Висенте Бласко-Ибаньес - Обнаженная

• Название: Обнаженная
• Автор: Висенте Бласко-Ибаньес
• Жанр: Литература 20

«Было одиннадцать часовъ утра, когда Маріано Реновалесъ подошелъ къ музею Прадо. Прошло уже несколько летъ съ техъ поръ, какъ знаменитый художникъ былъ здесь въ последній разъ. He мертвые привлекали его сюда. Они были, конечно, очень интересны и достойны уваженія подъ славнымъ венцомъ многихъ вековъ, но искусство шло теперь по новымъ путямъ; Реновалесъ не могъ учиться здесь у мертвыхъ, при освещеніи со стекляннаго потолка, глядя на действительность глазами людей съ инымъ темпераментомъ, чемъ у него. Клочекъ моря, уголокъ на склоне горы, группа оборванцевъ, выразительная головка привлекали Реновалеса больше, чемъ этотъ дворецъ съ широкими лестницами, белыми колоннами и статуями изъ бронзы и алебастра – величественный пантеонъ искусства, где постоянно переживали муки колебаній молодые художники, находясь въ состояніи самой безплодной нерешимости и не зная, какой путь имъ избрать…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

---

Услышавъ громкій стукъ каблуковъ на паркетномъ полу и шуршанье юбокъ, Реновалесъ направился къ двери въ тотъ самый моментъ, когда графиня появилась въ мастерской съ трагическимъ выраженіемъ лица.

– Это я.

– Вы?.. Ты?..

Онъ не сразу могъ оправиться отъ волненія, страха и смущенія.

– Садись, – произнесъ онъ холодно,

Она сѣла на диванъ, а онъ остался стоять передъ нею.

Оба глядѣли нѣсколько изумленно, словно они не узнавали другъ друга послѣ разлуки, которая длилась недѣлями, а казалась имъ долголѣтнею.

Реновалесъ смотрѣлъ на нее холодно, и тѣло его не испытывало животной потребности, какъ-будто графиня была чужимъ человѣкомъ, отъ котораго желательно поскорѣе избавиться. Его удивляла зеленоватая блѣдность ея лица, презрительная складка губъ, жестокій, блестящій взглядъ и горбатый носъ, почти встрѣчавшійся съ губами. Графиня была сильно раздражена, но жестокое выраженіе исчезло изъ ея глазъ, какъ только она взглянула на друга.

Инстинктъ женщины успокоился съ перваго взгляда. Реновалесъ тоже измѣнился въ своемъ одиночествѣ. Длинные волосы и нечесанная борода обнаруживали въ немъ озабоченность и поглощеніе всѣхъ его мыслей одною неуклонною идеею, которая заставляетъ забывать о внѣшности.

Ревность графини мигомъ разсѣялась. Она подозрѣвала, что онъ увлекся другою женщиною, съ истиннымъ непостоянствомъ художника, и пришла, чтобы накрыть его на мѣстѣ преступленія. Она знала внѣшніе признаки влюбленности, потребность прихорашиваться, нравиться и доводить заботы о внѣшности до крайности.

Она разглядывала его неряшливый туалетъ довольными глазами, останавливаясь на грязномъ платьѣ, запущенныхъ рукахъ, отросшихъ ногтяхъ, выпачканныхъ красками, и на всѣхъ подробностяхъ, обнаруживавшихъ отсутствіе всякихъ заботъ о внѣшности. Несомнѣнно, что художникъ увлекся какою-нибудь кратковременною причудою, упорною прихотью. Взглядъ его сверкалъ лихорадочнымъ блескомъ, но не оправдывалъ ея подозрѣній.

Несмотря на эту успокаивающую увѣренность, Конча была склонна расплакаться, и заранѣе приготовленныя слезы съ трудомъ сдерживались ею на краю вѣкъ. Она поднесла руку къ глазамъ и откинулась съ трагическимъ видомъ въ уголъ дивана. Она была очень несчастна и глубоко страдала, проведя нѣсколько ужасныхъ недѣль. Что это такое въ самомъ дѣлѣ?.. Почему исчезъ онъ безъ единаго слова, безъ объясненія, когда она любила его сильнѣе, чѣмъ когда-либо, когда чувствовала себя способною бросить все, устроить огромный скандалъ и переселиться къ нему, чтобы быть его подругою и рабою?.. А письма, ея бѣдныя письма, даже не распечатывались, точно она была надоѣдливою просительницею и обращалась за подачками. А она-то провела столько безсонныхъ ночей, изливая въ этихъ письмахъ всю свою душу!.. Въ тонѣ ея звучало оскорбленное чувство писателя, горькое разочарованіе по поводу того, что остались неизвѣстными всѣ тѣ прелести, которыя она переносила на бумагу, съ довольною улыбкой, послѣ долгаго раздумья! О, эти мужчины! Какіе они жестокіе эгоисты! He стоятъ они женской любви!

Графиня продолжала плакать, и Реновалесъ глядѣлъ ня нее, точно на другую женщину. Она казалась ему теперь смѣшною. Слезы безобразили ее, согнавъ съ ея лица безстрастную улыбку красивой куклы.

Маэстро попробовалъ оправдываться, но не горячо, безъ особеннаго желанія убѣдить подругу и только, чтобы не показаться жестокимъ. Онъ много работалъ; пора было вернуться къ прежней трудовой, плодотворной жизни. Она забыла, видно, что онъ – художникъ съ довольно крупнымъ именемъ и имѣетъ свои обязанности передъ обществомъ. Онъ не принадлежалъ къ числу тѣхъ молодыхъ господъ, которые могли посвящать ей цѣлые дни и проводить всю жизнь у ея ногъ, точно влюбленные пажи.

– Надо быть серьезнымъ, Конча, – добавилъ онъ холодно-педантичнымъ тономъ. – Жизнь не игрушка. Я долженъ работать и работаю. Я и самъ не помню, какъ давно не выхожу уже отсюда.

Она сердито встала, отвела руки отъ глазъ и обличительно взглянула на него. Онъ лгалъ. Онъ выходилъ изъ дому, но не нашелъ нужнымъ ни разу зайти къ ней.

– Ты просто желаешь порвать со мною… Если бы ты зашелъ хоть на минутку, Маріано, чтобы дать мнѣ возможность убѣдиться въ томъ, что ты не измѣнился и попрежнему любишь меня. Но ты много разъ выходилъ изъ дому; тебя видѣли на улицѣ. Ты достаточно извѣстенъ въ Мадридѣ, чтобы не пройти по улицѣ незамѣченнымъ. По утрамъ ты ходилъ въ музей Прадо. Публика видѣла, какъ ты часами не сводилъ глазъ, точно идіотъ, съ одной картины Гойа, изображавшей голую женщину. Опять къ тебѣ возвращается прежняя манія, Маріано!.. Тебѣ и въ голову не пришло зайти ко мнѣ или отвѣтить на мои письма. Сеньоръ важничаетъ и доволенъ тѣмъ, что его любятъ. Онъ позволяетъ людямъ преклоняться передъ нимъ, точно онъ – кумиръ ихъ, и увѣренъ, что его будутъ любить тѣмъ больше, чѣмъ грубѣе онъ съ людьми! О, эти мужчины! Эти художники!

Она стонала, но въ голосѣ ея не звучало уже теперь раздраженіе, какъ въ первыя минуты. Увѣренность въ томъ, что ей не придется бороться съ вліяніемъ другой женщины, успокоила графиню, и она тихо жаловалась теперь только, какъ жертва, которая желаетъ пострадать вторично.

– Но сядь-же, – воскликнула она вдругъ среди рыданій, указывая на диванъ рядомъ съ собою. – Перестань стоять, иначе я подумаю, что ты хочешь выжить меня поскорѣе.

Художникъ сѣлъ, но довольно робко, избѣгая соприкосновенія съ нею и особенно съ ея руками, которыя инстинктивнс искали предлога ухватиться за него. Онъ догадывался о желаніи Кончи выплакаться на его плечѣ, забыть все и осушить улыбкою послѣднія слезы. Такъ происходило дѣло и въ другихъ случаяхъ, но Реновалесъ зналъ эту игру и демонстративно откинулся назадъ. Подобныя штуки не должны были повторяться, если-бы даже онъ желалъ возвращенія къ прежнему. Надо было высказать правду во чтобы то ни стало, положить навсегда конецъ ихъ сношеніямъ и сбросить съ плечъ тяжелое бремя.

Онъ заговорилъ мрачнымъ, прерывающимся голосомъ, устремивъ взоръ на паркетъ и не рѣшаясь поднять глазъ изъ страха встрѣтить взгядъ Кончи, которая – онъ чувствовалъ это – пристально уставилась на него.

Онъ уже давно собирался написать ей, но все боялся, что не съумѣетъ ясно изложить свои мысли, и этотъ страхъ заставлялъ его откладывать письмо со дня на день. Теперь-же онъ былъ очень радъ, что Конча явилась лично, и лакей оказался не въ силахъ задержать ее. Они должны были поговорить, какъ товарищи, и совмѣстно обсудить будущность. Пора положить конецъ глупостямъ. Они должны были сдѣлаться тѣмъ, о чемъ Конча мечтала въ прежнія времена, т. е. друзьями, и только. Она была красива и сохранила свѣжесть юности, но время не проходитъ безслѣдно, и онъ самъ чувствовалъ себя старикомъ и глядѣлъ на жизнь съ нѣкоторой высоты, какъ смотрятъ на воду въ рѣкѣ, не входя въ нее.

Конча изумленно глядѣла на художника, отказываясь понимать его слова. Что это за рѣчи?.. Послѣ краткаго вступленія Реновалесъ заговорилъ тономъ раскаянія о своемъ пріятелѣ графѣ де-Альберка, завоевавшемъ его уваженіе своимъ искреннимъ простодушіемъ. Совѣсть его не могла оставаться спокойною при видѣ искренней дружбы важнаго сеньора. Этотъ дерзкій обманъ въ его собственномъ домѣ, подъ одною крышею съ нимъ, былъ отвратительною подлостью. У Реновалеса не было силъ продолжать этотъ образъ жизни. Онъ и Конча должны были очиститься отъ гадкаго прошлаго путемъ дружескаго чувства, распрощаться навѣки, какъ любовники, безъ злопамятства и вражды, взаимно благодаря другъ друга за прошлое счастье и сохранивъ пріятное воспоминаніе о блаженныхъ минутахъ, какъ о близкихъ покойныхъ людяхъ…

Но смѣхъ Кончи, нервный, жестокій, нахальный прервалъ рѣчь художника. Она развеселилась при мысли, что мужъ ея служилъ предлогомъ для этого разрыва. Мужъ ея!.. И она закатывалась искреннимъ смѣхомъ, въ которомъ отражалось все ничтожество графа, полное отсутствіе уваженія къ нему со стороны жены, привычка устраивать свою жизнь соотвѣтственно своимъ капризамъ, совершенно не считаясь съ мнѣніями или мыслями этого человѣка. Мужъ не существовалъ для нея; она никогда не боялась его, никогда не думала о томъ, что онъ можетъ служить ей въ чемъ-либо помѣхою. А теперь любовникъ заговорилъ вдругъ о мужѣ, выдвинувъ его въ качествѣ оправданія для своего отступленія.

– Мой мужъ! – повторяла она, заливаясь жестокимъ смѣхомъ. – Бѣдняжка! Оставь его въ покоѣ; ему нѣтъ никакого дѣла до насъ съ тобою… He лги, не будь трусомъ. Говори же; твои мысли заняты чѣмъ-то инымъ. Я не знаю, чѣмъ именно, но чую, вижу что-то. О, если ты любишь другую!.. Если ты любишь другую!