Джейн Хичкок - Светские преступления

• Название: Светские преступления
• Автор: Джейн Хичкок
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-025382-6, 5-9578-1177-7

Как совершить убийство?

И не просто убийство, а… идеальное убийство?

Нелегко… но ведь надо!

Как же иначе справиться с авантюристкой, которая сначала втерлась к вам в доверие, а потом украла у вас все — имя, состояние и, что самое обидное, положение в нью-йоркском свете? Впрочем, она крупно вас недооценивает. На вашей стороне — такой опыт выживания среди богатых и знаменитых, что ей впору заказывать гроб от-кутюр…

---

И вдруг, среди этого дурашливого веселья, я поняла, как сильно мне недостает беспечности прежних дней. Взрыв эмоций, мощный, как извержение вулкана, и стремительный, как удар молнии, заставил меня истерически разрыдаться. Ноги подкосились, я опустилась на диван и рыдала, а Джун обнимала меня и, как могла, старалась утешить. Это покажется странным, но только тогда, в примерочной, я со всей полнотой осознала, как мне тяжело — было, есть и будет теперь всегда.

— Я бы справилась, ей-богу, если бы не Моника, — говорила я сквозь слезы. — Это ведь случается сплошь и рядом, и большинство женщин как-то живут дальше. Я бы тоже жила… если бы только могла забыть, что Моника присвоила все, что мне дорого. Это невыносимо, Джун, понимаешь!

— Понимаю. Рада бы тебя приободрить, но не знаю как.

— Я и не подозревала, что могу так ненавидеть! — цедила я сквозь стиснутые зубы. — Это мания, с которой ничего невозможно поделать. Чем настойчивей я стараюсь выбросить Монику из головы, тем чаще о ней думаю. Представь, я теперь покупаю журнал «Мы» только ради светской колонки — чтобы знать, где она бывает и кого принимает у себя. На самом деле мне противно даже ее имя, и все-таки я листаю страницы в поисках его, как настоящий маньяк. По-моему, я схожу с ума…

— И такое случается сплошь и рядом, — задумчиво заметила Джун. — Помню, в колледже меня бросил приятель. Так вот, я ходила по его любимым барам, боясь и надеясь наткнуться на него. Это было как болезнь, и в конце концов я переболела.

— От любви до ненависти один шаг, вот почему единственное благо — равнодушие. Хотелось бы мне вдруг потерять к Монике всякий интерес, просто вычеркнуть из памяти. Увы, не получается.

— Это естественно, — заверила Джун, протягивая мне платок.

Я вытерла щеки и высморкалась.

— Бедная Джо! — Она вздохнула. — Тебе не понравится мой совет, но думаю, стоит на время покинуть Нью-Йорк.

— И оставить победу за ней? К тому же я люблю этот город.

— Пойдем выпьем чаю. — Джун начала переодеваться в костюм.

— Не могу, моя смена закончится только в четыре. — Вспомнив Рут и то, что случилось между ней и Люциусом, я спросила: — Скажи, ты веришь в возмездие из могилы?

С минуту Джун переваривала вопрос с жакетом в руках.

— Мертвый может испортить жизнь живому только в виде неудобоваримого бифштекса, — ответила она без тени юмора. — Твой вопрос показывает, что ты определенно не в себе.

— Конечно, не в себе! Не в той себе, какой была!

Я идиотски захихикала.

Встреча с Джун встряхнула меня. Вернувшись с работы, я встала перед зеркалом и попробовала оценить свою внешность. Хотя на работе вокруг меня было множество зеркал, я не имела представления о том, как выгляжу. Я словно стала невидимой для собственных глаз или намеренно стирала свое отражение из общей картины за стеклом. Теперь на меня смотрело невзрачное создание. Ни следа грации, с которой я когда-то двигалась по ковровой дорожке жизни. Я стала воплощением тысяч и тысяч женщин, бредущих из одного дня в другой, спотыкаясь о камни, шлепая по лужам, замерзая на холодном ветру, впадая то в беспокойство, то в отчаяние. Я вывалилась из воздушного замка и переломала кости.

Неудивительно, что Джун не узнала меня, — я и сама не верила своим глазам. Я махнула на себя рукой, я себя запустила, превратившись из царевны в лягушку — толстую, пучеглазую, неуклюжую. «Ты можешь быть объектом зависти или жалости, третьего не дано» — так когда-то говорила моя мать. Глядя на себя в зеркало, я остро сознавала, что зависть не в пример лучше.

Глава 21

Позже на той же неделе я получила приглашение от особы, которую годами с успехом избегала, — хозяйки третьеразрядного салона, где оседали знаменитости с подмоченной репутацией. В Нью-Йорке таких называют стервятницами, поскольку они слетаются на останки былой славы. Дама выступала в роли доброй самаритянки, готовой протянуть руку помощи в трудные времена. На деле это была беззастенчивая пройдоха, чья популярность, как плесень, выросла на помоях, которыми общество поливает отщепенцев. Тем не менее эта женщина пригласила меня в свой салон и пообещала посадить рядом с подающим надежды куратором одного из английских музеев. Не думаю, что она знала, где и кем я теперь работаю, иначе никакого приглашения не последовало бы. Или Джун для разнообразия придержала язык, или слух еще не разлетелся во все концы Нью-Йорка.

Вечер оказался ужасным. Я не знала никого из приглашенных. Смех хозяйки напоминал лошадиное ржание, что-то в ее манерах заставляло думать о сдвигах в психике. Я проходила у нее как пчела-матка.

— Джо так никогда и не пригласила меня на Пятую авеню, в квартиру, которой все наперебой восхищались, — сказала она присутствующим, поразив меня этим откровенным выпадом.

Компания ответила дружным ропотом неодобрения. Пчела-матка в окружении невоспитанных трутней, подумалось мне.

Подающий надежды куратор оказался потрепанным жизнью дилером, который только и мог говорить о своем подозрительном бизнесе. Мне он попробовал всучить пару подделок, фотографии которых «совершенно случайно» оказались у него при себе. Еда своим обилием привела бы в восторг целый лагерь изголодавшихся хиппи. Блюда выглядели менее аппетитно, чем украшавшая их декоративная зелень. Застольная беседа вертелась вокруг денег. Деньги в политике, искусстве, науке, культуре; кто сделал деньги, а кто потерял; какие акции стоит купить, а какие продать. О миллиардерах упоминалось с благоговением, как о нобелевских лауреатах.

Я чувствовала, что зеленею от скуки. Мне нечего было сказать — деньги больше не имели ко мне отношения. Я закисала на глазах — как большинству плотных зрелых женщин, легкая закуска идет мне на пользу, зато сытная еда прямо противопоказана.

Но главный удар был нанесен мне в гостиной, куда после ужина все перекочевали для кофе. Дискуссия о смертной казни каким-то образом перешла в разговор о всепрощении и о том, что с возрастом нужно учиться «искусству отпускать грехи». В процессе этого хозяйка сделала жест в мою сторону и заявила:

— Уж если она сумела помириться с графиней де Пасси, то каждый может простить все, что угодно! Я правильно говорю, Джо?

— Что такое?! — вырвалось у меня.

Не замечая моей реакции, она продолжала свое:

— Графиня так высоко о вас отзывается! Третьего дня я встретила ее на благотворительном обеде. Представьте, она говорила о вас не смолкая: как вы умны, мужественны, а главное, о том, что вы с ней снова сблизились и не можете жить друг без друга.

Я, с трудом придя в себя от изумления, поставила чашку на блюдце, ложечку аккуратно положила рядом, поднялась с чудовищного пуфика и выпрямилась во весь рост.

— Моника де Пасси для меня не существует!

Оживленная беседа прервалась, все замерли на своих местах — кроме хозяйки, которая, наоборот, разразилась целым потоком слов, при этом еще и нервно жестикулируя.

— Я хотела сказать, что она… она высоко отзывается о вашем общем прошлом и… и о том, как она вас любила, как вы были ее покровительницей и учили ее тысяче вещей, необходимых для успеха в обществе! Ведь вы обе увлекались Людовиком Шестнадцатым, не правда ли, и вот она…

Не знаю, что заставило эту трещотку наконец умолкнуть: мой ледяной взгляд или отчаянные знаки, которые делал ее муж с другого конца гостиной. Возможно, и то и другое. Так или иначе, она умолкла и огляделась в поисках поддержки.

— М-м… прошу прощения! Понимаете, я не знала, — сказала она с заметным неудовольствием. — Я только пыталась привести пример из повседневной жизни. — Заметив, что муж удрученно качает лысой головой, она закончила речь с вызовом: — Ничего плохого я не хотела!

Мне было ясно, что этой женщине никогда не подняться выше третьего разряда: в ней не было такта и деликатности, манерами она напоминала офицера карательного отряда. При этом я сознавала, что она не лжет, что Моника продолжает убеждать людей, что все забыто и прощено. Это бесило меня, и я еще раз поклялась, что не позволю этой авантюристке плести интриги вокруг моего имени. Ей удалось отобрать у меня все, но мою дружбу она не получит!

После ужина английский дилер предложил подвезти меня домой. К тому времени его акцент почти совершенно исчез (думаю, он был такой же англичанин, как и я). Такси едва успело набрать скорость, как он склонился к моему уху и осведомился, нет ли у меня «чего-нибудь стоящего на продажу», таким масленым тоном, что я задалась вопросом, что он имеет в виду. Это было такое ничтожество, что я даже не оскорбилась, просто ответила односложным «нет». Тогда он дал таксисту указание сначала подбросить его до отеля, то есть на другой конец города, а там просто вышел, не только не заплатив, но и не попрощавшись.

Тем не менее на другое утро я написала хозяйке салона благодарственную записку — если не теплую, то любезную. Обычно я отсылала такие письма с посыльным, а не почтой, но утомительный день совершенно отбил у меня память. Я обнаружила записку только через две недели, поэтому обрывки отправились в мусорное ведро.