Владимир Быков - Под Баграмом

• Название: Под Баграмом
• Автор: Владимир Быков
• Издательство: Русская правда
• Жанр: О войне
• Год: 2013
• ISBN: 978-985-6630-50-0

Автор служил в Афганистане в 1981–83 годах в провинциях Газни и Парван советником афганской милиции. Поддерживал контакты и взаимодействие с военнослужащими дислоцировавшихся в провинции Парван 108-й дивизии, отдельных парашютно-десантного и сапёрного полков, батальона охраны Баграмской авиабазы, авиационных частей и подразделений, советническими группами Министерства обороны и КГБ СССР. В его воспоминаниях рассказывается о военно-политической обстановке в стране, проводившихся войсковых операциях, условиях службы и работы советских людей в Афганистане, некоторых традициях и особенностях быта афганцев. В книге говорится лишь то, что автор пережил, увидел, услышал. Воспоминания богато иллюстрированы фотоснимками.

Для широкого круга читателей.

---

Должен заметить, что наиболее сильные земляческие связи были у жителей азиатских республик; русские, украинцы, белорусы были в этом плане, к сожалению, гораздо менее активны.

В трудные «афганские» годы помогали мне не только земляки, находившиеся в ДРА. Большую моральную поддержку письмами, открытками я получал от многих товарищей по совместной службе в милиции, однокурсников по университету, знакомых, за что им искренне благодарен.

Хотите похудеть?

Нас по прибытии строго инструктировали соблюдению санитарно-гигиенических правил в целях предупреждения инфекционных и других заболеваний. Позже даже вручали письменную памятку на этот счёт, вот краткая выдержка из неё:

«Помни, что для Афганистана характерно: жаркий климат, высокогорье, кислородная недостаточность, особый солевой состав воды, наличие кишечных инфекций (брюшной тиф, дизентерия, болезнь Боткина), 100 % поражение местного населения глистами, малярия, москитные лихорадки, венерические болезни, почечнокаменная болезнь. В адаптационном периоде (первые три месяца), характеризующемся общим недомоганием…, расстройством желудочно-кишечного тракта, головными болями от колебания артериального давления, тоской по близким и Родине и плохим сном, необходимо…» Далее давались медицинские рекомендации в том числе употреблять только кипячёную (даже дважды) воду для предупреждения почечнокаменной болезни, сырую воду для питья обезвреживать таблетками пантоцида, овощи и фрукты мыть с мылом и обрабатывать раствором марганцовки и т. д. Я убедился, что нас не просто стращали этими предупреждениями и советами. Всё то, что говорилось в памятке, действительно было. Все нередко мучились желудочными расстройствами. Случалось это обычно после обедов у афганцев. Выглядели они так: солдат приносит в комнату грязную клеёнку, стелет её на пол, потом, наступая на неё ботинками, кладёт лепёшки, приносит что-либо сваренное на кухне царандоя, чай. Последствия такого обеда, как говорят — по закону подлости, проявлялись иногда в самом неподходящем месте: то ли в операции, где кругом — лунный ландшафт, ни кустика, то ли в транспорте, даже в воздухе.

Однажды я должен был кое-что передать на аэродроме в Баграме одному знакомому, который прибывал из Панджшерского ущелья и далее должен был лететь в Кабул. В положенное время вертолёт прибыл, люди вышли из него, а мой знакомый, никого не замечая, озабоченно промчался к расположенной метрах в 50–100 будочке известного назначения. Не дождавшись его, я минут через 15–20 пошёл туда, догадываясь уже, что возникли какие-то трудности. На мой вопрос, что случилось, он, приоткрыв дверь, крикнул только: «Вези штаны!» Пришлось привезти ему кое-какую одежду, пакет для его униформы, отвезти его к нам домой, где он принял лекарство, отмылся, отстирался, отдохнул и только потом смог отправиться к месту назначения.

Ходила молва, что англичане, когда воевали в Афганистане, тоже мучились от желудочно-кишечных расстройств, и профилактическим средством у них была рюмка виски перед едой. Не считалось предосудительной такая профилактика и у нас, если, конечно, имелось это профилактическое средство.

Вторым по распространённости заболеванием была желтуха (гепатит). Это серьёзная болезнь, и таких больных первые годы отправляли лечиться в Союз. В декабре 1981 года в советском полку, в районе Газни, я слышал разговор двух молодых солдат: один с больший радостью сообщал товарищу, что у него коричневая моча, значит, заболел желтухой и скоро отправят домой. Позже с такими заболеваниями в Союз уже не отправляли, лечили на месте. Некоторые из моих коллег привезли желтуху в Союз и болели, лечились от неё уже здесь.

Правду писали врачи и об особом солевом составе воды. Вот моё наблюдение. В Баграме мы кипятили воду для чая в кастрюльке. Первое время получалось за один нагрев 4 кружки чая, через месяц — только три, через 2–3 месяца — только две. Кастрюля покрылась слоем каменистых отложений в палец толщиной. Лично знаю и людей, которые пренебрегали советом пить кипячёную воду и там же в Афганистане страдали от камней в почках.

Летом в Афганистане очень жарко. Спать жарко даже под простынёй. Броня БТРа так раскаляется на солнце, что если сядешь на неё, ничего не подложив — обожжёшься. Стесняет любая одежда. Самой удобной оказалась специально изготовленная для южных широт одежда наших авиаторов: открытая на груди куртка-рубаха, подмышками в ней сделаны дырки и вместо одного из карманов в брюках также дырка — для вентиляции. Для меня при поездках в Чарикар она, к сожалению, оказалась неподходящей только одним — ярким, желтовато-оранжевым цветом, который очень бросался в глаза. Те, кто служил в южных пустынных провинциях, рассказывали, что там у них пропадала потребность ходить по малой нужде; так продолжалось несколько дней. Озадаченный новичок начинал беспокоиться, расспрашивал коллег. Оказывалось, что от жары всё испарялось через кожу; в течение недели, правда, организм приспосабливался к новым условиям, и временно утерянная функция восстанавливалась.

Видимо, от жары, а может, от комплекса неблагоприятных для организма факторов, включая нервные перегрузки, многие из нас за год теряли 10–15 килограммов веса. У меня очень средняя комплекция, ближе к худощавой, но и я за первый неполный год потерял 8 килограммов. В отпуске я килограмма на три поправился, а за вторую половину афганской командировки опять «усох», как и за первый год.

Мушкилот

Определяющие черты быта, работы, всей жизни афганцев — неторопливость, отсутствие резких движений, степенность и невозмутимость. Эти черты мудро сочетаются с особенностями природной среды. Высокогорье, недостаток кислорода, жара сами подсказывают такой экономный, размеренный образ жизни. Летом часов с 11–12 в самую жару жизнь как бы замирает — все прячутся в тень, пьют прохладительные напитки или чай.

Не приняты у афганцев не только резкие движения, но и грубые, резкие слова, оскорбительные оценки работы сотрудников. Поведение советников, особенно в начале командировки, когда они по нашим советским традициям беспощадно публично критиковали некоторых афганских офицеров как бездельников, негодных работников, звучало резким диссонансом с местными обычаями и иногда вызывало даже слёзы у обиженного распекаемого офицера. Я никогда не слышал подобных оценок в выступлениях афганских руководителей. Самая резкая критика из их уст звучала примерно так: «Рафик (товарищ) Башир пока ещё имеет недостатки в своей работе, но есть уверенность, что он в скором времени их устранит».

Когда мы настойчиво требовали провести какое-то мероприятие, что-то сделать, афганцы никогда не спорили, обычно соглашались, обещали всё выполнить. Но часто на обещаниях всё и кончалось. Если мы возвращались к этому вопросу, возмущались, почему не сделано, в ответ обычно перечислялись многочисленные трудности, которые помешали выполнить обещанное. Слово «мушкилот» (трудности) — одно из первых афганских слов, которые мы усваивали в ДРА. Было заметно, что в условиях гражданской войны большинство афганцев вели себя с оглядкой — чья возьмёт — и особой активности не проявляли.

Сотрудники царандоя обычно очень стремились попасть на учёбу в СССР. Главный коньюктурный момент здесь состоял в том, чтобы пожить в своё удовольствие в мирной обстановке, а не рисковать собой в гражданской войне на родине.

В афганской армии, да и в милиции, традиционно укоренялся институт «нафаров» (денщиков). Нафары не только были как посыльные, порученцы командира, но и выполняли бытовые дела его семьи (пасли скот, нянчили детей). У некоторых командиров было по нескольку нафаров. Когда я был в ДРА, с этим явлением, сильно снижавшим боевые возможности армии, велась активная борьба, и число нафаров сокращалось.

Афганцы старательно делают работу, которую знают, конкретны, находчивы. Кто-то из старожилов рассказывал мне, что для работы на стройке (возить кирпич) афганец нередко нанимается вместе с собственным ишаком. Но ослик — не машина, не имеет паспорта с указанием грузоподъёмности: погрузить на него можно и 10 кирпичин, и 30. Так вот работодатель при приёме на работу испытывает осла таким образом: в корзину на его спине грузят по кирпичику до тех пор, пока осёл не перестаёт держаться на ногах и ложится, а затем, погоняя, снимают по одной кирпичине до тех пор, пока ишак не встанет самостоятельно на ноги. Оставшееся количество кирпичин считается оптимальным для перевозки при выполнении работы.

Еду как-то с афганским водителем по Кабулу, разговариваем на русско-афганско-жестовом языке. Он, показывая на идущие машины иностранных марок, говорит, что американские машины плохие, а советские — хорошие. Мне приятно, что он хвалит наши, но всё же замечаю, что он несправедлив — американские машины тоже хорошие. Тогда он уточняет свою мысль: американские машины стоят очень дорого, поэтому плохие, а советские хорошие, так как ничего не стоят. Не исключаю, что он, таким образом, подчёркивал, что всё необходимое Афганистану бесплатно даёт Советский Союз.