Евгений Лукин - Разбойничья злая луна

• Название: Разбойничья злая луна
• Автор: Евгений Лукин
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-006507-8

В палящем зное пустыни плывут деревянные корабли, которые волокут по песку упряжки каторжан. Вода — вот то, к чему тянется всё живое, и власть над водой — власть над жизнью. Каково это — тащить каторгу тому, кто некогда владел водой?..

Когда над миром встаёт разбойничья злая луна, случается всякое… Отпрыск древнего рода в одночасье становится бесправным рабом на песчаной галере. Но судьба играет с ним как хочет — и вскоре он уже не раб, а главарь шайки разбойников, песчаные корабли которых наводят ужас на окрестные земли…

Мир, созданный фантазией Евгения Лукина, правдоподобен вплоть до мельчайших деталей — и одновременно фантастичен в лучших традициях жанра.

---

— А другие? — жадно спросил хозяин. — Другие что пишут?

— Ну… Андрба, например, возражает Гоену и говорит, что искупавшийся в морской воде станет бессмертным.

— Да? — с надеждой переспросил хозяин и тут же спохватился: — Постой-постой, а что толку купаться, если помер? Живым-то туда не попасть…

Ар-Шарлахи осклабился под повязкой:

— А вот об этом премудрый Андрба умалчивает…

Глава 2 Судья собственной тени

Полдень уже дохнул горячим ртом на маленький оазис, до сих пор по привычке именуемый тенью Ар-Мауры, а в глинобитном дворике с высокими стенами, выложенными голубыми с пунцовой прожилкой изразцами, было прохладно и сумрачно. Листва, провисающая подобно потолку, просевшему под собственной тяжестью, мерцала крупными каплями влаги. На плоских чистых камнях стояли прозрачные лужицы.

Добровольно в этот гулкий дворик старались не попадать. Это там, снаружи, на выжженных солнцем кривых улочках с их мягкой белой пылью и сухими арыками, ты мог куражиться, шуметь, строить из себя отчаянного. Здесь же, в остолбенелой тишине и прохладе, немедленно пробирал запоздалый озноб, а отчётливый, внятный звук оборвавшейся капли заставлял вздрогнуть.

Сам досточтимый Ар-Маура, в прошлом владыка, а ныне судья собственной тени, огромный, грузный, восседал, как и подобает чиновнику государя, не на коврике, а на высоком резном стуле. Один глаз судьи был презрительно прищурен, другой раскрыт широко и беспощадно. Белоснежная повязка небрежно приспущена чуть ли не до кончика горбатого мясистого носа. И хотя смотрел досточтимый исключительно на обвиняемого, каждый из свидетелей, несомненно, успел уже десять раз раскаяться в том, что ввязался в эту историю.

Владелец кофейни (стражников кликнул именно он) судорожно сглотнул и поправил свою повязку, подтянув полотно до самых глаз. Опасливо покосился на дверь и тут же, спохватившись, снова уставился на судью.

По сторонам узкой входной двери замерли два голорылых идола — стражники из предгорий. Лица — каменные. Металлические зеркала прямоугольных парадных щитов недвижны, словно не в руках их держат, а к стене прислонили. Бесстыжий всё-таки в Харве народ… Весь срам наружу, как у женщин: рот, нос… Тьфу!..

Ещё один голорылый идол возвышался у крохотного фонтанчика, тоже неподвижный, но по несколько иной причине. Государь единой Харвы, непостижимый и бессмертный Улькар, был изваян из мрамора в обычной своей позиции: гордо вздёрнутая и чуть отвёрнутая в сторону голова, в руках — пучок молний и свиток указов. И тоже весь срам наружу. Вот и поклоняйся такому…

А досточтимый Ар-Маура всё смотрел и смотрел на обвиняемого. Не то брезгливо, не то с ненавистью. Наконец вздохнул и покосился на истца, с самым преданным видом подавшегося к судейскому креслу.

— Говори… — прозвучал равнодушный хрипловатый голос.

Истец зябко повёл плечами и начал торопливо и сбивчиво:

— Досточтимому Ар-Мауре… да оценит государь его добродетели… известно… — Тут владелец кофейни кое-как совладал с собой и продолжал дрожащим от обиды голосом: — Заведение у меня, любой скажет, приличное… для достойных людей… Пришёл — значит пей, в кости играй, беседуй… А чтобы песенки петь — это вон на улицу ступай… Домой вон иди и пой…

Тут судья как бы поменял глаза: широко раскрытое око презрительно прищурилось, а прищуренное — хищно раскрылось. Истца это поразило настолько, что он осёкся на полуслове.

— Пел… песенки… — неспешно и хрипловато проговорил досточтимый Ар-Маура. Лицо его как-то странно передёрнулось под повязкой, и он снова въелся яростным своим оком в обвиняемого. — И о чём же?

Вопрос застал владельца кофейни врасплох.

— Э-э… — Он беспомощно оглянулся на двух свидетелей и облизнул губы. — Ну… просто песенки… Так, чепуха какая-то… И не складно даже…

Насторожившийся было судья расслабился, причём вид у него, следует заметить, стал несколько разочарованный.

— Дальше, — сердито буркнул он.

— Я подошёл, говорю: иди вон, говорю, на улицу пой, а у меня заведение приличное… А он поймал муху…

Досточтимый Ар-Маура досадливо поморщился и чуть мотнул головой. Владелец кофейни запнулся.

— Дальше! — проскрежетал судья.

— П-поймал муху и начал кричать, что у неё шесть лапок, а не четыре, что я нарочно развожу незаконных мух… А потом стал обрывать ей лишние лапки… И ещё сказал, что я враг государю, потому что развёл незаконных мух и…

Видимая часть лица досточтимого Ар-Мауры выказала крайнее раздражение, но в то же время и некоторую растерянность. Судья крякнул, оглянулся и щёлкнул пальцами. Во дворик по оперённой лесенке торопливо сбежал молоденький тщедушный секретарь (тоже из голорылых) и замер в полупоклоне.

— Ну-ка, взгляни пойди, — недовольно покряхтев, проговорил судья. — Буква «кор», раздел, по-моему, девятый. О летающих и пернатых.

— Что именно? — почтительно осведомился секретарь.

— Или, может, наизусть вспомнишь?.. Сколько там лапок должно быть у мухи?

Секретарь возвёл глаза к обильно увлажнённой листве. Крупная капля сорвалась и разбилась о его бледный высокий лоб. Бесстыдно оголённое лицо юноши озарилось радостью, и, прикрыв веки, он процитировал нараспев.

— Летающим же насекомым надлежит иметь два прозрачных крыла для полёта и четыре лапки для хождения…

— Так… — несколько озадаченно сказал судья. — Ладно… Иди…

Довольный собой секретарь, не касаясь ажурных перилец, взлетел по лесенке на второй этаж, где у него хранились копии указов.

На минуту судья погрузился в тягостное раздумье. В тоскливом предчувствии истец и свидетели затаили дыхание. Обвиняемый вздохнул и переступил с ноги на ногу.

— Отрадно видеть, — неспешно заговорил наконец Ар-Маура, и голос его с каждым словом наливался желчью, — ту ревность, с которой подданные государя следят за точным исполнением его указов. Даже количество лапок у мухи не избегнет их острого взора. Будь вы четверо чуть поумнее, я бы заподозрил вас в издевательстве над законом. Однако, поскольку указа против глупости пока ещё не издано, считайте, что вы легко отделались. Присуждаю: издержки разложить на истца и свидетелей, дабы впредь не беспокоили судью попусту. Что же касается тебя, красавец… — Ар-Маура развернулся всем своим грузным телом к обвиняемому. — Что-то слишком часто мы стали с тобой встречаться. Полторы луны назад тебя, помнится, уже приводили сюда за какие-то проказы. Поэтому сегодняшнюю ночь ты проведёшь в яме, а завтра чтобы ноги твоей здесь не было! — Он помедлил, как бы сожалея о мягкости приговора, потом кивнул стражам: — Этих троих — к казначею, а этого умника запереть пока здесь, в доме. Я ещё с ним сегодня побеседую…

Истец и свидетели облегчённо вздохнули. Можно сказать, повезло… Что же касается обвиняемого, то он, кажется, так не считал. Вид у него, во всяком случае, был озадаченный и даже слегка обиженный.

* * *

Три остальных приговора тоже пришлось смягчить. Пусть думают, что грозный Ар-Маура просто пребывал сегодня в хорошем настроении. В конце концов, он тоже человек…

Присудив напоследок пойманному на краже бродяге всего-навсего толкнуть брус казённой каторги до Зибры и обратно, Ар-Маура тяжело поднялся с высокого резного стула и, прихрамывая, удалился в дом. Приятно удивил секретаря и слуг, отпустив их до вечера по своим делам. Усмехнувшись, подумал, что день этот войдёт в легенду. День, когда Ар-Маура был добрым…

Оставшись на мужской половине один, судья собственноручно расстелил два коврика, бросил на пол подушки, поставил на серебряный поднос кувшин в мокрой фуфаечке и плоские чашки. Затем снял с пояса ключи и открыл узкую дверь в стене. Заключённый (он сидел в углу, подобрав под себя ноги) поднял голову и хмуро всмотрелся в огромную, заслонившую проём фигуру.

— Ну? — укоризненно молвил досточтимый Ар-Маура. — И долго мне ещё тебя выручать прикажешь?

Заключённый фыркнул.

— Ты называешь это — выручать? — сварливо спросил он. — Спасибо, выручил! Укатал в яму ни за что…

— Ничего, — проворчал Ар-Маура. — Переночуешь — впредь умнее будешь. Вставай, пошли. М-му-хоборец…

Узник поднялся, оказавшись вдруг почти одного роста с огромным судьёй. Наблюдай за ними кто-нибудь со стороны, он был бы поражён, насколько эти двое похожи друг на друга. Такое впечатление, что разница между ними заключалась лишь в возрасте, дородности и хромоте.

— Надеюсь, досточтимый Ар-Шарлахи не откажется разделить со мной скромную трапезу и неторопливую беседу? — довольно ядовито осведомился судья.

Узник во все глаза глядел на кувшин вина во влажной фуфаечке и на блюдо с фруктами.

— Знаешь… — сказал он, сглотнув. — Всю дорогу до твоей тени только об этом и мечтал…