Елена Усачева - Бал неисполненных желаний

• Название: Бал неисполненных желаний
• Автор: Елена Усачева
• Жанр: Прочая детская литература

Когда в одиннадцатый класс пришел новенький, ребята сразу же ополчились против него. И только Соне Тихон понравился. Правда, она и сама не поняла почему. Но от любви, как известно, не убежишь, и, несмотря на недовольство одноклассников, Соня не устояла. Тихон оказался таким внимательным, заботливым. Только вот идти против всех совсем не просто, и девушка не подозревала, чем может кончиться ее неожиданная влюбленность…

---

Ну вот и все, вот и все… Текст пошел в одну сторону, папка с фотографиями в другую, благо флешка тридцать два гига. На нее слона положить можно. А потом она сидела, пила жиденький чай, грызла сухую колбасу и в упор смотрела на Димочку, размышляя, жалко его или нет. По всему выходило, что не жалко. Человека, который делает такие ужасные бутерброды, жалеть нельзя. К тому же все это надо для общего дела.

…Первое октября, как на заказ, выдало солнце, прозрачный, с запахом первых заморозков воздух.

– Многообразие всего живого и его постоянное совершенствование были бы невозможны без изменчивости, – нараспев, громко говорила биологичка, пытаясь донести свою мысль не только до одиннадцатиклассников, но и до вороньих гнезд на верхушках берез. – Мы уже знаем, что связана эта изменчивость с тем, что генотип последовательно реализуется в фенотип в ходе индивидуального развития организма и в определенных условиях среды обитания…

С утра спортзал оказался закрыт. Макс стоял, подпирая плечом березу, на руке его висела безжизненная сумка, сейчас больше похожая на грязно-зеленого дохлого удава с длинным рисунком татуировок и россыпью значков. Ваня с Федей топтались рядом с видом не выспавшихся филинов: красные глаза, бледные лица, взгляды отсутствующие.

– Так, давайте посмотрим, какие примеры приспосабливаемости мы можем найти в нашем парке!

Учительница, внезапно уподобившись волшебнице, взмахнула руками и ринулась к ближайшей осине. Девчонки рванули следом. Ватикан держался на расстоянии. Черное пятно пиджаков заметно выделялось среди блеклой действительности. Тихон был в сером. Упрямый попался.

– Я понял, у вас что-то типа секты.

Соня осторожно подняла глаза. Интересно, кто его родители. Такое спокойное уверенное лицо.

– Где секта? – Хотелось сказать что-нибудь резкое, даже грубое.

– Эксперимент такой, да? По зомбированию? Фильм был немецкий, «Волна». Там учитель создал с детьми группу нацистского толка.

– Нет никакого эксперимента! – Соня отошла за березу. – Что привязался?

– Вы ходите вместе. Вместе все решаете. Точно – секта!

Тихон выглянул из-за шершавого ствола. И даже ладонью его погладил, словно дерево ему было родным.

– Отстань, а? – Соня крепче обнялась с планшетом: доклад, надо читать, надо готовиться. – Мы живем как нам удобно. Тебе – неудобно, вот и не живи!

– Но ведь этот парень все за вас решает. Он говорит, а вы поддакиваете, как слоны.

– При чем здесь слоны?

Не хотела отвечать. Вообще говорить с ним не собиралась, но Гладкий как-то ухитрялся делать так, что отмолчаться не получалось.

– Я рад, что с первым утверждением ты согласна. Вы его рабы!

Соня всего на мгновение подняла на Тихона глаза, пытаясь понять, что он вообще говорит.

– Неокрепшие детские умы любят подчиняться.

– А не пошел бы…

– Тихон! Ты бы лучше вместо того, чтобы к девушке приставать, меня послушал, – напомнила о своем существовании биологичка. – Ты же ничего не запомнил.

– Ну почему же? – выступил из-за деревьев Гладкий. – Самый распространенный пример, который можно встретить в учебниках и научных докладах, – это примула, которая в обычных условиях имеет красные цветки. Но если ее перенести в оранжерею и содержать при высокой температуре, градусов тридцать – тридцать пять, и высокой влажности, то через некоторое время все цветки станут белыми. Если растение вернуть в обычные условия, то распустившиеся цветки снова приобретут красный цвет. Наши деревья темнеют из-за плохой экологии. Воздух грязнее – стволы темнее. И не только деревья…

Он развернулся к слушателям. Ага! На Ватикан намекает. А вот это он зря…

Ответом ему было гробовое молчание. Гладкий снова посмотрел на Соню. С плеча Макса свалилась сумка и чем-то там подозрительно звякнула. Учительница удовлетворенно кивнула и пошла в глубь парка.

– Фил! – остановила Кудрю Соня. – Я вчера была у Падалкина…

– Я знаю. – Лучший друг Димочки довольно улыбался.

– Ну, так он просил тебе передать. Для газеты. – Она достала из сумки флешку.

– Передумал? – В вопросе лукавство, во взгляде – ехидство.

– Да, – соврала Соня.

Фил глянул на бледную тень, бродящую за спиной Томочки.

– А ты теперь с ним?

Этого уже Соня не выдержала. Сунула планшет в сумку и отправилась в школу. Может быть, в столовой ей удастся спрятаться и от замечаний Гладкого, и от повышенной наблюдательности Кудри, и от заданий Тырина?

– Перезащиту можно? – Соня подняла руку сразу, как только историк вошел в класс.

– Но у вас сегодня еще как минимум один доклад и новая тема.

– Хотелось бы исправить оценку, – упрямилась Соня.

– Тогда бери в оппонента новенького. – Учитель сел за стол.

– У нас темы разные.

– Ничего, я попробую, – стал выбираться из-за парты Тихон.

– У меня есть оппонент, – чувствуя, что зря ввязалась в эту игру, бестолково гнула свое Соня.

– Два оппонента лучше, чем один. Что у тебя? – Историк сиял. Давно на уроках истории не было такой активности. В физматлицее нажимали на точные науки.

– Общественные движения.

– Чудесно, а у Гладкого… – глянул историк на свой стол, куда новенький успел положить доклад, – «Изменение системы ценностей и утверждение новых форм общественного устройства». Вы почти совпадаете. Падалкин, ты не против сотрудничества?

Димочка улыбался. Он был не против.

– Отлично! Тогда начинайте.

Соня взяла в руки планшетник, коснулась его пальцами, заставляя ожить.

– К началу двадцатого века в России сложились три политических группировки. Первые – консерваторы, как их в России называли, «охранители», которые стояли на страже устоев самодержавия; либералы, сторонники западного пути развития, и радикалы – те, кто считал, что к идеальному устройству в России, к социализму, можно прийти только через революцию. Социальной базой для либералов были люди умственного труда. Порой слово «либерал» употреблялось как синоним слова «интеллигент». В основном либералы выступали в земствах, где они обсуждали и принимали свои программы, составляли обращения к властям, настаивали на созыве Учредительного собрания и учреждении Конституции. Но в целом про них можно сказать: «Много слов, мало дела…»

– Слово! – подпрыгнул наученный Димочка. – А как же либеральная весна тысяча девятьсот четвертого года?

Соня коснулась планшетника, прогоняя текст вперед. Где-то у нее тут было про назначение нового министра внутренних дел…

Найти не успела. Все еще стоящий около своей парты Гладкий заговорил:

– Но ведь земства были учреждены указом Александра Второго. Поэтому мы не можем начинать картину политических партий в России, говоря, что это больше присуще началу двадцатого века. Такая картина сложилась уже к середине девятнадцатого века.

Соня замерла. Александр Второй был убит народовольцами в восемьсот восемьдесят первом году. Движение петрашевцев… когда лучше начать?

– Реплику! – напомнил историк. – Не молчим.

– Революционное движение, так же как и либеральное, действительно зародилось в середине девятнадцатого века, и не имело четкой структуры, скорее носило стихийный характер, – выпалила Соня.

– А как же боевые ячейки черносотенцев? – Тихон говорил спокойно – ни сарказма в голосе, ни ухмылки на лице.

– То, что мы имели к началу двадцатого века, – звенящим голосом заговорила Соня, – было логичным завершением процессов века девятнадцатого и привело сначала к революции, созыву Думы и окончательному распаду империи в семнадцатом году!

Соня перевела дух.

– Браво! – воскликнул Тырин, и Ватикан наградил ее звонкими аплодисментами.

– Можно ли считать эсеров продолжателями идей народников? – не сдавался Гладкий.

Соня глянула на планшет:

– Можно!

Волнуясь, а потому местами прикрикивая, она стала быстро-быстро наговаривать свой доклад, пропуская те места, где должен был вступить Падалкин. Недовольно морщилась, когда ее перебивал Тихон, и вновь начинала тараторить, давая объяснения, с чем-то соглашаясь или нет.

Класс молчал.

– Ну что же, блестяще! – остановил их бесконечную перепалку историк. – Про фашизм и социализм мы поговорим в следующий раз. Тихон, ты не против? А пока засчитаем оба выступления как отличные.

На этот раз хлопал один Тырин. Медленно. Как будто камни бросал.

Не чувствуя под собой ног, Соня пошла к своему месту.

– Великолепно! – склонился к ней через проход Тихон.

– Я тебя убью! – вырвалось у Сони.

Она быстро глянула на него и тут же отвела глаза. Увидела, как ухмыляется Макс, как вопросительно приподняла бровку Томочка, как улыбается своей сухой улыбкой Димочка. Катрин так вообще сидит с видом объевшегося чеширского кота, который вот-вот исчезнет, и от него останется…

– Да, было интересно, – громко произнес Гера, садясь ровнее. – Я бы сказал, забавно.

– Внимание! Новая тема! – напомнил о себе историк.