со всех ступенек лестницы, и остановился только тогда, когда плечо его с размаху ткнулось в железную перекладину у основания. Боль от удара была так сильна, что у него потемнело в глазах, но все же он постарался скорее вскарабкаться на ноги и побежать, и бежал он так быстро, как только мог. Пробежав примерно сотню ярдов[3], он оглянулся, но погони не обнаружил и побежал дальше. Теперь боль в плече, пережитый ужас и унизительность посланного судьбой испытания возбудили в нем страшную жажду, удушливые рыдания вырывались из его груди. Каждый член его тела болел и причинял боль, но плечо причиняло наибольшие страдания, и он старался не сгибать левую руку, потому что малейшее движение вызывало такие вспышки боли в плече, что ему казалось, он вот-вот потеряет сознание, так это было невыносимо. В нескольких местах у него кровоточило — на плече, на коленях, на лбу; и еще он не мог, как ему казалось, вдохнуть достаточно воздуха, воздуха легким не хватало.